Смерть не выбирают (сборник) - Григорий Глазов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да вы и сами сейчас увидите…
В огромном секционном зале с его специфическими запахами, на фоне холодного кафеля, массивных специальных столов из нержавейки, на которых вскрывают, фаянсовых раковин для мытья рук, длинных прорезиненных тяжелых передников, висевших на крюках, стройная фигура Сажи в белом халате выглядела лишенной притяжения, чужой.
– Ну что ж, приступим, – она откинула простыню, прикрывавшую тело Зимина, взглянула, покачала головой: – Да, этот экземпляр действительно был создан природой лет на сто жизни.
На локте левой руки Зимина белела небольшая наклейка из лейкопластыря, Костюкович заметил ее еще, когда Зимина везли из приемного покоя в палату. Он оторвал наклейку, она прикрывала чуть синеватый кружочек кожи, в центре которого был бугорок струпа размером со спичечную головку. Сковырнув его, Костюкович увидел крохотную, как укол шила, воронку. "Похоже на свищ", – подумал он, глядя на побелевшую мертвую шелушившуюся эпидерму вокруг вороночки…
Он смотрел как она работает – несуетливо, точно, никаких лишних движений скальпеля…
– Полюбуйтесь! – наконец сказала Каширгова. – Я даже у стариков редко встречала такое, это же сухофрукты! – и она показала ему почки, сморщенные, как высохшие груши. – А что же внутри них?! – она скользнула скальпелем, и ему показалось, будто кто-то наступил на битое стекло, это под лезвием похрустывали ломкие сосуды. Из чего же они, а? – покачивала Каширгова головой. – Из застывшего цемента?.. Вот откуда она, эта гипертония… – Вывалив мозг, Каширгова сказала: "Видите, вот, вот и вот: наши диагнозы вроде совпадают. Но для полного вашего спокойствия я позвоню вам после гистологии. Да и мне самой интересно, как это будет выглядеть под микроскопом…" Подремывая в трамвае, везшем его домой, Костюкович еще ощущал резкие запахи прозекторской. Он знал, что там будет дальше: санитар кое-как зашьет искромсанное Каширговой тело Зимина, в лабораторию отнесут лотки с кусочками тканей, а их по два-три из органа; после специальной обработки они превратятся в блоки-кубики в парафиновой оболочке; с этих блоков возьмут затем тончайшие срезы, нанесут на стекла, окрасят. И – все для некропсии [микроскопическое исследование тканей или органов умершего] готово. Каширгова посмотрит каждое стекло под микроскопом, чтобы поставить окончательный диагноз, заполнит бланк гистологического исследования, вклеит его в протокол вскрытия и вместе с остатками блоков и стеклами отправит в свой архив. В протоколе, на блоках и на стеклах будет проставлен единый номер, зарегистрированный в специальном журнале, а напротив номера в журнале будет значиться: "Зимин Юрий Павлович".
6
Стасик заехал за Михальченко к десяти утра. Он все еще носил маскировочную куртку и такие же брюки с коричнево-зеленым накрапом.
– Тебе не надоела армейская роба? – как-то спросил Михальченко.
– Удобно: не маркая и много карманов…
Объезд гаражных кооперативов они начали по списку, переданному Левиным, но внесли в него свой порядок, дабы не гонять челноком из одного конца города в другой, а чтоб гаражи попадались вроде по пути. Михальченко уже знал, что украденная краска расфасована в десятилитровые прямоугольные запаянные банки из белой жести с красивой этикеткой. Это Левин выяснил у Чекирды.
В некоторых кооперативах у Михальченко оказались знакомые автовладельцы из бывших сотрудников милиции, уволившихся в разное время, кто по возрасту, кто по другим причинам. Это позволяло задавать нацеленные вопросы. Будучи человеком общительным, Михальченко и с незнакомыми автовладельцами, возившимися у своих машин, обменивался шутками, двумя-тремя пустыми фразами, успевая цепким и быстрым взглядом ощупать полки открытых боксов. Ни у кого не мог вызвать подозрения этот молодой здоровенный веселый мужик: мало ли к кому и по какому делу он пришел сюда, где две-три сотни гаражей…
Часам к трем дня Михальченко покинул последний кооператив. Ничего…
А в это время Левин заканчивал разговор с Чекирдой у себя в кабинете.
– Вернемся к началу, Артур Сергеевич. Груз вам вывозят машиной. Чья машина?
– По договору мы арендуем "Камаз" у автопредприятия номер 12149. Шофер один и тот же.
– Фамилию его знаете?
– Лукашин Антон Данилович.
– Он знает заранее о прибытии вашего груза?
– Нет. С вечера мы заказываем машину, а на следующий день утром Лукашин едет на склад.
– Сколько человек знает, что это груз вашей фирмы? И кто именно?
– Лукашин, конечно, завскладом – как приемщик. И еще мой зам.
– А кто ваш зам?
– Человек абсолютно надежный. Мы знаем друг друга много лет, еще со школьной скамьи. К тому же он муж моей сестры.
– Вы предъявили претензии завскладом?
– А что толку? "Заявляйте в милицию, – говорит. – Пусть ищут". А почему вас интересуют конкретные люди: завскладом, шофер и мой зам?
– Так уж я устроен, с детства любопытен.
В кабинет вошел Михальченко. Чекирда поднялся, поклонился, Михальченко ответил кивком.
– Ну? – Левин поднял глаза на Михальченко.
– Пустые хлопоты.
– Я вам еще нужен? – спросил Чекирда. – У меня деловое свидание.
– Пожалуй нет, Артур Сергеевич. Если что – я вам позвоню.
Когда Чекирда ушел, Михальченко, потирая больную руку – это стало у него уже привычкой, стыли пальцы, – сказал:
– Подведем итог. Сперва о базе. Там сам черт ногу сломит. Склады идут на сотни метров: обувные, верхняя одежда, электрорадиотовары, химтовары, канцтовары и прочее и прочее. Терминалы заставлены контейнерами. Протиснуться невозможно. Одни разгружают, другие загружают. База-то оптовая. Наверное, тысячи контейнеров. Беспрерывно подъезжают машины, автопогрузчики. Завскладом бегает от машины к машине, оттуда в конторку, из конторки снова на терминал. Весь в мыле. Мат стоит, хоть топор вешай. Я понаблюдал. Уволочь оттуда можно, что угодно. Охрана – говно: какая-то старуха, все время жует. Я говорил с завскладом. Плачется, разводит руками, мол, такого не бывало, чтоб так по-крупному. Понимает, что для него это кончится худо. В лучшем случае выгонят… Я вот о чем подумал: ну объездил я городские кооперативные гаражи, что толку? Ведь в каждом райцентре области их тоже немало. Но не гонять же по всей области!
– А что, если похищенное вывозили вообще за пределы области?
– Не исключено, – ответил Михальченко.
– Я попробую проверить через ГАИ, не было ли подозрительных задержаний… Ну что, по домам? Все-таки суббота…
7
В конце дня, когда Костюкович делал записи в чьей-то истории болезни, в ординаторскую вошел следователь ГАИ старший лейтенант Рудько. Костюкович узнал его.
– Я к вам опять, доктор, – сказал Рудько.
– Догадываюсь. Садитесь, слушаю.
– Как там Зимин? Мне дело закрывать пора, побеседовать с ним надо коротенько. Возможно?
– Умер Зимин.
– Да вы что! Когда?
Костюкович назвал число.
– Меня-то не было девять дней, к матери ездил в Винницу… Что же это с ним?
– Инсульт…
Когда Рудько поднялся, Костюкович вдруг спросил:
– Прошлый раз, когда вы были у меня, вы упоминали, что за полгода до этой аварии Зимин тоже попал в аварию?
– Да.
– Вы с ним разбирались потом?
– А как же!
– И как он объяснил? Вы говорили что-то о внезапной потере зрения.
– Когда я приехал к нему в больницу брать объяснения, он сказал, что его за рулем вдруг замутило, на секунду потерял зрение и врезался.
– А в больницу он как попал? В какую?
– Мы вызвали "скорую" и его отвезли сюда к вам. Кажется, в 1-ю нейрохирургию. У него было сотрясение мозга.
– Вы не могли бы установить месяц и число, когда это случилось?
– Попробую, если нужно. Я позвоню вам.
В пятницу, когда Костюкович закончил обход, позвонил старший лейтенант Рудько:
– ДТП произошло 19 января.
– Он был один в машине?
– Нет, с дружком. В деле есть его показания. Тоже спортсмен: Владимир Анатольевич Покатило.
– Спасибо, старший лейтенант.
– Пожалуйста, если для дела – всегда готов.
– У меня тоже автомобиль есть, – засмеялся Костюкович.
– Тогда тем более.
– Еще раз спасибо, – Костюкович опустил трубку, – "Володя Покатило… Это тот парень, который был в приемном покое, когда я принимал Зимина", вспомнил Костюкович. Что-то в обрывочных сопоставлениях не вязалось. Поразмыслив, он отправился на шестой этаж в 1-ю нейрохирургию.
Завотделением была у себя, мыла руки, когда вошел Костюкович.
– Здравствуйте, доктор, – поприветствовал он.
– Здравствуйте. Вы ко мне? – куцым вафельным полотенцем она принялась протирать каждый палец.
