Сталин в преддверии войны - Александр Семенович Орлов

«политическом и экономическом сотрудничестве». Имея в виду также Италию и Японию, германский министр писал, что историческая задача четырех держав заключается в том, чтобы согласовать свою политику на длительное время. На деле же ни о каком сотрудничестве с СССР в Берлине не думали.

В своем ответе Сталин приветствовал желание немецкой стороны «подвести итог обмену мнениями, начавшемуся в прошлом году, по вопросам, интересующим обе стороны». Далее советский руководитель писал: «Что касается обсуждения ряда проблем с Японией и Италией, то, в принципе, не возражая против этой идеи, я считаю, что этот вопрос должен будет подвергнуться предварительному рассмотрению»[447]. Прибытие Молотова в Берлин планировалось на 11–12 ноября.

Визит советского наркома состоялся 12–14 ноября. Молотов имел две беседы с Гитлером и дважды встречался с Риббентропом. Советская делегация настаивала на немедленном выведении немецких войск из Финляндии и интересовалась целями политики Германии в Турции, Болгарии и Румынии. В беседе с Гитлером Молотов заявил, что Советское правительство расценивает германо-итальянские гарантии, данные Румынии, как направленные против интересов СССР и, «если позволительно высказаться прямо», требует аннулировать эти гарантии. Гитлер отверг это требование. Когда советская сторона заявила о своем намерении дать подобные гарантии Болгарии, немцы ответили, что им ничего не известно о том, что Болгария такие гарантии просит. Позиции партнеров по переговорам явно не совпадали. Тем не менее переговоры продолжались. Главным вопросом стал вынесенный германской стороной вопрос об определении «сферы интересов» при переделе мира между государствами — участниками Тройственного пакта и Советским Союзом[448].

Гитлер и Риббентроп предлагали Советскому Союзу заключить договор со странами Тройственного пакта и принять участие в разделе Британской империи «между Германией, Италией, Японией и СССР» и, кроме того, рекомендовали ему расширить свою «сферу интересов» в направлении Персидский залив — Индийский океан. Молотов преднамеренно ограничивал свою задачу выяснением намерений рейха в отношении европейской безопасности и проблем, которые имели непосредственное отношение к СССР[449]. Вопросы, поднятые советской делегацией, касались положения в Финляндии, Турции, Болгарии, Румынии, Югославии, Греции и Польше[450].

В конце переговоров немецкая сторона выдвинула проект соглашения между державами Тройственного пакта и СССР.

СССР было предложено одобрить цели держав Тройственного пакта и следовать той же политической линии. В свою очередь Германия, Италия и Япония должны были признать существующие границы СССР. Все четыре державы обязывались не только уважать сферы взаимных интересов, но и всеми силами помогать друг другу. Предполагалось, что кроме соглашения договаривающиеся стороны подпишут два секретных протокола. Протокол № 1 определял «сферы интересов» каждой из четырех держав, причем СССР предлагалось признать, что «его основные территориальные интересы лежат к югу от территории Советского Союза в направлении Индийского океана»[451].

Протокол № 2, который должны были подписать Германия, Италия и СССР, касался Турции и предусматривал ее отказ «от взятых ею на себя международных обязательств», а также вовлечение «в политическое сотрудничество» с указанными тремя державами. Предполагалась замена конвенции о проливах, заключенной в Монтре, новой конвенцией, по которой СССР, Германия, Италия и черноморские страны получали бы право прохода через проливы для своих военно-морских флотов в любое время, тогда как всем остальным странам такого права не предоставлялось[452].

Смысл предложенного Риббентропом проекта состоял в том, чтобы не позволить Советскому Союзу проводить активную политику в Европе, в частности на Балканах и в Скандинавии. Германия, по существу, стремилась получить свободу рук в Европе, отстранить СССР от участия в европейских делах и добиться, чтобы он сделал главным направлением своей политики Южную Азию и Средний Восток, где он столкнулся бы с интересами Британской империи.

Советский нарком не дал какого-либо определенного ответа на эти предложения, считая необходимым обсудить проект этого соглашения в Советском правительстве.

Официальный ответ СССР был передан 25 ноября 1940 года. Советское правительство выражало готовность принять проект пакта четырех держав о политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи, но выдвигало ряд условий. Оно требовало оказать содействие в заключении советско-болгарского договора о взаимной помощи с предоставлением СССР военно-морской базы на территории Болгарии, создать режим наибольшего благоприятствования для Советского Союза в черноморских проливах, признать интересы СССР в районе южнее Баку, Батуми, в общем направлении Персидского залива, вывести немецкие войска из Финляндии, оказать влияние на Японию, чтобы она отказалась от концессий на Северном Сахалине[453]. Советское правительство недвусмысленно показывало рейху, что оно будет отстаивать свои интересы в Европе и бассейне Черного моря, то есть в странах, соседствующих с СССР.

Все положения этого документа свидетельствовали о том, что условия, выдвинутые советским руководством, давали Гитлеру полную свободу в Западной Европе, но препятствовали ему создать благоприятные условия для войны против СССР на Балканах и в Северной Европе.

Таким образом, переговоры в Берлине по своей сути были зондажом со стороны и Германии, и СССР в отношении дальнейших политических планов сторон. Факты свидетельствуют, что осенью 1940 года советско-германские противоречия углублялись и ни о каком укреплении союза между ними не могло быть и речи. В сентябре 1940 года Сталин в беседе с послом Великобритании в Москве С. Криппсом прямо говорил, что СССР не заинтересован быть вовлеченным в войну с Германией, но единственная реальная угроза Советскому Союзу исходит именно от Германии[454]. Известно также, что в день прибытия Молотова в Берлин — 12 ноября 1940 года — ОКВ издал директиву № 18, в которой, в частности, говорилось: «Политические переговоры с целью выяснить позицию России на ближайшее время начаты. Независимо от того, какие результаты будут иметь эти переговоры, продолжать все приготовления в отношении Востока, приказ о которых уже был отдан ранее»[455].

Исследователи, утверждающие, что Советский Союз был готов присоединиться к Тройственному пакту, ссылаясь при этом на ответ Правительства СССР («Советское правительство готово принять проект пакта четырех…»), выдают явление за сущность. А сущность состоит в том, что этот ответ давал ясно понять, что СССР отвергает предложения Германии, что он не уйдет из европейской политики и будет настойчиво отстаивать свои национальные интересы в этом важнейшем регионе.

Нужно сказать, что в то время многие политики и дипломаты рассматривали советско-германские переговоры в ноябре 1940 года реалистически. Так, оценивая визит Молотова в Берлин, посол Великобритании в Москве С. Криппс писал в Лондон, что «результаты встречи были отрицательными… Русские хотели сохранить свою свободу действий и не реагировали на усилия Гитлера, направленные на то, чтобы добиться их сотрудничества в отношении германских действий на Балканах и Среднем Востоке»[456].

Визит Молотова наглядно продемонстрировал противоречия, которые все резче обозначились в