Призрачный роман - Наталья Колесова

— Перестань! Не надо!

Джой рванул вперед. Под подошвами кроссовок хрустели, отламывались и съезжали куски черепицы — кто сейчас внизу, тому не повезло! — но он ни разу не поскользнулся. До отмахивающейся от воздуха Инги оставалось всего ничего, когда та, оступившись, потеряла равновесие и поехала вниз по скату крыши.

У Джоя самого сердце оборвалось. Девушка отчаянно цеплялась пальцами за старую черепицу, и вместе с ней, осыпавшейся, сползала все ближе к краю. В последнем прыжке он долбанулся о ту самую трубу, зацепился за нее сгибом локтя и распластался на крыше, протягивая руку.

— Инга!

Елозившая нога девушки наткнулась на хлипкий стержень ограждения, и сползание прекратилось.

Все замерло: Инга, Джой, даже ветер. Он оглох, или смолкли разом все звуки города?

— Инга?

Та шевельнулась, двинула головой. Их взгляды встретились, и внезапно звуки вернулись: шум машин на близком проспекте, ветер, порывами гудящий в проводах, стук крови в его голове и резкие короткие вдохи-всхлипы девушки…

— Инга, — позвал он. Хотел ласково, не получилось — горло перетягивала стальная проволока страха. — Инга, не шевелись. Я сейчас до тебя дотянусь. Смотри на меня.

Она и смотрела. Смотрела, но не видела. Если сейчас потеряет сознание — всё.

Замершие, огромные от ужаса глаза закрылись, а когда открылись вновь, взгляд заметался — вверх-вниз. К небу.

— Уйди… — выдавила она, и Джой замер от неожиданности, распластавшись на хрупком льду крыши. — Уйди… что я тебе сделала…

Эта сволочь до сих пор от нее не отстал? Чего он добивается — чтобы она тоже свалилась с крыши?!

— Инга! — повелительно позвал Джой. — Инга! Гляди на меня! Ну!

— Уйди-и-и…

— Не смотри на него! Смотри на меня! Ты меня слышишь?

Инга втянула голову в воротник, словно прячась от них обоих. Волосы ее взлетели под порывом ветра, которого не было, — или кто-то просто дернул за них. Пальцы, вцепившиеся в обрешетку, оголенную слетевшей черепицей, начали по одному разгибаться…

— Инга!

Ухватить запястье мгновением раньше, чем они разжались окончательно. Антенна гнется, но не ломается, простите, если кто еще пользуется коллективной… Рука мгновенно застывает, холод замораживает кровь и мышцы, с хрустом вминает в крышу их сцепленные пальцы… Это что… тот мелкий подонок?!

Да помоги же мне!

Вряд ли он это крикнул, но Инга услышала. Медленно, не поднимая головы, протянула правую руку, нащупала, вновь ухватилась за брус. Молодец девочка, а теперь так же медленно и осторожно подтягиваемся вверх, я тебя держу, вот та-ак… передышка, пока я сам отползу и закреплюсь попрочнее. А теперь отталкивайся от ограды… не бойся, я тебя держу… Ну!

Наливать ей коньяк было ошибкой. Джой опрометчиво понадеялся на его согревающее и успокаивающее действие. Ингу действительно перестало трясти, и она действительно вышла из своего заторможенного (как он определил, полукоматозного) состояния.

Зато тут же разрыдалась.

Вообще-то он ожидал истерики еще там, на крыше. Инга дрожала в его руках, но молчала. На вопросы и команды реагировала хоть и с опозданием, но адекватно. Он сам на некоторое время подвис, соображая, как теперь спускаться — то ли лезть в слуховое окно на чердак, а там искать открытые люки… черта с два их найдешь в связи с антитеррористической безопасностью! То ли вообще спасателей вызывать, чтобы снимали их толпой и со страховкой. Но, к его изумлению и облегчению, Инга согласилась спуститься по пожарной лестнице. Он обещал, что пойдет первым и проследит за ней — будет сам ставить ее ноги на ступеньки. Спохватился перед спуском:

— А этот… пацан еще здесь?

Инга обвела медленным взглядом крышу. Ответила ровно:

— Нет. Уже нет.

Спустились они хоть и медленно, но без происшествий. Когда Джой сказал, что отвезет ее к себе, Инга только кивнула. И так же кивала на вопросы, все ли с ней нормально, по дороге.

Он помог ей разуться, провел, усадил, накинул одеяло прямо поверх куртки. Сказав: «Счас», — бросился на кухню в поисках успокоительного. Валерьянки и прочих ритуальных капель у него не водилось. Детско-подростковые истерики Янки мама всегда отпаивала теплым молоком, но у найденного в холодильнике срок годности уже зашкаливал. Остается традиционное средство на все случаи жизни — спиртное. Джой плеснул себе щедро, принял, не отходя от кассы, и понесся обратно.

