Плененное сердце - Диана Казанцева

Через два часа чистая и благоухающая, как весенние розы, в платье насыщенного травянистого оттенка, любезно предоставленного баронессой, и чувствуя себя неловко не столько из-за цвета, сильно бледнившего ее, сколько из-за размера самого платья, которое топорщилось в груди и плечах, Каталина сидела перед зеркалом в терпеливом ожидании, пока Пилар колдовала над ее прической. Подходящей мантильи не нашлось, а в глухую черную, казавшуюся мрачной, и прибавляющей ей возраста, она, само собой, разумеется, облачаться не стала. И в связи с этим решила, что вовсе останется с непокрытой головой, тем более что Себастиану нравились ее золотистые локоны, и в минуты нежности он, помнится, пропускал их через пальцы, наслаждаясь красотой и мягкостью ее волос.

Внезапно поток ее мыслей прервался сдавленными истерическими возгласами, доносившимися с лестницы. Возмущенный женский голос усиливался по мере того, как приближались чьи-то торопливые шаги, гулко отдающиеся в пустынном коридоре замка.

— Донья Каталина, — Пилар на цыпочках подошла к двери и подставила ухо к замочной скважине, — по-моему, эта та самая сеньора со взглядом голодного удава, что вовсю хозяйничает в замке, — служанка напряженно прислушалась к голосам снаружи, но почти сразу покачала головой. — Я ничего не могу разобрать. Она так быстро говорит на кастильском, что мне сложно понять, о чем идет речь.

— Кто с ней? — с замиранием сердца спросила маркиза, заранее предполагая ответ.

— Ничего не слышно, сеньора, но кажется с ней мужчина. Скорее всего, это…

Пилар не успела договорить. Дверь резко распахнулась, и ее отбросило в сторону. Кряхтя и потирая ушибленное место, служанка на четвереньках отползла к уборной и проворно скрылась за занавесками. Судя по характеру вторжения, это мог быть только хозяин замка, причем явно пребывающий не в духе, а значит, как предположила сметливая девица, лишние свидетели вызовут в нем еще больше раздражения.

Возникла немая сцена. В спальне ярко горели свечи, бросая золотистые отблески на гордо стоявшую у камина маркизу. Ее бледное лицо в обрамлении густых шелковистых волос резко контрастировало с ярко зеленым платьем, смотревшимся на ней мешковато из-за объемного панье и нелепо нашитых на поясе и груди крупных бантов. Она по привычке закусила нижнюю губу и устремила ищущий взгляд в темный коридор. Ее сердце затрепетало. Он здесь! Как же долго она ждала этой встречи, ради которой пришлось переступить через свою гордость, преодолеть сотню лиг и натереть мозоли на самых нежных местах прежде, чем предстать перед ним. Пусть и не в лучшем виде! Но безошибочное женское чутье подсказывало ей, что он так же жадно разглядывал ее. Щеки Каталины порозовели, она еле удержалась, чтобы не броситься в объятья Себастиана. От одного его присутствия у нее перехватывало дыхание, и предательски подкашивались колени.

Однако вместо теплого приветствия, кое она напрасно ожидала получить, последовал совершенно никчемный по ее уразумению вопрос.

— Зачем ты надела это платье?

Себастиан стоял в проеме дверей, заполняя собой все пространство, но его скрывала тень и Каталина не видела его лица. А тем временем маркиз находился сейчас без маски, она точно это знала по голосу, звучавшему четче и резче обычного, и в котором она уловила подчеркнутую холодность.

— Если тебе не нравится платье, я могу его снять, — Каталина, недолго думая, потянула за рукава, оголив плечи.

— Не нужно этого делать, — поспешно отозвался супруг.

Фиалковые глаза сердито вспыхнули:

— А что нужно делать? Чего ты хочешь?

Себастиан глубоко вздохнул и сложил руки на груди. Он был одет в дорожный плащ и ботфорты. Спальня мгновенно наполнилась запахом конского пота вперемешку с мужским запахом. Он не снял перчаток, видимо, новость о ее прибытии застала его врасплох.

— Оставь на себе это треклятое платье, Каталина! Я вообще не понимаю, что ты здесь делаешь.

— Не понимаешь?! — ахнула молодая супруга, уязвленная равнодушием, сквозившим в тоне маркиза. — Я прекрасно помню тот день, когда обвенчалась с вами, сеньор де Кабрера! Пусть и без вашего участия, — недовольно махнула она рукой. — Где это видано, чтобы супруги не жили вместе? И как, позвольте узнать, многоуважаемый дон Себастиан, — она иронично вскинула бровь, — ваше бегство может повлиять на появление наследника, который так необходим для продолжения вашего древнего рода?

— Одно с другим никак не связано.

— Вот как, — Каталина подумала, что ослышалась. Неужели все то, что твердил ей Родриго, правда? Она покачала головой, отгоняя прочь безумные мысли, отказываясь верить очевидному.

— Мне необходимо было время, чтобы все хорошенько обдумать.

— А месяца, стало быть, вам оказалось недостаточно? — язвительно обронила Каталина, но тут же переменилась в лице и сделала шаг ему навстречу. — Что обдумать, Себастиан? Нам так плохо было вместе?

Маркиз выставил вперед руку, давая понять, чтобы она оставалась на месте.

— Ты здесь совсем не причем, mi querida.

Каталина вздохнула и отвернулась к огню. Сухие дрова трещали в камине, изредка посылая вверх снопы искр. Вид пляшущих языков пламени действовал на нее успокаивающе.

— Скажи мне, Себастиан, ты вспоминал нашу ночь, нашу единственную ночь, что мы провели на пляже? — тихо спросила она, не поворачивая головы.

Он услышал ее, хотя ответил не сразу:

— Я… я не хочу сейчас говорить об этом, — и, чуть помедлив, добавил: — Ты можешь оставаться здесь сколько угодно, я найду, где переночевать. Утром мы продолжим наш разговор.

Он собирался уходить, вновь покинуть ее, оставить одну. Это было невыносимо. Она страдала так, как никогда раньше. Боль пронзила ее сердце, будто удар кинжалом. Она судорожно вздохнула и почувствовала, что силы оставляют ее.

— Ты спросил, что я делаю здесь, в Кастель Кабрерас? Я отвечу, — она повернула к нему залитое слезами лицо. — Я приехала сказать, что люблю тебя, муж мой.

— Нет! — глухо выдавил из себя Себастиан. — Это невозможно, — он собирался войти, но что-то остановило его, и он остался на месте.

— Почему ты не веришь мне, mi amor? — широко распахнутые глаза блестели от слез. — Я говорю тебе правду. Te amo! Я люблю тебя!

— Нет! — он яростно сжал кулаки.

— Почему? — она зарыдала в голос, снова протягивая к нему руки. — Te amo!

Тишина, длившаяся несколько секунд, показалась ей вечностью. Она решила, он так и уйдет, не сказав ей ни слова, но он коротко вздохнул и вышел на свет.

— Потому что ты не можешь любить меня, mi querida! Я давно проклят, еще при рождении, и этого никак не изменить.