Пекарь-некромант. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

— Хочешь сказать, они придумали заменяющие спорт заклинания?

«Не совсем так. Как вы знаете, с возрастом тело становится хрупким. Особенно в очень зрелом возрасте. Поэтому учёные разработали комплекс плетений, предназначенный для усиления эффекта физических упражнений. Вы должны понимать, юноша, что величайшие умы своего времени попросту не могли тратить на занятия спортом своё бесценное время. Точнее, не могли тратить много времени».

— И придумали магические стероиды, — сказал я.

Смотрел, как покачивались за окном ветви клёна. Шелеста листьев не слышал — его заменяли голоса толпившихся в магазине покупателей. Разговоры женщин не смолкали не на мгновение, походили на тот самый шелест листвы или на шум морского прибоя. Изредка к ним добавлялся грохот посуды (из пекарни), визг детворы и лай собак. Но все эти звуки не могли заглушить звучавшие в моей голове голоса.

«Они разработали так называемый комплекс «антистарость», — сказал профессор. — Он вполне подойдёт для вашей цели, юноша. Маги научились укреплять своё тело при помощи магической энергии. Подобно питательным веществам, энергия лучше всего разносится по телу вместе с кровью. Поэтому применение заклинаний комплекса становится особенно эффективно в сочетании с физическими упражнениями».

— Что для этого нужно? — спросил я. — Бегать? Прыгать? Что именно я буду делать?

«Сами упражнения особого значения не имеют. Важно, чтобы они задействовали как можно большее количество мышц вашего тела. Если только вы сами не решите сосредоточиться на выполнении определённых движений — будь то прыжки или бег. «Антистарость» поможет вам добиться успехов в любом виде спорта. Но даже лёгкая ежедневная зарядка значительно увеличит эффект от применения магии».

— Насколько лёгкая, мэтр?

«Я перечислю вам оптимальный набор упражнений. Но сразу уточню: среди них не будет ни одного, которое вы не выполняли раньше. Всё стандартно. Небольшой комплекс для общего развития. Плюс несколько простеньких движений на улучшение гибкости и координации. Как я уже говорил: потратив всего один час в день на физические упражнения, вы сумеете в кратчайшие сроки добиться невероятных по меркам лишённых магии людей результатов».

Я вздохнул. Представил себя бегущим рано утром по улочкам Персиля. Рассвет, спешащие на работу горожане. И я в ярких труселях и сапогах вместо кроссовок — несусь, виляя ягодицами и опережая прохожих. Улыбнулся, покачал головой. Местные меня и раньше считали… чудаковатым — об этом мне рассказывала Лошка. О чём она мне расскажет после этих моих пробежек?

— Давай попытаемся, мэтр, — сказал я. — Давно хотел улучшить своё физическое состояние. Ещё в прошлой жизни мечтал быть спортсменом. Чтобы девки засматривались на моё накачанное тело. А то они всё больше посматривали в мой бумажник. Посмотрим, на что способна эта твоя «антистарость». В мои нынешние двадцать лет — самое время её опробовать.

«Что вы собрались пробовать, етить вас?» — снова вклинился в разговор призрак мастера Потуса.

В этот раз я ему ответил:

— С се… с завтрашнего дня я буду делать зарядку.

Глава 21

«Двести девяносто восемь».

Хруст суставов.

«Двести девяносто девять».

Скрип половиц.

«Триста».

Призрак мастера Потуса прекратил считать, но продолжал бродить вдоль стены. Я уселся на лавку, полотенцем вытер со лба пот. Тремя сотнями приседаний сегодня я лишь начинал свою зарядку. Вот только не утреннюю: утром я спал без задних ног. Время на упражнения у меня появлялось, когда вечером отправлял в печь заготовки для хлеба. Вот как сейчас: поставил запекать чесночный хлеб — очередной мой эксперимент. Разделся, натянул подобие домашних тапок и приступил к упражнениям.

Начинал заниматься после того, как закрывал магазин и производил расчёт с бригадой малолетних рекламщиков (сегодня скормил им остатки вчерашнего эксперимента: караваи со вкусом карамели — детишек они привели в восторг). Поначалу упражнения тяготили меня. Но когда почувствовал, что могу триста раз присесть, не отвлекаясь от размышлений о «бренности бытия», смирился с их необходимостью. Сегодня от трёх сотен приседаний уже и не вспотел бы, не будь в доме, как и за окном, такой невыносимой жары.

