Екатеринбург – Владивосток. Свидетельства очевидца революции и гражданской войны. 1917-1922 - Владимир Петрович Аничков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разумеется, я был польщен сделанным предложением, однако вынужден был отказаться.
– Но почему?
– Иван Андрианович, не сочтите мой отказ за ломание. Я премного благодарен за лестное обо мне мнение и, конечно, с радостью бы согласился. Но сделать этого не могу. Всю жизнь прослужив в Волжско-Камском банке, я не могу его бросить на произвол судьбы в столь тяжелое время.
– Да я и не настаиваю на том, чтобы вы бросили ваш банк. Я разрешу вам совмещать эти должности.
– Ваше высокопревосходительство, они несовместны…
– Да почему?
– Как могу я управлять всеми отделениями Государственного банка и в то же время быть управляющим Екатеринбургским отделением нашего банка? Еще возможно было бы, отказавшись от Екатеринбурга и оставшись членом дирекции нашего банка, принять должность директора Кредитной канцелярии, поселившись в Омске. Но дело в том, что директору Кредитной канцелярии всегда были подчинены все банки, а потому такое совместительство вызовет с их стороны ропот.
– Да, это верно, но все же прошу вашего согласия.
– В таком случае самой подходящей была бы для меня должность члена Совета министра финансов с условием, чтобы я мог продолжать жить в Екатеринбурге и приезжал бы сюда для обсуждения интересующих нас вопросов. При этом я отказываюсь от причитающегося мне жалованья, а стану получать на расходы по проезду и пребыванию здесь.
– Отлично. Буду иметь в виду ваше пожелание и приведу его в исполнение, как только приступлю к учреждению Совета.
Мы расстались полными друзьями, и я чувствовал себя на седьмом небе.
Мой отказ от места управляющего Государственным банком позволял решить вопрос о назначении на этот пост С.И. Рожковского.
Мое назначение сослуживцы приняли с большой радостью. Не знаю, насколько поздравления коллег были искренни, но для меня они оказались чрезвычайно лестны.
Приятно с такими блестящими результатами возвращаться к себе домой в Екатеринбург. Как радостно я был встречен милой женой и детьми, которые, узнав, что мое назначение по занимаемой должности приравнивается к четвертому классу и меня величают в официальных бумагах «Ваше Превосходительство», пришли в полный восторг.
Мой юбилей
Первого января 1919 года исполнилось двадцать пять лет со дня моего беспрерывного служения в Волжско-Камском коммерческом банке, и нужно было сделать кое-какие приготовления к этому знаменательному дню.
В сущности, все приготовления сводились к тому, чтобы достать необходимое количество спиртных напитков. Как я уже упоминал, в Екатеринбурге как в прифронтовой полосе продажа спиртных напитков запрещалась. Пришлось отправиться к чехам и после продолжительных объяснений получить у них разрешение на покупку двух ведер пива. А спирт достал мой ближайший помощник Сергей Петрович Копьевский, большой любитель и мастер выпить.
Однако ни шампанского, ни вина добыть не удалось. Да признаться, и цена на вино была так высока, что даже для такого знаменательного дня я не мог решиться на столь большую затрату.
Одно было чрезвычайно обидно – праздновать юбилей приходилось, будучи оторванным от правления банка. Поэтому я не смог получить установленного нашим банком жетона за двадцатипятилетнюю службу.
Накануне торжества я позвал сына и сказал ему следующее:
– Ты знаешь, что в прежние времена из Москвы вывозилось больше вина, чем ввозилось?
– Да что ты, папа, как же это могло быть?
– А вот догадайся.
– Значит, там делали вино.
– Да, совершенно верно. Там фальсифицировали в основном красное вино, и думаю, что главной составляющей была черника. А ну-ка, Толюша, давай попробуем устроить к завтрашнему дню глинтвейн.
Мой Толюшка живо вернулся из аптеки с черникой, гвоздикой и корицей и через час притащил ко мне стаканчик глинтвейна. Разница с красным вином значительная, но напиток, который можно назвать жидким кисельком со спиртом, был настолько недурен, что мы решили приготовить его уже в большом количестве.
Настало и завтра. В десять часов я спустился в банк, где после молебствия, отслуженного соборным протоиереем, меня приветствовали подношением адреса все служащие отделения, а члены Учетного комитета во главе с Павлом Васильевичем Ивановым – речью и вручением серебряной братины. В силу оторванности от столиц выбор подарков был скуден, и братина совершенно не подходила к случаю, ибо представляла собой приз для конских бегов с изображением коня и всадника.
Пришла телеграмма от Поклевского-Козелла. Старик огорчил меня тем, что не приехал на мое торжество.
Вечер удался на славу. Приглашены все служащие отделения, члены Учетного комитета и кое-кто из знакомых. Собралось человек тридцать пять-сорок. Ужин был хорош по времени, но несравним с прежними торжествами. Нельзя было достать фазанов, отсутствовала и волжская стерлядка, и икра. За ужином подали «знаменитый» глинтвейн. Все с наслаждением его пили, похваливая вино, и только один Сергей Федорович Злоказов, нагнувшись над моим ухом, потихоньку спросил:
– Из чего, собственно, состоит эта гадость?
Начались, как водится, поздравительные тосты. Выслушав их, я подошел к концу стола и попросил слова.
– Я должен предупредить вас, господа, что хочу занять у вас много времени и внимания. Надеюсь, как юбиляр я заслужил это право.
– Просим, просим! – послышались возгласы.
– Прошло четверть века, как я совсем молодым человеком переступил порог нашего банка. Как томительно долго шли эти годы и как они коротки! Помнишь все, как будто происходило это всего несколько месяцев тому назад.
И речь моя полилась про старину, про бывших моих начальников, про губернаторов тех городов, где довелось служить, и, наконец, про встреченных на жизненном пути интересных людей… Я говорил, и мои рассказы не только не были скучными, но часто прерывались бурными аплодисментами, во время коих я обходил гостей с чарочкой вина.
– Да, все это было и быльем поросло, а смахивает как бы на сказку, приговаривал я по окончании каждого эпизода.
Бодрое, хорошее настроение в день моего юбилея в значительной мере поддерживалось крупным успехом на фронте. После некоторых неудач наши войска под командованием молодого генерала Пепеляева наконец-то сломили сопротивление красных и взяли Пермь. Екатеринбург переставал быть в черте прифронтовой полосы, что могло разгрузить город от излишних войск, из-за которых жители терпели значительные стеснения в жилье.
Вскоре после юбилея мне пришлось снова ехать в Омск, куда меня призвали дела не только нашего банка, но и государственной важности. Предстоял доклад министру по вопросу денежной реформы, над решением которого я много работал последнее время.
В министерстве финансов
В то время адмирал Колчак получил признание генерала Деникина, и, таким
