Ход мамонтом - Владислав Выставной

Настал его час.

С диким криком «мочи провокаторов!» он открыл огонь с двух рук, после чего перепрыгнул через барную стойку, прямо на ошалевшего от всего происходящего бармена, судорожно сжимавшего «узи». Отобрав «узи», он продолжил расстрел вооруженных посетителей, своим чистым и незамутненным сомнениями рассудком полагая, что с оружием здесь сидеть могут только безусловные враги человечества. Гиду оставалось лишь предостерегающе вскрикивать.

Большинство посетителей, особенно барышни, в панике помчались к выходу. Этим замешательством не мог не воспользоваться Санек, чтобы, подобрать еще один пистолет и перезарядить «узи» новым магазином, который услужливо принес ему из подсобки бармен.

Корректоры, которые вначале не могли понять, на кого же в действительности реагирует индикатор, теперь пришли в себя и поливали стойку огнем. Бутылки за спиной разрывало на части, все было в дыму и битом стекле и напоминало старый добрый вестерн.

Однако на барную стойку патроны тратились напрасно. Потому что Санек, деликатно отодвинув испуганную, но восхищенную стриптизершу, спокойно вышел из-за кулисы на сцену и одной очередью положил оставшихся.

После чего пижонски крутнулся на стриптизном столбе.

Когда в бар ворвались оперативники, в решимости выручить из беды товарища, они увидели, как посреди страшной картины смерти и разрушения, на высоком стуле перед стойкой Санек медленно допил приготовленный бледным барменом коктейль и вежливо сказал:

– Счет, пожалуйста.

Жека лежал на диване и смотрел в потолок. На душе было так тоскливо, что хотелось выть волком.

Лена уже неделю не давала о себе знать. Если бы Жека знал заранее, что ее собираются отправить на оперативное задание, он сделал бы все, чтобы не допустить этого. При всей дикости, что творилась наверху, выпускать туда девушку такой яркой наружности было все равно, что играть в «русскую рулетку». Правда, когда разъяренный Жека ворвался в штаб и взял за жабры очкарика, курировавшего миссию, тот испуганно пояснил, что Ленкину внешность порядком подпортили, да так, что стала она страшнее ядерной войны. Довод звучал неубедительно: в мире уже давно происходили вещи, куда страшнее, чем жалкая ядерная война. Но, тем не менее…

Лена должна была объявится в точке рандеву в понедельник. Однако ее не было. В последующие часы встречи она также не появилась.

Жеку успокаивали, говоря, что такой вариант был предусмотрен. Ничего страшного – просто Лену вытащат альтернативным способом. Жека не верил. Гид тоже не мог его успокоить.

Видя, что в штабе вопрос решить невозможно, Жека решил отправиться к Тиму. Тот имел куда большее влияние в штабе, чем Жека.

Жека набрал номер Тима. Его трансивер оказался выключенным.

Чтобы успокоиться, Жека пошел в «Погребок».

Кто придумал это название, совершенно дикое для заведения и без того находящегося на глубине километра под землей, было неизвестно. Но оперативники любили здесь собираться. В отличие от мирных граждан Стоунхенджа, которые предпочитали всякого рода «Лазурные берега» и «Солнышки». Еще бы – неба, в отличие оперативников, они не видели. А потому и жили, в общем-то, спокойнее, не наблюдая жутких картин развала цивилизации на поверхности.

«Погребок» был частным заведением. Вообще, то, что здесь, под землей, царит своя маленькая рыночная экономика, поначалу удивляло Жеку. Однако Мишаня впоследствии объяснил ему, что это оказался один из самых эффективных способов снять стресс замкнутого пространства для подземного обывателя. Увлеченные погоней за более высоким заработком или прибылью, люди меньше страдали от серости подземной жизни. По секрету Мишаня поведал, что рыночная экономика подземелья – всего лишь эмулятор оной, позволяющий в той или иной степени регулировать внутреннее перераспределение ресурсов, что-то сродни игры в «монополию». Эта финансовая система была изолирована от внешней, где чудовищная инфляция уже разрушила экономику большинства государств. Так или иначе, получить еду, одежду, предметы роскоши можно было только по электронной карточке, по которой велись условные счета жителей и с помощью которой проводились взаиморасчеты. Жека, как оперативник, получал на свой счет неплохое по здешним меркам количество единиц, прозванных в народе «чатлами».

Жека застал в погребке обычную компанию: за пивом сидели Игорь с Мишаней и выпущенный из-под стражи Санек.

– О, и ты тут? – улыбнулся Жека. – Всем привет! Угостите пивом?

– Я проставляюсь, – криво улыбаясь, сказал Санек и крикнул бармену. – Клаус, еще четыре «Пинты».

– Шикуем? – поинтересовался Жека.

– А что? – пожал плечами Санек. – Один раз живем. Ох, как же здесь хорошо, на свободе…

Все заржали… Санек непонимающе осмотрел приятелей, потом кивнул.

– Ну, да, скажите – какая разница – там подземелье, здесь подземелье? Нет, теперь я понял. Мне теперь дорог каждый лишний квадратный метр…

– Да ты ж вроде не так уж долго отсиживался, – сдувая с пива пену, сказал Жека. – Три недели…

– Посиди сам три недели, поймешь, – выступил в защиту Санька Игорь.

– Да я не в обиде, – отозвался Санек. – Я ведь и правда, нарушил все правила. Но не смог удержаться. Ненавижу этих гадов…

– Скажи спасибо, что от оперативной работы не отстранили, – сказал Жека. – А то бы долго еще неба синего не увидел.

– Скажу по секрету, – склонившись к столу, тихо сказал Сенек. – Ко мне в изолятор сам начальник штаба приходил, руку тряс и выражал восхищение. Так, говорит, этим сукам и надо! Молодец, говорит. Но – дисциплина должна быть дисциплиной…

– Будто у тебя еще какие варианты были, – пожал плечами Игорь.

– Да не было вариантов, – легко согласился Санек. – В том-то и дело… Оп-па, посмотрите, какие девочки…

За соседний столик подсели две дамочки средней наружности. Жека сразу помрачнел.

– Тебе после ареста все красотками должны казаться, – пожал плечами Игорь.

– Да, они ничего, – подал голос Мишаня, задумчиво уставившись на дамочек.

– Кстати, Мишаня, – сказал Санек. – Как там борьба за цивилизацию? Что говорит наука?

– Наука не говорит, – тоскливо ответил Мишаня, продолжая смотреть на женщин, которые невесело потягивали коктейли. – Наука невнятно мычит. Как наш Маугли. Так и не удалось его разговорить.

– То есть никаких успехов? Никаких открытий? – спросил Санек.

– Открытия есть, – ответил Мишаня. – Но назвать их успехами я бы не решился. Можно ли назвать успехом открытие того, что больной болен неизлечимо?

– Неужели все так мрачно? – спросил Жека.

– Да нет, это я так, – встрепенулся Мишаня. – Просто устал и настроение какое-то… Я пойду, пожалуй…