Начинал я с сотни повторений. Потом сделал двести. На третий день увеличил число приседаний до трёхсот. Профессор посоветовал мне ограничиться этим количеством повторений. Заявил, что для правильного усвоения организмом магической энергии их вполне достаточно. То же и с отжиманиями. Призрак лишь вяло похвалил меня, когда я пятьдесят раз коснулся грудью пола. Знал бы он, что в прошлой жизни я считал пятьдесят отжиманий недостижимым рекордом. А тут… вчера, всего на четвёртый день занятий, отжался сто раз!

Я бросил на стол полотенце, приступил к наклонам — сегодня будут те же три сотни касаний ладонями половиц. Простое дело — лишь бы снова не закружилась голова. Хотя уже вчера головокружения не было. И это, как утверждал мэтр Рогов, благодаря работе плетений. Двадцатилетнее тело легко справлялось с нагрузками. Особенно при помощи магии. А вот добиться столь же впечатляющих результатов при растяжке не удавалось. Четыре дня пытался сесть на шпагат. Пока безуспешно.

«Сто семь».

«Сто восемь…»

Мастер Потус сообщил, что пора вынимать из печи хлеб.

Я в это время пытался ходить на руках. Медленно работала укрепляющая магия. После столь впечатляющих результатов с приседаниями и отжиманиями, достижения на поприще акробатики меня не впечатляли. Да я бы и без заклинаний научился ходить на руках за неделю. А тут… уже пятый день пытался и всё ещё не мог пресечь вверх ногами всю комнату. Свалился я посреди гостиной — примерно там же, где и вчера. Сегодня обвинил в этом не вовремя явившегося призрака.

— Мог бы и помолчать, пока я занимаюсь. Из-за тебя опять до стены не дошёл.

«Завтра дойдёшь, етить тебя, — сказал старый пекарь. — Хлеб сгорит, пока ты тут выкрутасничаешь, бездельник! Неужто не чуешь, что провонял весь дом?!»

В воздухе витал запах свежей выпечки и чеснока. Для сегодняшнего эксперимента я выбрал рискованный рецепт. Моё мнение и мнение призрака разошлись. Я полагал, что чесночный хлеб — интересный выбор. Тем более что не часто применял кулинарную магию профессора при выпечке ржаных караваев. Старикан же доказывал: хлеб и чеснок — вещи несовместимые. Вот только его слова опровергались моими воспоминаниями из детства: помнил, что любил заедать борщ ржаной коркой, посыпанной солью и натёртой чесноком.

Одеваться не стал. Лишь сменил тапки на сапоги. Поплёлся в пекарню. За пять дней, что прошли после того, как меня пытались продырявить из местного аналога арбалета, я успел испробовать несколько вариантов выпечки. Причём два из них — несладкие: горчичный батон и каравай со вкусом красной лиминики (местной травки, по запаху похожей на смесь укропа и мяты). В ассортимент товаров магазина я их вводить не стал, хотя и малолетняя банда, и Полуша с Лошкой их нахваливали. Но пометил рецепты в уме, как удачные — на будущее.

Новых покушений на мою жизнь за эти дни не случилось. Или я их не заметил. Продавщица говорила, что к нам в магазин вчера заглянул один из сыновей мастера Фетрика, моего конкурента, чья пекарня находилась к нам ближе прочих — в Птичьем переулке. Мужчина, по её словам, выглядел мрачным и недовольным. Он внимательно изучил наш ассортимент. Но не попытался со мной встретиться. «Испужался, — объяснила мне его поведение Лошка. — Все ж знают: вы даже мальчиков Мамаши Норы не так давно отседова прогнали».

Госпожа Белецкая больше не появлялась. И её представители пока тоже обходили меня стороной: возможно, не успели отстирать штаны. Торговля ежедневно обновляла рекорды. Выручка неуклонно росла: до возвращения Полуши я выпекал четыре партии хлеба — вкалывал, как раб на галерах. Да ещё и успевал экспериментировать. Вот как сегодня с чесночным хлебом. Работа в пекарне, зарядка, инструктаж персонала и отряда юных рекламщиков оставляли время лишь для сна и короткой пробежки. Вечером я всё ещё обходился без молока.