Лучинушка - Ольга Дмитриевна Конаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Конечно, к вам мы приедем с большим удовольствием. – обрадовалась Стеша, – Я бы тоже хотела повидать вашу матушку. Она напоминает мне мою бабушку и Ангелию, Родькину маму. Эти люди мне были очень дороги. А что касается разных там торжеств скажу – нет. Конечно, я счастлива, что имею отношение к достойному роду Тумановых, но не думаю, что мне когда – нибудь придётся пользоваться графским титулом, и делать эту новость достоянием общественности не собираюсь. Пускай она останется между нами.
– Неужели вы хотите отказаться от своих предков?
– Конечно, нет. Но использовать их имя без крайней необходимости не хочу.
– Воля ваша, голубушка. – ответил Адам Викентьевич, болезненно морщась и потирая пальцами левый висок, – однако, я не советую вам торопиться с решением оставлять это в тайне. Пути господни неисповедимы. Не исключено, что этот титул когда – нибудь сможет сыграть в вашей жизни важную роль.
– Я думаю, сделать это никогда не поздно, тем более если у меня на руках будет подтверждающий документ. Жизнь сама подскажет, какие решения принимать в той или иной ситуации, а пока она мне подсказывает, что торопиться не нужно. Адам Викентьевич, вы хорошо себя чувствуете?
– Спасибо, хорошо.
– Вы в этом уверенны?
– Уверен. А почему вы спрашиваете?
– Вы очень бледны.
– Да нет, со мной всё в порядке. Итак, я вас жду в эти выходные. Не забудьте взять с собой Родиона.
Собираясь в гости, Стеша купила в подарок для Сары Вульфовны тёплую шаль. Ей казалось, что всем пожилым людям постоянно не хватает тепла.
Старушка встретила их сидя в коляске, ходить ей с каждым днём становилось труднее. У её ног лежал огромный мраморный дог. Увидев незнакомых людей, он поднялся, обошел вокруг них, обнюхивая каждого, и, доброжелательно помахав хвостом, вернулся к своей хозяйке.
– Он признал вас, а это происходит далеко не с каждым. – сказал Адам Викентьевич,– Например, Гришку Распутина он невзлюбил с первого взгляда. И, как бы тот не старался задобрить его всякими вкусностями, дальше кухни не пускает.
– Гришку Распутина? – удивилась Софья Николаевна, – это кто?
– Это наш новый повар, мы так зовём его между собой из – за его сходства с известным персонажем. Но, несмотря свой разбойничий вид, готовит он довольно таки неплохо. Мне рекомендовали его как бывшего моряка, служившего во флоте коком. У него случилась какая – то трагедия с семьёй, но я его об этом не расспрашивал. Ни к чему бередить душу человеку, если он сам говорить об этом не желает. Настоящее имя его Владимир Иванович Распутин, а Гришкой мы зовём его между собой.
При его словах пёс поднял уши, и, насторожившись, оглянулся на дверь.
– Вот видите, он не может даже слышать его имя. Похоже, нам придётся кого – то заменить, или повара, или собаку. Распутина было бы жаль, он готовит очень вкусно.
Словно поняв сказанное, пёс посмотрел на него долгим взглядом и спрятал морду в сложенные лапы. Стеше показалось, что его глаза были полны упрёка и обиды.
– Адамчик, не нужно так шутить. – сказала Сара Вульфовна, – Ты же знаешь, Нерон всё понимает. Теперь он будет обижаться весь вечер.
– Прости, дружище, я больше не буду. – извинился Адам Викентьевич, трепля собаку за загривок, – не обижайся, я пошутил. Я скорее разгоню всю прислугу и буду готовить и убираться сам, чем выгоню тебя из дома.
Однако пёс на уговоры не поддавался, и продолжал прикрываться лапами. Тогда Родька подсел рядом с ним, обнял за шею и стал что – то шептать на ухо. Нерон поднял голову, и, посмотрев на него, лизнул в щеку, потом поднялся и плотно прижался к ногам хозяйки.
– Слава богу, простил. – сказала Сара Вульфовна, гладя его по спине. – Молодец, Родечка, добрая у тебя душа.
– Сара Вульфовна, – сказала Стеша, – я принесла вам небольшой подарок. Не знаю, пригодится ли он вам.
– Спасибо вам, моя детка! – обрадовалась старушка, когда Стеша накинула шаль на её узенькие плечики. – Как же в ней тепло и уютно!
– Я рада, что она вам понравилась. – сказала Стеша с трудом сдерживая слёзы, – Моя бабушка всегда любила шали, наверное, потому, что постоянно мёрзла. Конечно, в вашем доме очень тепло, не то что в избушке, в которой мы с нею жили, но я думала, что вам тоже когда – нибудь захочется в неё укутаться.
– Уже хочется. – ответила Сара Вульфовна,– в нашем доме холодно не бывает, но я где – то слышала, что шаль, подаренная от всей души, несёт в себе её частичку. Хотите, я покажу вам наш дом?
– Конечно, – ответила Стеша.
Сара Вульфовна взяла свою палочку, и с трудом поднялась на ноги.
– Я вижу, вам тяжело ходить. – забеспокоилась Стеша, – Может быть, мы сделаем это как нибудь в другой раз?
– Ничего – ничего, торопиться нам некуда, а мне пройтись лишний раз не повредит. – ответила Сара Вульфовна, принимая Родькину руку, протянутую ей на помощь. – спасибо, родной.
– Мама… – тихо проговорил Родька, гладя её сухонькую ручку.
– Он назвал меня мамой, или мне послышалось? – удивилась Сара Вульфовна.
– Да. Его мама ушла от нас два года назад. Он до сих пор о ней тоскует, а вы очень на неё похожи. Простите, если вам это неприятно. Родя кажется немного странным, но на самом деле он очень добрый и хороший.
– Почему же неприятно, совсем наоборот. Пойдёмте.
– Вы идите, – сказал Адам Викентьевич, потирая висок, пронизываемый резкой болью, – а я задержусь, мне нужно сделать пару звонков.
– С вами точно всё в порядке? – спросила Стеша, подождав, пока Сара Вульфовна с Родькой и Софьей Николаевной отойдут подальше.
– Да, всё хорошо. Идите же, мама затеяла эту экскурсию ради вас. На второй этаж можно подняться на лифте. Я специально заказал его для мамы. Ходить по лестнице ей очень тяжело.
– Мы с Софьей Николаевной пройдёмся по лестнице, а вашу матушку проводит Родя. По – моему, они уже успели подружиться.
– Да, я это заметил. Я давно не видел её в таком приподнятом настроении.
Сегодня Стеша чувствовала себя в этом огромном доме легко и свободно. В прошлый раз, находясь под прицелом десятков пар оценивающих глаз, она держалась в таком напряжении, что к концу выступления устала так, словно весь вечер не пела, а косила сено.
Сара Вульфовна провела их по комнатам, с гордостью показывая великолепную коллекцию часов, статуэток и картин, многие из которых были подлинниками. Родька задерживался чуть ли не у каждой картины. Живопись, особенно те полотна, на которых были изображены пасторали, заинтересовала его не на шутку.
Когда вошли в комнату, где на высоком резном столике, под стеклянным колпаком хранился оригинал альбома с портретами её предков, копию которого ранее показывал Адам Викентьевич, у Стеши перехватило
