Поцелуй сатаны - Вильям Козлов

Помыв посуду, Алиса сложила в сумку необходимые вещи и, сказав Геннадию, что поедет в город, отправилась на автобусную остановку. Старый разбитый автобус останавливался в километре от Палкино, где проходило гравийное шоссе на Новгород.

Автобус опоздал на двадцать минут. Сначала появилось на гравийном шоссе высокое желтое облако, а потом из него вынырнул синий допотопный остроносый автобус, каких в городах уже не встретишь. Алиса уселась на свободное жесткое черное сидение и стала смотреть в запыленное окно. Безлюдный длинный поселок, лишь белые куры роются на обочинах. Дома здесь добротные, много кирпичных, за штакетником — фруктовые сады, на крышах — телевизионные антенны. Вряд ли здесь живут колхозники, скорее всего, рабочие совхоза или близлежащего промышленного предприятия. У колхозников таких домов нет. В глухих деревнях избы бревенчатые, покосившиеся, с черной дранкой на крышах. Возле дома если и увидишь, то древнюю старуху или бородатого старика у хлева с вилами в руках…

Пожалуй, в Новгороде она сядет на другой, более комфортабельный автобус и поедет в Ленинград. Почему-то ее сильно потянуло туда, а почему, она и сама еще не знала. Но уж только не гашиш и марихуана… Просто захотелось увидеть Павлика-Ушастика, Длинную Лошадь и главное — Жору Мамедова… Он наверняка побывал в Ленинакане, может, что-нибудь новое расскажет. Хотя что он может рассказать? Родителей нет, они похоронены, родственников тоже нет, знакомые… Их было мало там, и потом, одноклассники разлетелись. Где они? Да и близких друзей среди них тоже было немного. Алиса близко мало с кем сходилась. И в университете не завела подруг. Пожалуй, сейчас самый близкий для нее человек — это Николай.

Не к нему ли ее так неудержимо потянуло сегодня?..

4

У кафе-автомата на углу Невского проспекта и улицы Рубинштейна Алиса разыскала Павлика-Ушастика и Длинную Лошадь. Они сидели прямо на грязном тротуаре и бездумно смотрели на двигающуюся и глазеющую на них толпу прохожих. День был жаркий, солнце заливало улицы и площади, в квартирах верхних этажей окна распахнуты, ни одна занавеска не шелохнется, грубо вытесанные розовые камни здания напротив казались раскаленными. Люди были одеты легко, молодежь разгуливала в майках и шортах — на груди и спине нарисованы портреты Высоцкого, Пугачевой, Леонтьева и еще каких-то бородатых певцов и музыкантов. Раньше носили безрукавки и фуфайки с ликами зарубежных знаменитостей, а теперь и своих не забывают.

По отсутствующему взгляду Алиса сразу поняла, что ее дружки пребывают в легком кайфе. Они ничуть не удивились, когда она остановилась перед ними, хотя давно не виделись. В общем-то в их компании не принято было ничему удивляться. Наркотики этому как раз и способствовали. Среди разомлевших наркоманов шнырял Лева Смальский. Этот не терял времени даром: предлагал молодым людям наркотики. Каштановая бородка у него аккуратно подстрижена, длинные черные волосы блестят. Прыщ в синей безрукавке с красной блямбой на кармане и мешковатых кремовых брюках, на ногах — легкие сетчатые кроссовки. Алиса знала, что дальше по улице Рубинштейна у него стоит новенькая «девятка», а там в укромном месте запрятаны наркотики, причем любой крепости. Соответственно и цена…

Алиса еще не успела и рот раскрыть, как подскочил Лева. На тонкогубом лице знакомая сладенькая улыбочка.

— Не вижу промежду вас болярина Никиту, — тихим вкрадчивым голосом произнес он — Куда пропал наш красавец?

Ударение Лева поставил на последнем слоге.

— Кажется, он с тобой полностью рассчитался, — лениво протянул Ушастик.

— Он-то рассчитался, а ты, дружочек, должен двустольник.

— Я достал тебе, что обещал, — сказал Павлик.

— Это другой разговор! — просиял Смальский, — Переплеты, надеюсь, старинные? Корешки в коже и с золотым тиснением?

— У меня рвани не бывает, — пробурчал Павлик.

— Когда расчет?

— Вечером здесь же.

— О’кей, — удовлетворенно кивнул Лева и перевел обволакивающий взгляд на Алису. — Сразу видно, девочка прикатила к нам с благословенной природы. Какой загар, цвет лица… — Карие глаза его стали бархатными, — Рыжая Лисичка, может, мотанем на моем лимузине на залив? В Комарово или Зеленогорск? Покупаемся, поужинаем в «Олене»?