Инга по-прежнему неподвижно сидела на кровати — он запоздало спохватился, что привел ее в собственную спальню. Сунул бокал ей в руки, страхуя ладонями, поднес ко рту. Выпила, не морщась, — похоже, и не заметила, что именно. Джой сел рядом. Поболтал янтарную жидкость в своем бокале. Подождал пару минут и спросил:

— Ну как?

Инга опять медленно кивнула с тихим «нормально». Понятно. Джой встал и пошел на кухню за бутылкой.

Час спустя они полусидели-полулежали бок о бок. С самого начала разгон был взят такой, что теперь Джой подливал уже микроскопическими порциями — только язык обжечь. Обсуждать ничего не обсуждали, так, обменивались пустыми замечаниями, бездумно следя за меняющимися картинками в телевизоре. Зато Инга наконец согрелась и понемногу выбиралась из утепляющих слоев, как вылупляющаяся из кокона бабочка: сначала покрывало, потом одеяло, куртка… Джой проводил взглядом полетевший в ноги свитер. Если следом полетит майка… да и все остальное, он не будет ее останавливать. Можно. Сегодня все можно. Как-никак некоторые сегодня переживают второе рождение.

— Ну ты как? — спросил в который раз.

Инга отвечала уже разнообразнее.

— Что-то меня совсем не берет! — заявила капризно.

— Ага-ага, — поддакнул он. — Да у тебя коньяк уже в глазах плещется!

— Да-а?

Инга интенсивно завозилась, оглядываясь в поисках зеркала — проверить наличие алкоголя в глазах. Джой едва успел подхватить ее и водворить обратно на кровать.

— Что ж ты сегодня все норовишь откуда-нибудь сверзиться?!

Инга уставилась на пальцы, сжимавшие ее руку. На запястье вызревали синяки от его хватки на крыше. Пробормотала что-то.

— А?

— Спасибо, — повторила она громче и вскинула глаза. В них плескалось кое-что похуже коньяка — слезы.

И она наконец разревелась.

— Ты меня достала! — повторял он, наступая. — Вы — все — меня — достали!

«Ты еще не видела по-настоящему страшного призрака», — сказал как-то Джой.

Теперь я его видела.

Вместо лица — лунно-белая маска с пятнами-глазницами, из которых вытекает черная жижа. Руки удлиняются, утончаются, вытягиваются из рукавов. Эти руки-плети достают меня повсюду, как я ни уклоняюсь и ни отмахиваюсь. Удары не могут причинить мне вреда, но почему меня как будто полосуют ледяными лезвиями?

— Доста-ала! — уже не кричал, а выл призрак. — Что тебе от меня надо?!

Даже когда я в полуобморочном состоянии лежала на самом краю, боясь не то что шевельнуться — вздохнуть или отозваться на встревоженный голос Джоя, — призрак наклонялся надо мной и шипел в самое ухо:

— Я сказал, сдохни! Умри-и…

А потом вдавливал каблуком в крышу наши сцепленные руки, поворачиваясь вокруг своей оси и напевая:

— Давайте, сдохните вместе!

…Джой то с силой прижимал меня к себе, приговаривая: «Ну, все-все», то тряс, как копилку, повторяя: «Все, хватит, тебе надо остановиться, слышишь?» Наверное, я что-то отвечала ему, но смотрела только на стоявшего на самом краю. Теперь он выглядел обыкновенным подростком — и это было куда страшнее.

Парень встретился со мной взглядом. Растянул в мертвой улыбке губы. Раскинув руки, качнулся спиной назад — все с той же ухмылкой — и упал в ночь.

Я вскрикнула, дернулась следом, Джой перехватил меня сильнее. Рявкнул в самое ухо:

— Очнись! Ты меня слышишь?!

— Да, — наконец отозвалась я.

…Я хотела узнать, как и что произошло, и мертвый показал мне это.

Опрокидывающийся в пронизанную лунным светом пустоту мальчик с вызывающей и несчастной улыбкой на лице…

Крупно вздрогнув, я распахнула глаза: слава богу, никаких самоубийц и привидений! Темнота вокруг уже была предрассветная, понемногу становившаяся прозрачной. Не страшная. Я попыталась натянуть на замерзшую ногу одеяло — не получилось, что-то мешало. Я повернулась и обнаружила это что-то.

Точнее, кого-то.

Я просипела недоуменное «э-э-э?». Джой спал на животе, обняв руками подушку. Я некоторое время созерцала его, пытаясь сообразить, с чего вдруг он у меня ночует. Голова думала очень медленно — как обычно с утра, да еще мешала тупая боль в затылке. Эта-то боль наконец поставила все на места.

Все наоборот.

Это не Джой у меня, а я у Джоя! Он приволок меня после вчерашнего… не буду вспоминать! И напоил коньяком. А потом я еще накинулась на него со своей истерикой.