Бриллиант Кон-и-Гута - Эразм Батенин

Но то, что она прочла в смущенных глазах Бонзельса, заставило ее снова быстро ее накинуть.

И он!.. Даже он! Человек, который ничем не интересуется, кроме своей науки!..

Опустив голову, подавленная своим уродством, Эрна Энесли вышла из кабинета ученого, держа в руке толстый конверт, заключавший в себе объемистое послание фон Вегерта к его другу, профессору Бонзельсу.

И вот она снова сидит в том же сквере, где ее когда-то нашел Гарриман… На той же самой скамье…

Она не помнит, как и в тот раз, каким образом она здесь вновь очутилась. Что ее сюда привлекло? Но одно она твердо знает: в дом Голоо она не вернется. Взгляд Бонзельса доказал ей всю тщетность ее надежд: никогда ни один человек не посмотрит на нее иначе, чем с сожалением и ужасом…

Машинально она раскрыла письмо и стала его читать. Сначала строки сливались и она не понимала смысла слов, перечитывая по несколько раз одно и то же место. Но, наконец, механизм чтения отвлек ее от мысли о самой себе, и она перенеслась в них к тем, среди которых находился и тот, кто сказал ей, что любит ее и будет любить вечно.

Она тогда не поверила ему. Любовь с первого взгляда? Этого не бывает.

Нет, она не покажется на глаза этому простодушному влюбленному! Правда, он не похож на других людей… Он выражает все свои чувства как-то иначе, чем, все…

Но и ему нельзя верить! Вечной любви не существует. Она — простой самообман. Стоит ему взглянуть на него и пожалеть, хотя бы это сожаление промелькнула только во взгляде, как у Бонзельса, чтобы сердце ее разорвалось… Пожалеть! О, как ей горько! Так не лучше ли покончить с этой мукой раз навсегда?

Увлажненные глаза ее тем временем пробегали по листкам письма.

…Удалось проследить лишь один только ход из тех трех, о которых говорит Авиценна, — именно правый, в котором легендой обещано «всезнание».

По-видимому, землетрясение, происшедшее здесь, о котором вам, вероятно, известно от сейсмографических станций, совершенно засыпало и завалило центральный и левый ходы. Можно думать, что в левом ходе, который скрывает, по словам, Авиценны, «всемогущество», местные жители издревле прятали золото, которое они намывали здесь в огромном количестве, ибо Кон-и-Гут — в полном смысле слова золотое дно! Не этим ли объясняются колоссальные богатства владетеля Кон-и-Гута — Ораз-хана?

…Пещера вулканического происхождения… Работа воды и другие медленно действующие силы создали теперешний вид пещеры, которую местные обитатели приспособили под свои секретные надобности, руководствуясь, очевидно, директивой рокандских ханов, властителей этих мест…

Научное описание Кон-и-Гута воспринималось сознанием Эрны постольку, поскольку встречавшееся в нем имя Ораз-хана воскрешало в ней обстановку, одним из действующих лиц в которой была и она. Когда она дошла до описания того, что сделал для раскрытия тайны Кон-и-Гута Гарриман, она стала вчитываться в каждую строчку, пытаясь найти сведения и о Голоо. Фон Вегерт писал:

…Когда мы нашли аэроплан и я убедился, что он является единственным способом нашего спасения, передо мной стал во весь рост вопрос: как его использовать, раз в нашем распоряжении нет ни одного лица, умеющего им управлять. Первым задал этот вопрос Голоо. На наше счастье, Гарриман нашел в аэроплане брошюру с полным описанием устройства механизма, чертежами и инструкцией по управлению им.

Дорогой друг! Наука еще раз доказала, что для нее нет ничего невозможного! Я засел за изучение найденного материала. Аэроплан, который мы выкатили из его оригинального аэродрома — кон-и-гутской пещеры — и поставили у своей юрты, был изучен мной в подробностях. Не знаю, плохо или хорошо я, который никогда не видал вблизи летательной машины, управлял им в нашем полете через Голодную пустыню, но так или иначе, а все те, которые доверили мне свою жизнь, целы. Должен сознаться, однако, что от аэроплана остались одни щепки, ибо при спуске одной теорией никак не обойтись, а нужен опыт, которого у меня не было даже в минимальной дозе.

Мэк-Кормик, Гарриман и Боб здоровы, один наш Голоо свалился с ног. Можно подумать, что ему не хочется возвращаться в Лондон! Именно из-за него мы все невольно задержимся, и это мое письмо опередит нас, вероятно, на неделю…

Эрна вздохнула.

…Гарриман показал себя отменным молодцом. В конце концов, именно ему принадлежит честь открытия и, пожалуй, единоличного исследования кон-и-гутской пещеры. Он оказался прав в своем утверждении, что надпись рокандского камня представляет собой план ее. Руководствуясь им и легендой Авиценны, Гарриман исследовал единственный доступный ход — правый.

Когда он натолкнулся на каменное изваяние верблюда и каменные изображения неизвестных существ, — очевидно, «талисман» Авиценны, — он, убедясь в том, что можно смело двигаться по указанию надписи, и прошел этот ход, как мы с вами проходим нашу Академическую улицу. Вы будете несказанно удивлены, узнав, что в этом правом ходе найдено. Сделано открытие чрезвычайной важности: обнаружена библиотека! Несомненно, это библиотека Тамерлана. Найдены в огромном количестве книги, манускрипты и папирусы, которые он бережно собирал во всех своих походах и перед смертью, как известно, во избежание участи, которую уготовил злой рок Александрийской библиотеке, скрыл в каком-то потайном месте, до сего времени оставшемся неизвестным, несмотря на все догадки ученого мира Запада и Востока.

Вы согласитесь, что перед открытием Гарримана бледнеют наши заслуги перед наукой, и даже те сто тысяч фунтов, которые он должен нынче получить — сущая безделица в сравнении со стоимостью им найденного сокровища.

Итак, до скорого свидания! Надо надеяться, что Голоо вскоре поправится, — его несколько потрепало в экспедиции, так как на нем всегда лежали опасные и тяжелые работы, как на непревзойденном силаче и храбреце. Два раза он спасал нам жизнь. Во-первых, тогда, когда ему пришлось удерживать плечами многопудовую глыбу, которой чуть не задавило нас а пещере, во-вторых, в момент нашего отбытия из Кон-и-Гута, когда на аэроплан бросился охотничий гепард, приревновавший к нам Аль-Наи, — я еще не сообщил вам, что так зовут найденную дочь Мэк-Кормика, — которую мы увозили.

Когда мы улетели, под вечер, выбрав сравнительно тихий день, — последнее время там свирепствовал ураган, — нас провожал, злобно рыча, только один этот гепард, единственное живое существо, оставшееся на страже Кон-и-Гута, по имени Гарра. Последний из рокандцев, обитавших в Кон-и-Гуте, древний старец, — его звали мирза Низам, — умер утром этого памятного дня.