В феврале прошлого года Лева из мастерской художника увез ее к себе на квартиру в Веселый поселок. От того вечера осталось самое неприятное воспоминание: суетливые движения, какой-то слюнтяйский лепет, — мокрый рот и жадные, шарящие по ее равнодушному телу липкие руки… Потом Алка Ляхова с удовольствием сообщила ей, что это Никита «продал» ее на ночь Прыщу за несколько пачек белого порошка… Впрочем, тогда Алисе все было безразлично. Она была в полном отупении. Лева еще несколько раз совался к ней, но получал решительный отпор. Да и Никите, по-видимому, потом было стыдно…

— Пригласи кого-нибудь другого, Левочка, — посоветовала Алиса. Настроение у нее было приподнятое, даже сладенькая Левина физиономия и его ужимки не испортили его. С прошлым было покончено, теперь надо постараться поскорее забыть про него, про это страшное, иногда вторгающееся в ее сознание мозаичное прошлое. Какие-то блики, вспышки, нереальные миры, головная боль, ломота в суставах, как при ревматизме. В такие моменты и Прыщ с его пакетиками казался отцом-спасителем. И сюда ее привело не желание «покурить», а просто захотелось увидеть бывших дружков, расспросить про Никиту. Она была рада, что он тоже вырвался из этого смрадного ада. Теперь было дико даже представить себе, что она когда-то сидела в затхлых подвалах с грязной водой, забиралась на пыльные чердаки с запахами кошек, где тускло мерцали крепежные провода коллективных антенн, сидела вот так же тупо на асфальте и готова была за дрянной наркотик на все… Даже на скотскую любовь с отвратительным сюсюкающим Левой.

— У меня такие стереозаписи, — уговаривал Смальский, — И по старой дружбе подарю дефицитный лак для твоих прекрасных рыжих волос.

— У меня русые волосы…

— Послушай, Лева, — подала голос Ляхова, дрыгнув длинной ногой, на ней потертые с черными заплатками джинсы, — за пачку сигарет с марихуаной я с тобой хоть на луну.

— У меня еще кое-что есть, — даже не взглянув в ее сторону, продолжал Прыщ. — Пара французских колготок или блузка от Кардена?

— Не трать свое красноречие, Лева, — сказала Алка. — У Алиски роман с верзилой-учителем, разве не видишь, что он ее уже перевоспитал? Скоро Лиса будет щеголять в красном галстуке.

— Ну, с учителем мне трудно состязаться, — кисло улыбнулся Прыщ — Он сеет доброе, разумное, а я — «белую смерть»… Так пишут в газетах.

Лева повернулся, чтобы уйти, но его остановил Павлик:

— Дореволюционный Карамзин стоит побольше двух сотен… Подкинь нам еще пачку? Не жмись, Лева!

Прыщ бросил на него рассеянный взгляд, на самом деле он быстро в уме подсчитал стоимость «Истории государства Российского» и сделал широкий жест:

— Через полчасика, будь добр, подгреби к моей машине… — он кивнул на улицу Рубинштейна. — И помни мою доброту… — отойдя на несколько шагов, снова вернулся, — А правда, ребята, что Никита Лапин поступает в духовную семинарию?

— Что? — вырвалось у изумленной Алисы, — Он ведь в экспедиции. В Крыму.

— В Крыму… — хмыкнула Алка. — Уже два экзамена в семинарию сдал. Приехал из Крыма с бородкой, волосы до плеч и тихий-тихий…

— Это что же, он решил замаливать грехи своего отца-партаппаратчика? — насмешливо спросил Лева. — Партийцы теперь в глубокой попе.

— Я бы тоже пошел в попы, если бы в бога верил, — вставил Ушастик.

— А кто тебе мешает? — усмехнулась Ляхова. — Иди окрестись в церкви, приложись к святым дарам и бог тебя примет. Вон, теперь архиепископы на съездах заседают, их депутатами выбирают.

— Никита верит в бога? — все еще не могла оправиться от изумления Алиса. — С каких это пор?

— Это его на Черном море дельфины надоумили… — улыбалась Алка. — Говорят ведь, у дельфинов мозг больше, чем у человека.

— Передайте Лапе, когда он станет отцом Никитой, я приду к нему в храм за отпущением грехов… — засмеялся Прыщ.

— Ты же веришь в другого бога, — заметил Павлик.

— Мой бог — деньги! Рубли, доллары, марки… — рассмеялся Лева и, помахав рукой, ужом вскользнул в толпу молодых людей, табунившихся у дверей кафе-автомата.

— Рубли-то подешевели, — сказал Павлик, — Лева доллары покупает.

— Уедет в Штаты, такой нигде не пропадет, — сказала Алиса.

— Чего ты пришла-то? — покосилась на нее Длинная Лошадь, — Посмотреть, как мы тут на солнцепеке разлагаемся? Или будешь нас уговаривать тоже «завязать»?

— Просто захотелось вас увидеть, — сказала Алиса, — По-моему, это так естественно.