Призрачный роман - Наталья Колесова

Вот бедняга!

Я поежилась от неудобства. Смех и слезы у меня всегда близко, но обычно я не выплескиваю по-настоящему сильные эмоции на малознакомых.

Или… что?

Сколько мы с ним уже общаемся? Второй месяц? А я настолько привыкла к тому, что Джой рядом, что он всегда помогает; даже бессовестно злоупотребляла этим, хотя часто могла справиться сама. И не только из-за того, что он единственный знал и принял мое призрачное сумасшествие, но и как бы испытывая его терпение и готовность помочь. Словно это доказывало существование нашего общего прошлого…

И одновременно с этим я о прошлом даже не задумывалась. Задвинула куда-то не только на задворки памяти, но и сознания. Да с этой призрачной эпопеей я вообще перестала замечать, что он мужчина!

Зато сейчас…

Изгиб коротких густых ресниц. Четкая линия высоких скул. Расслабленные, потерявшие язвительность и строгость губы… Приоткрытые. Я ведь несколько дней тогда переживала наш недопоцелуй, в красках представляя его перерастание в поцелуй настоящий… Так, прекращаем фантазировать! Сейчас это куда чреватей: рука так и тянется коснуться непривычно взлохмаченных черных волос… скользнуть пальцами по лицу… темная линия щетины по нижней челюсти… дотронуться до губ, погладить гладкую прохладную кожу сильного плеча…

Я с трудом сглотнула; во рту пересохло, хотя куда больше-то после ночного коньяка? Какое желание сейчас сильнее: удрать подальше или, наоборот, прижаться поближе?

Джой решил за меня. Невнятно заворчал, зашевелился — я замерла — и по-хозяйски закинул на меня тяжелую сонную руку. Двинул головой, ища положение поудобнее, и уткнулся лбом в мое плечо. Как кот, ищущий тепла в зимнюю ночь.

На его месте я бы точно проснулась от стука моего сердца. Но Джой бессовестно продолжал дрыхнуть. Ну вот и что мне делать? Решительная Настя не побоялась бы его разбудить — скинула б руку с груди и еще бы лекцию прочла. О нравственности и безнравственности его поведения. Не менее решительная Ксюха воспользовалась бы беспомощным сонным состоянием парня и жестоко изнасиловала. Несколько раз подряд.

Ну а я… я поступила как я. То есть закрыла глаза и постаралась успокоиться. Дышала в унисон ровному дыханию Джоя, постепенно погружаясь в последние драгоценные минуты дремоты перед пробуждением.

Звонок будильника подбросил нас обоих. Я вскинула голову: Джой уже сидел на кровати и смотрел на меня. Несмотря на невыспавшийся вид, сразу сообразил, кто я такая и откуда взялась в его кровати.

Взял подушку и аккуратно положил мне на голову со словами:

— Поспи еще.

Спасибо, не придушил ею — я ведь его уже достала… «Ты меня достала!» — всплыл в памяти вопль полуночного призрака. Вот его не заглушить никакой подушкой и никакими берушами. Не буду вспоминать и думать. Не сегодня!

Лежа начинкой бутерброда между двумя слоями подушек, я слушала, как хозяин сползает с постели, отодвигает дверцу шкафа и не слишком бодро шлепает в сторону ванной. Бедняга. Ему тоже досталось — спасай меня, таскай меня, пои меня, истерику выслушивай…

Надо покаяться.

В ванной я глянула в зеркало, и истерика едва не повторилась: неудивительно, что меня подушкой прикрыли, странно, что вообще не матрасом! Физиономия помятая, поцарапанная — лицом я, что ли, тормозила? — с художественными разводами туши и грязи; да-а, умыться мне даже в голову не пришло! Майка, бывшая вчера белой, напоминала половую тряпку. После скоростного душа — Джою же на работу! — я надела свитер (на серой шерсти грязи не видно) на голое тело, отряхнула джинсы и поковыляла на манящий запах кофе. Как будто дистанцию на десяток километров вчера сдавала, а после этого еще состоялся боксерский поединок с каким-нибудь Мухаммедом Али. Били-били, не добили…

Джой гипнотизировал уставленный тарелками-чашками стол. При моем появлении сел по стойке «смирно».

— Садись. Пей. Ешь.

— Угу.

Он еще не начинал завтракать. Ждал из вежливости? После выпитого стакана воды я окончательно пришла в себя и обнаружила, что аппетит, как ни странно, при мне. Видимо, недостаточно трепетная я барышня: той полагается три дня отлеживаться, не беря в рот и маковой росинки. Несколько раз перехватывала непривычный взгляд Джоя — быстрый, исподлобья, да еще он неизменно отводил глаза. Я начала тяготиться молчанием: в нем даже вилки-ложки стучали оглушительно, а жевание превращалось в неприлично громкое чавканье.

