Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач - Боб Шоу

— А у этого есть подводная лодка, — поддержал отец. — Вероятно, здесь то же самое.

— Вот только на лодке он не сможет возить ее по шоссе со скоростью девяносто миль в час, — пошла на попятный мать. — Конечно, — сказала она после паузы, — он наверняка уже вдовец.

— Все говорят, что он порядочный человек.

Мать сказала:

— Будем надеяться, что из этого что-нибудь выйдет. Мне так хочется увидеть ее счастливой женой и матерью.

— Ей придется поспешить, чтобы ты смогла это увидеть.

— О! Я все время забываю. Но ты ведь понимаешь…

Дуайт приехал в пятницу после обеда; Мойра ждала его со своей упряжкой. Он вышел из поезда и огляделся вокруг, вдыхая теплый сельский воздух.

— Честное слово, — сказал он, — ты живешь в хорошем месте. В какой стороне ваша ферма?

Она указала на север.

— Отсюда мили три.

— На тех холмах?

— Не совсем, — ответила она. — Немного нужно ехать в гору. Он привез с собой чемодан, который сунул теперь под сиденье к коляске.

— Это все? — спросила она.

— Все. Штопки целая куча.

— Выглядит довольно скромно. Могу поспорить, что у тебя этого гораздо больше.

— Нет, я привез все, что было. Честно.

— Надеюсь, ты не лжешь.

Они уселись на козлы и двинулись к Бервику. Почти сразу же Дуайт воскликнул:

— Буки! Сколько же здесь буков! Она с интересом взглянула на него.

— Они тут везде растут. Сегодня жарко, но на холмах будет прохладней.

Гость был восхищен дорогой, которой они ехали.

— Это — дуб, однако мощно разросшийся. Не помню, видел ли я когда-нибудь такого великана. А там клены! — Он повернулся к Мойре. — Это очень похоже на аллею в маленьком американском городке.

— Правда? — спросила она. — Именно так было в Штатах?

— Ну да. Все эти деревья — выходцы из северного полушария. До сих пор я видел здесь только гевеи и австралийские акации.

— А среди этих деревьев тебе лучше?

— Конечно! Я так рад снова видеть американские деревья.

— Их много растет у нас на ферме, — сказала девушка.

Они проехали поселок, пересекли пустую автостраду и оказались на шоссе, ведущем в Гарквей. Вскоре после этого дорога пошла вверх; кобыла сбавила темп и шла теперь с трудом. Мойра сказала:

— Дальше придется идти пешком.

Они слезли с коляски и пошли, ведя кобылу в поводу. После духоты доков и жары, царящей в стальных кораблях, лесной воздух приятно освежил капитана Тауэрса. Он снял пиджак и положил его на козлы, потом расстегнул воротник рубашки. Они шли по склону холма; панорама позади становилась все шире, и наконец показалось море — лежащий в десяти милях залив Порт-Филлип. Так прошло полчаса; время от времени они немного проезжали, когда дорога была не такой крутой, но чаще — шли рядом с коляской. Наконец добрались до живописного района ферм на волнистых полях и зеленых пастбищ, пересеченных рощами и группами деревьев.

— Это большое счастье, — сказал Дуайт, — иметь дом в таком месте.

Она взглянула на него.

— Мы любим эти места. Но жить здесь страшно скучно.

Он остановился, глядя на безмятежный сельский пейзаж вокруг, необъятные, ничем не ограниченные солнечные долины и холмы, далекое море.

— Не знаю, видел ли я более красивые места, — сказал он.

— Здесь красиво? — удивилась она. — Так же красиво, как в Соединенных Штатах и Англии?

— Наверняка, — ответил он. — Англию я знаю плохо, но слышал, что некоторые ее части — просто сказочная страна. А в Штатах есть много приятных уголков, хотя, может, и не таких приятных, как здесь. Но здесь у вас красиво по всем мировым стандартам.

— Я рада, что ты так говоришь, — сказала она. — То есть, мне здесь, конечно, нравится, но я же не видела ничего другого. Люди здесь думают, что в Англии и Америке все должно быть гораздо лучше. Что здесь хорошо для Австралии, но не для Англии.

Он покачал головой.

— Ну что ты! Здесь просто прекрасно.

Они дошли до равнины, снова сели в коляску и вскоре въехали в ворота поместья. Короткая аллея, обсаженная соснами, вела к довольно большому деревянному одноэтажному дому белого цвета, стоящему на фоне белых же хозяйственных построек. Вдоль фасада и одной стороны тянулась широкая, частично застекленная веранда. Кобыла почти галопом проскочила мимо дома и направилась во двор.

— Прости, что введу тебя кухонными дверями, — сказала девушка, — но ее не остановить, когда конюшня так близко.

