Плененное сердце - Диана Казанцева

Маркиз неотрывно следил за Каталиной, ни на мгновенье не выпуская ее из виду, ожидая получить в ответ справедливый укор, испуг, порицание и, наконец, нескрываемое отвращение, чего он, Господь свидетель, больше всего страшился увидеть в дорогих сердцу фиалковых очах.

Она же неподвижно стояла, детально изучая высокого, хорошо сложенного мужчину, не сводившего с нее пристального, напряженного взгляда. Его лицо с тонкими и благородными чертами, будто высеченное из камня, она помнила в мельчайших подробностях. Темные дуги бровей, слегка приподнятые в немом вопросе, высокие скулы и чуть выступающий подбородок с маленькой ямочкой посередине, которую сейчас скрывала трехдневная щетина, придающая облику маркиза особую привлекательность. Чувственные губы были плотно сжаты, в серых глазах чистого светлого оттенка, словно манящий свет далеких звезд, затаилась неуверенность и… страх? Теперь она понимала истинные причины его загадочного поведения и не менее загадочных поступков. Несмотря на благородство крови и по-мужски красивые черты лица, маркиз был очень смугл. Цвет его кожи напоминал шоколад, разбавленный молоком, а вкупе с родословной его легко могли принять за истинного мавра, что в католической Испании считалось равносильно изгнанию или того хуже — смертной казни, о чем ревностно и неустанно заботилась Святая инквизиция.

Каталина, думая обо всем об этом, замерла, вцепившись в спинку кресла так, что побелели костяшки пальцев.

Себастиан невесело хмыкнул, по-своему истолковал ее молчание, и сделал шаг назад:

— Полагаю, вам стали ясны мотивы многих моих поступков. Вы напуганы, а я меньше всего на свете желаю, чтобы вы боялись меня, — с горечью произнес он и, взмахнув полами плаща, скрылся в тени.

Каталина и раньше слышала эти слова и, будто пребывая в каком-то тумане, навеянном из прошлого, не успела остановить его, слишком поздно окликнув:

— Постой, Себастиан. Не уходи! Нам нужно поговорить. Ты все не так понял!

Она кинулась за ним следом, но в коридоре было темно и пустынно. Добежав до ближайшей двери, она подергала за ручку, но та не поддавалась, тогда она схватилась за следующую, однако и эта была заперта. Босиком она перебегала от одной двери к другой, стучалась и звала Себастиана, но никто ей не отвечал. Все двери были закрыты, ее окружала гнетущая тишина. Каталина осталась одна в темном пустынном коридоре и, не зная, куда идти и что делать дальше, просто опустилась на пол и тихо заплакала. Спустя четверть часа ее нашла Пилар. Служанка отвела глубоко опечаленную сеньору в спальню и уложила в постель, заботливо укутав ее одеялом и подоткнув под ноги жаровню.

Как ни удивительно, но после всего пережитого накануне Каталина проснулась с ясной головой и в приподнятом настроении, полная сил и бодрости духа. Она добилась главного. Она здесь, в Кастель Кабрерас, рядом с Себастианом, в его постели и пусть он пока отвергал ее любовь из-за своих мнимых страхов, она считала это временным явлением. Сегодня у них состоится разговор, и она снова будет говорить о своей любви. В конце концов, его сердце не каменное, и она достучится до него. Он превратно истолковал удивление в ее взгляде, когда показал ей свое лицо. В сущности, цвет его кожи не имел для нее никакого значения. Она была рада тому, что он доверился ей, раскрыл свою тайну, мучавшую его долгие годы, и теперь она отчаянно желала, чтобы он поверил в искренность ее чувств. Она хотела жить с ним нормальной жизнью обычных провинциальных дворян, подальше от суеты дворцовых интриг и всесильной инквизиции. А если их счастью что-то угрожало, то она готова была без сожаления все оставить и без страха и упрека уехать с ним куда угодно, в том числе отправиться в дальние дали, через глубокий, таящий опасность океан, в неизведанный Новый Свет или даже в Индию, лишь бы остаться рядом с возлюбленным.

Она улыбнулась своим скрытым мыслям и с завидным усердием принялась поглощать ячменную кашу с медом, вареные яйца, деревенскую ветчину и печенье с миндалем и корицей, запивая все это горячим шоколадом. В последнее время отсутствием аппетита она не страдала.

— Ох, сеньора, — Пилар тем временем, разводила в камине огонь и делилась с маркизой личными наблюдениями, — баронесса прям таки настоящая прислужница дьявола, проклятая Лилит! Пока я дожидалась, когда кухарка приготовит вам завтрак, эта мегера сновала туда и сюда, зорко наблюдая за слугами, чтобы те не взяли ничего лишнего из припасов. Потом самолично собрала поднос и с видом кошки только что слизавшей сметану, понесла куда-то наверх.

— Мне показалось, что слуг здесь хватает, — рассеянно откликнулась Каталина, продолжая думать о своем.

— То-то и оно, более чем достаточно, — быстро согласилась Пилар и, наскоро вытерев руки о передник, взялась заправлять постель. — Я поинтересовалась у помощницы кухарки, чегой-то сеньоре вздумалось самой носить поднос, полной еды… и мне, в общем-то, ответили… правда, с неохотой, — служанка немного замялась, прежде чем выдала как есть, — эта хитрая лиса каждое утро относит завтрак дону Себастиану!

— Что? — Каталина застыла с ложкой в руке. — Как это «относит завтрак дону Себастиану», то есть моему мужу?

— Вот именно, сеньора, бесстыжая она девка.

Каталина вскочила на ноги и беспомощно заметалась по комнате:

— Нужно немедленно выяснить, где сейчас Себастиан и чем… чем он… занят.

С прекрасного лица спал весь румянец и то ли от перенапряжения последних дней, а может от того, что слишком быстро начала носиться взад вперед, но она внезапно почувствовала головокружение и резкий приступ дурноты. Схватив ночной горшок, Каталина опорожнила туда весь только что съеденный завтрак и в изнеможении упала на кровать.

— Что со мной? — пролепетала молодая женщина, уставясь в потолок. — Всю последнюю неделю я чувствую себя неважно.

— Если донья Каталина позволит, — осторожно начала Пилар, накрывая сеньору одеялом, — я могу предположить кое-что.

— Говори, не тяни. Знаю, все равно молчать не станешь.

— Сеньора, по-моему, ваша связь с луной прервалась еще в прошлом месяце.

Каталина нахмурила лоб, усиленно соображая, что имеет в виду ее ушлая во всех вопросах служанка, и вдруг лицо ее начало постепенно проясняться, румянец вновь окрасил щеки в розовый цвет, а на губах заиграла блуждающая улыбка.

— Ну, конечно, и как я раньше этого не заметила! О, Боже, слава небесам и пречистой Деве Марии! — она отбросила одеяло в сторону, мгновенно позабыв о минутной слабости. — Нужно сходить в церковь и помолиться, возблагодарить Господа за дарованную благодать.