— Все нормально, — наконец не выдержала я. — Все со мной нормально. Ты же это хотел спросить?

— Не поранилась?

— Да так… — Я потрогала царапины на щеке и повертела руки, рассматривая ссадины и синяки. — Ничего смертельного. А ты как?

Джой пошевелил плечами, выпрямил ноги, задев меня под столом.

— Мышцы потянул. Еще и синяк во все пузо. От черепицы, наверное.

— У, бедный.

Мы опять помолчали.

— Что случилось? — наконец спросил Джой. — Он на тебя напал?

Я кивнула, сосредоточенно изучая кофе в чашке. Густой, прямо хоть гадание устраивай.

— Хотел столкнуть с крыши?

— Да.

— Это он… расцеплял наши руки?

Я изумленно вскинула взгляд.

— Да он прямо-таки плясал на них! Ты почувствовал? Джой, у тебя и впрямь есть какие-то задатки…

— Ну уж нет, такие задатки меня совершенно не радуют! Да и тебе надо прекращать. — Он взглянул на меня исподлобья. Расценил мое молчание как отказ, потому что продолжил: — Ты взялась за это дело безо всякой подготовки…

Я через силу усмехнулась.

— А есть курсы, где готовят к общению с призраками?

— …и не знаешь, как защитить себя от нападения инчхесинов. Смысл подвергать свою жизнь опасности ради тех, кто уже умер? Давай ты пока притормозишь, а я свяжусь с родственниками в Корее, чтобы они нашли шаманку и хорошенько расспросили…

Я перебила:

— Я не хочу!

— Инга…

— Ты меня не понял. Я больше не хочу этим заниматься!

Джой, склонив голову набок, заглянул мне в лицо. Я покивала: «да-да», но он, кажется, не очень поверил. Сказал через паузу:

— Ну что… тогда хорошо. Мне пора на работу. Отвезти тебя домой или, может… еще здесь побудешь? Кстати, я вчера предупредил тетю Лину, что ты у меня заночуешь.

Вместо меня, дочери-волчицы! При маме сейчас придется делать вид «как ни в чем не бывало» — не справлюсь ведь, родительница решит, что мы поругались, вопросами замучает…

— Нет, я лучше здесь останусь.

— Ну и хорошо, — сказал Джой. Странно, но с облегчением. Я-то думала, что уже достала его до чертиков! Не буду больше употреблять это слово!

Джой перешел к обычному деловому тону:

— Еда в холодильнике. Мама приезжала, наготовила и еще всю морозилку забила, выбирай, что нравится. Хин будет жрать просить — не давай! И так разжирел, надо гонять его целыми днями! Прими пару таблеток аспирина и ляг досыпать. Тете Лине не забудь позвонить. Так, что еще?

— Может, мне крупу перебрать? — смиренно спросила я. Джой оторопел.

— Какую еще крупу?

— Ну, как Золушке.

Джой отмахнулся:

— Иди уже… Золушка! Как проснешься, позвони своей злой мачехе на работу. Все понятно?

— Йес, сэр!

Джой по ходу сборов выдал еще несколько цеу. Но поглядывал по-прежнему настороженно: то ли за мое здоровье тревожится, то ли боится, что я вру и немедля пущусь в следующие авантюры с призраками.

Ну это уж точно нет. Не сегодня. Может, и не через месяц. А может, и никогда.

Таблетки я выпила, но спать не легла. Подождала, пока рассвело окончательно. Встала в распахнутой двери балкона под порывами мокрого октябрьского ветра. Глядела вниз на облетевшие деревья. Смогу ли я когда-нибудь справиться со страхом высоты? Теперь будет еще хуже…

Я несколько раз глубоко вздохнула и разрешила себе потихонечку вспоминать.

Про то, как уговаривала его довериться мне или хотя бы поговорить. Про то, как, обмирая, лезла вверх по пошатывающейся лестнице. Как внезапно он напал на меня. «Достала… сдохни!» А потом этот ужасный облик… и не менее ужасное чувство падения, которое и без того снится мне чаще, чем постбольничный кошмар…

И — злое, упрямое и несчастное лицо мальчика, опрокидывающегося в ночь.

Со всхлипом ужаса я вынырнула из воспоминаний, как из засасывающей темной воронки. Сердце колотится, дыхание срывается, слезы ручьем…

Я неумело помолилась — впервые в жизни по-настоящему. За чужого сына. За мальчика, которому никто не помог ни при жизни, ни после смерти. Который и сам не хотел помощи…

Джой поймал себя на том, что уже третий раз за последние пятнадцать минут взглянул на часы, и раздраженно отбросил ручку. Мало того что он борется с желанием позвонить, так еще время до обеда тянется, словно резина. Так, глядишь, и до множественных эсэмэсок, смайликов и сердечек докатится, как влюбленная старшеклассница!