Прибежал единственный оставшийся на ферме работник по имени Лоу, чтобы помочь Мойре выпрячь кобылу, а из дома к ним вышел сам фермер. Мойра представила Дуайта, после чего, оставив Лоу одного, они втроем пошли к матери. Позднее, перед ужином, они сели на веранде и выпили по рюмке в теплых предвечерних лучах солнца. Вид с веранды открывался совершенно буколический: волнистые луга и рощи спускались к светлой далекой равнине. И снова Дуайт восхитился красотой этих мест.

— Да, здесь очень мило, — признала миссис Дэвидсон. — Но с Англией не сравнишь. Вот где настоящая красота!

Американец спросил:

— Вы родились в Англии?

— Я? Нет. Я коренная австралийка. Мой дед приехал в Сидней очень давно, однако он не был осужденным. Он получил землю в Риверайне, часть нашей семьи до сих пор живет там. — Она помолчала. — В Англии я была всего раз, мы ездили туда и на континент в тысяча девятьсот сорок восьмом, после второй мировой. Англия очаровала нас. Но сейчас там, наверное, многое изменилось.

Вскоре она ушла с Мойрой, чтобы заварить чай, а Дуайт остался один с хозяином. Мистер Дэвидсон спросил:

— Еще виски?

— Спасибо, с удовольствием. В мягком тепле угасающего дня они сидели молча и пили. Потом скотовод сказал:

— Мойра рассказала мне о вашем походе. Капитан кивнул.

— Мы узнали очень мало.

— Она говорила.

— Очень мало можно увидеть через перископ с моря, — объяснил Дуайт. — Мы не видели разрушений от бомб или чего-нибудь в этом роде. Все выглядит так, как выглядело всегда. Вот только людей там уже нет.

— Там высокая радиоактивность, правда? Дуайт подтвердил.

— Чем дальше на север, тем хуже. В Кэрнсе, когда мы там были, человек мог бы прожить пару дней, а в Порт-Дарвине даже дня не прожил бы.

— Когда вы были в Кэрнсе?

— Недели две назад.

— Полагаю, сейчас там радиация еще больше.

— Вероятно. Я бы сказал, что она постоянно растет. В конце концов она выровняется и будет одинаковой во всем мире.

— Говорят, что до нас это дойдет в сентябре.

— Пожалуй. Оно распространяется очень равномерно и во все места, лежащие на одной географической широте, доходит примерно в одно время.

— По радио говорили, что оно уже в Рокгемптоне.

— Да, — сказал капитан. — Я тоже слышал. И в Алис-Спрингс. Распространяется очень равномерно, градус за градусом.

Хозяин покивал головой и мрачно улыбнулся.

— Посыпание главы пеплом ничего не даст. Еще виски?

— Я, пожалуй, воздержусь. Спасибо. Мистер Дэвидсон налил себе немного и сказал:

— Во всяком случае, до нас оно дойдет в самом конце.

— Похоже, — согласился Дуайт. — При таком темпе, как сейчас, Кейптаун погибнет немного раньше, чем Сидней, и почти одновременно с Монтевидео. К тому времени ничего не останется в Африке и Южной Америке. Мельбурн из всех больших городов мира наиболее выдвинут на юг, значит, мы будем почти последними. — Он посидел, подумал. — Новая Зеландия, большая ее часть, может протянуть немного дольше, ну и, конечно, Тасмания. Пожалуй, на две-три недели. Не знаю, есть ли сейчас люди в Антарктиде, если есть, то они могут еще довольно долго прожить.

— Но Мельбурн — последний крупный город?

— Пожалуй. Воцарилось молчание.

— Что вы сделаете? — спросил хозяин фермы. — Заберете отсюда свой корабль?

— Я еще не решил, — медленно ответил капитан. — Впрочем, может, и не я буду принимать решение. Есть офицер старше меня по званию… капитан Шоу в Брисбене. Не думаю, чтобы он оттуда ушел: его корабль не может плавать. Может, он пришлет мне приказ, не знаю.

— А вы бы уплыли, если бы это зависело от вас?

— Я еще не решил, — повторил капитан. — Не думаю, что много выиграю на этом. Почти у сорока процентов моих людей есть девушки в Мельбурне… некоторые женились. Скажем, я поплыву в Хобарт. Этих девушек я забрать не смогу, а другим путем они туда не попадут… а если и попадут, им негде будет жить. Думаю, жестоко разлучать моряков с их женщинами на эти последние дни, если того не будет требовать наш долг. — Улыбка скользнула по его лицу. — Во всяком случае, они бы этого не захотели. Большинство из них, вероятно, просто дезертируют.

— Мне тоже кажется, что на первое место они поставят женщин.