Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина - Валерий Поволяев

«Шебаршин несколько мгновений обдумывал то, что я ему сообщил, затем глубоким баритоном заядлого курильщика спокойно и несколько обескураживающее ответил:

— Ничего не делать.

— Что?

— Твоя фамилия не была упомянута.

— Ну и что! Все знают, что это я.

— А что, разве кто-нибудь может сказать что-либо существенное? Ведь нет никаких доказательств, что Кирпиченко имел в виду именно тебя. А если ты начнешь возникать и поднимать шум, все действительно начнут думать, что на самом деле это, оказывается, ты. Так что просто проигнорируй все это».

Черкашин так и поступил. Но прошло немного времени, и уже другой сотрудник разведки опубликовал свой материал и назвал фамилию Черкашина. Это было уже слишком. Александр Соколов, работавший когда-то в ПГУ, опубликовал книгу «Суперкрот. ЦРУ в КГБ: 35 лет шпионажа генерала Олега Калугина». В этой книге Соколов назвал фамилию Черкашина — дескать, это он сообщил имя Эймса Калугину.

Кирпиченко как представителя СВР можно понять — проще возложить вину за провал агента на прошлые упущения, чем признать свою ответственность за неблагополучное положение в кадровой политике руководства российской разведки. Элементарный анализ обстановки подтверждает: общение Черкашина с Калугиным относится к 1986–1987 годам, а Эймс был арестован в 1994 году — не слишком ли длительный срок для принятия решений американцами в отношении опаснейшего российского агента в ЦРУ, о котором их якобы информировал Калугин?

Ясно одно — такой информации у Калугина просто не могло быть.

Черкашин выступил на обсуждении книги Соколова и сказал, что терпеть обвинения больше не намерен и вынужден обратиться в суд. Как его ни отговаривали, сколько ни звонили, Черкашин все же подал документы в Московский городской суд.

Суд решил дело в его пользу. «Александр Соколов принес извинения. Кирпиченко смолчал, хотя суд признал Кирпиченко виновным в халатности, поскольку он опубликовал беспочвенные обвинения, — написал Черкашин в своей книге, — отметив в приговоре, что незаслуженно пострадала моя репутация, суд полностью восстановил мое честное имя. Копию решения суда я переслал в СВР, в ответ — молчание».

Все главы, все страницы книги «Поиски агента» читал Шебаршин, делал свои замечания, вносил поправки. Если бы не он, книга та, наверное, и не увидела бы свет.

Кто выдал Эймса, а затем и Ханссена — открыто об этом не говорят. Одна из версий — в СВР дело вел сотрудник управления «КР». Немаленький, в общем, человек. И этот «немаленький человек» позарился на деньги, взял их, сглотнув жадную слюну, и стал предателем.

Эймс был арестован в девяносто четвертом году, а указанный сотрудник (американцы дали ему оперативный псевдоним «Эвенжер», в переводе «Мститель») работал еще несколько лет в разведке, затем ушел в отставку и тут же уехал в США.

Недалеко от Вашингтона он приобрел участок земли и за восемьсот тысяч долларов построил себе роскошный особняк — в духе тех довольно безвкусных сооружений, которые строят себе в Подмосковье новоявленные богачи, и думал, естественно, дожить там до глубокой старости.

Не получилось. В девяносто восьмом году этого сотрудника под благовидным предлогом выманили в Россию, — а предлог был такой, что не приехать было нельзя — его вызвали для получения награды. Он приехал, и тут же, прямо в Шереметьево, был арестован, на его руках защелкнулись «браслеты».

Его не расстреляли, как, скажем, «американцев» Моторина или Мартынова, времена были уже не те, — он получил длительный срок заключения и находится сейчас в «местах не столь отдаленных».

Возможно, это всего лишь версия, и Эймса предал кто-то другой. Об этом можно только гадать. Правда, Олдричу Эймсу от этого не легче, — он сидит в одиночке в американской тюрьме, в условиях довольно суровых.

Что же касается Олега Калугина, к которому с такой брезгливостью относился Леонид Владимирович Шебаршин, то он в октябре девяносто первого года, став у Бакатина, тогдашнего председателя КГБ, одним из главных советников, успешно кое-что «насоветовал». При Ельцине добился снятия всех обвинений, но хвост и молву «Это — предатель» ему отрубить не удалось. В девяносто пятом, как уже известно, он уехал жить в Штаты навсегда.

В две тысячи втором году над ним состоялся суд, Калугин заочно был приговорен к пятнадцати годам тюрьмы, а Владимир Владимирович Путин назвал его предателем уже публично.

Этого достаточно, чтобы у человека больше не было своей биографии.

Как становятся генералами

Шебаршин обладал даром притяжения — он умел притягивать к себе людей, с ним очень многие хотели общаться, дружить — причем, не обязательно из мира разведки или силовых органов — это были самые разные, просто обычные люди: художники, учителя, ученые, врачи, в большинстве своем не знающие, кто он и чем занимается. Обаятельный, контактный, учтивый, умный, знающий литературу. Ну и науки тоже. Он постоянно находился на виду — редкая штука для его профессии. Обычно разведчики стараются быть в тени, не выдвигаться на первый план, не светиться… Шебаршин этого не боялся.

Один человек вообще прямо сказал, что Леонид Владимирович Шебаршин сделал его генералом. Ни много ни мало. И это была правда.

Юрий Евгеньевич Сцепинский окончил Саратовский университет по специальности «радиоэлектроника» и был направлен работать, как иногда говорят в таких случаях, в ведомство бога Марса — в НИИ № 4 Министерства обороны. В институте занимался телеметрией, принимал участие в запуске в космос Юрия Гагарина, рассчитывал полеты боевых ракет, места, где должны находится углы и узлы связи — ведь «изделие» должно упасть в океан, допустим, в Тихий, но до океана его еще надо было довести.

Бывало так, что рассчитывал он точки — все выходило гладко, комар носа не подточит, — сбрасывал бумаги исполнителям в их контору, а оттуда через некоторое время приносился жалобный вопль:

— Товарищ старший лейтенант, у вас неувязочка вышла, место, которое вы наметили под узел связи, — непроходимое болото на целых сорок верст… Передвиньте точку!

Сидя в Москве, — или под Москвой, — не увидишь, конечно, что творится в Красноярском крае или Читинской области, потому и возникали иногда такие шероховатости, — и Сцепинский, находясь от того болота в пяти тысячах километров, сидя у себя в кабинете, делал перерасчет — передвигал точку связи, — и всегда это получалось.

Работа в армейском НИИ, как сам он считает, научила его быть смелым, принимать иногда решения совершенно неожиданные.

Хотя непосредственный начальник его, майор Голиков, говорил так: