Звёзды - Юэ Ци

Тревога была мимолетной, зато Ван Хайчэн понял одну вещь.

Профессор Ань вновь потряс телефоном:

– У меня жена и дети, мне есть о чем беспокоиться.

Его лицо раскраснелось, и алкоголь наконец возымел некоторый эффект, внушив профессору чувство гордости за собственные подвиги.

– Я ж, вообще-то, добрый монгольский молодец, никого не боюсь, ни в бога, ни в черта не верю, и плевал я на этого гребаного инопланетного творца, не нужно бояться, я буду действовать, не буду тварью дрожащей! Эх, проблема в том, что вот так вытягиваешь веревку все толще и толще, и не знаешь, как вообще сделали этот набор веревок… – Он сделал паузу и перешел на английский: – Supreme Being. Что оно, черт возьми, привязало к концу веревки? На самом деле, я не беспокоюсь об этом. Но я знаю, что это то, чего больше всего боитесь вы.

В этом месте он посмотрел на Ван Хайчэна. За многие годы работы профессор изучал бесчисленное количество людей, будь то маргиналы из низших классов или интеллектуалы, и потому мог прочитать любого с первого взгляда.

– Чего я больше всего боюсь, так это того, что, чем бы это ни оказалось, когда его вытащат, мир перевернется вверх дном. Они только сперва привяжут самую тонкую веревку, и причина одна… – Чудесное сияние, исходившее от профессора, заметно охладело. – Вот почему Supreme Being не могло поднять вещи, которые нужно было вытянуть с помощью каната, с самого начала. И поэтому, когда человек начнет сматывать трос и в конце концов вытянет то, что привязано к канату, не будет иметь значения, что произойдет. Люди не вспомнят о трансцендентном существе, потому что ничего не смогут с ним поделать. Они припишут все радикальные перемены одному человеку. Если мир будет думать обо мне как о том, кто тянет за веревку, что люди сделают со мной? Что сделают с моей семьей?

Профессор Ань Сэньцин тяжело вздохнул, сопровождая выдох мощнейшими спиртовыми парами:

– Когда канат будет готов, кто-нибудь обязательно потянет за него. История всегда одинакова. Ведь есть же известная присказка…

– Просто потому, что он есть, – хором произнесли все трое.

Они переглянулись, засмеялись. Все трое немного перебрали.

– Вы боитесь необъяснимого звездного неба над головой, а я боюсь земли под ногами. Она похожа на разбитый шар, и если идти до конца в одном направлении, то вернешься к гребаной исходной точке. Кто-то обязательно потянет за канат, но этим человеком я быть не могу, – профессор Ань хлопнул одной рукой по плечу Бай Хунъюй и воскликнул: – Среди нас только ты, девочка, настоящий мужик и воин!

Вечером туман в Чжухае расплескался, как прилив. Поднимая голову, никто не мог сказать, серая мгла или облака отсекают все, что выше десяти метров. Как и сказать, что еще скрывалось там, за густой дымкой, ожидая, когда они выйдут из забегаловки на улицу.

Глава пятнадцатая

Профессор Ань Сэньцин подал заявление в тот же вечер. После множества сложных бесед, проверок и процедур снятия секретности он на второй неделе наконец покинул Чжухай и вернулся в Нанкин.

Перевод исходной информации из 60 К-излучения был завершен, и теперь ее объем увеличился в тысячи раз, превратившись в генетические данные. В рабочей тетради профессор Ань написал: «Хотя это полностью противоречит структурным характеристикам ДНК существующей жизни на Земле, я думаю, что эту информацию следует экспрессировать как генетическую информацию жизни». Это был официально напечатанный текст, но рядом небольшая строчка, написанная от руки: «Возможно, нам придется столкнуться с тем, что определило законы земной жизни».

Согласно вердикту профессора Аня, генетическую информацию следовало культивировать в виде целостной генетической структуры ДНК самостоятельной жизни. Всего за полдня план был одобрен комитетом по науке и технике с главным во главе. Получить одобрение на таком уровне в такие сроки было совершенно немыслимо.

Одновременно с уходом профессора Аня был официально запущен проект расшифровки генов, и вместе с тем детализированы его нужды. Комитет по науке и технике взял на себя инициативу по набору лучших научных работников страны, и в то время у проекта не было даже кодового названия. Когда о нем спросили Ван Хайчэна, у того не нашлось никаких идей, зато вперед выскочила Бай Хунъюй и воскликнула:

– Звезды! Наш поход, наша судьба, наша гавань. Как насчет проекта «Звезды»? Давайте так назовем?

Ван Хайчэн посчитал идею достойной, ведь источником сигнала было облако Дайсона, обнаруженное среди далеких звезд.

Вот так и был официально запущен проект «Звезды».

Постепенно Ван Хайчэн перешел от роли ведущего лидера к наблюдателю, точнее, вернулся на место, где должен был находиться. В процессе смены должностей он особенно восхищался Чжао Канем, инфотехником, который скромно отдавал все силы работе, оказывал всем посильную IT-поддержку и никогда не кичился сделанным им великим открытием, как будто это был какой-то пустяк.

Ван Хайчэн понял, что, по сути, мало чем отличается от Чжао Каня, ведь он тоже нашел все эти штуки по чистой случайности. Он был обычным дилетантом и в криптографии, и в теории информации, и в биотехнологиях. Корреляционные исследования в теоретической астрономии и физике в рамках данного проекта все больше и больше отходили на второй план, все больше напоминали задачу из инженерной области, а не теоретические исследования. Источником сообщения стали фоновые знания астрофизики, которые теперь переплавились в дамоклов меч, зависший над головой.

И относительно того, как с ним обращаться, у Бай Хунъюй и Ван Хайчэна вскоре возникли серьезные разногласия. Бай Хунъюй не могла понять страха Ван Хайчэна, а Ван Хайчэн не мог понять фанатизма Бай Хунъюй. Возможно, из-за того, что в реальной работе по проекту им осталось не так много места для участия, – но в любом случае споры между ними становились все ожесточеннее.

– Такое чувство, что мы вчера вместе делали Национальную революцию, а сегодня выясняется, что ты вступила в Гоминьдан, а я – в Коммунистическую партию, – сказал однажды Ван Хайчэн ученице.

– Учитель, вы как-то одряхлели раньше, чем состарились! – улыбнулась ему Бай Хунъюй. – Боитесь всего на свете, а ведь вы даже не профессор Ань, у вас нет ни жены, ни детей, – слова вырвались сами собой, и она тут же поняла, что опять сморозила глупость.

Да, ни жены, ни детей, ни дома – ничего у него не было, и это его терзало.

Ему было вопиюще невыносимо бездельничать посреди кипящей работы, и потому волей-неволей пришлось решать проблему, которую он всеми силами избегал: геморрой с чертовой квартирой.

Он уже нашел адвоката для судебных разбирательств по недвижимости, но до сих пор неоднократно откладывал встречу под предлогом, что слишком занят и времени на нее нет. Адвокат несколько раз уговаривала его и даже, не выдержав, сказала:

– Разве это мне нужно? Квартира-то ваша!

И тогда ему пришлось вновь отправиться в фирму на встречу с юристом.

Фамилия адвоката была Ма, и она была уроженкой Чжухая с типичным кантонским лицом, невысокая и худощавая, на вид проницательная, из тех, с кем шутки плохи, в общем, выглядела похожей на внесудебного экономического юриста. Адвокат Ма уже досконально изучила предоставленную информацию, за годы работы у нее накопилось немало подобных дел, настолько, что они практически стали ее специализацией. На самом деле, более десяти лет назад она и подумать не могла, что будет специализироваться на судебных разбирательствах по недвижимости, особенно с учетом того, что раньше Чжухай был самым чистым и беспроблемным городом в Гуандуне – рынок недвижимости там был стабильным, и цены не росли. Но с тех пор, как Хэнцинь превратился из отдаленной рыбацкой деревушки в анклав Макао, а потом достроили и открыли для движения мост Чжухай – Гонконг – Макао, Чжухай внезапно превратился из не слишком успешной особой экономической зоны в задний двор, примыкающий к Шэньчжэню, Гонконгу и Макао, и цены на жилье всего за ночь взлетели в несколько раз. Вместе с ними многократно увеличилось и количество судебных тяжб, а адвокат Ма стала звездой на этом поприще.