Анатомия страсти. Сериал, спасающий жизни. История создания самой продолжительной медицинской драмы на телевидении - Линетт Райс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я сочиняла везде – в туалетах на гастролях, на саундчеке, в гримерке. Музыка лилась из моего сердца и души. Когда я закончила ее и отправила, ответ был таков: «Нам нравится! Мы собираемся использовать ее в финале. Это не последняя песня в эпизоде, но мы все равно используем ее где-то в третьем сезоне». И я подумала: «Ладно, это все равно очень круто». Потом прошло несколько недель, и они уточнили: «Знаете, мы кое-что переосмыслили и отредактировали, и действительно собираемся использовать ее в последних шести минутах третьего сезона». Мои мечты будто стали явью.
Помню, где я была, когда смотрела этот эпизод, – в своей квартире в Бруклине, и к нам пришли гости. Моя подруга готовила гуакамоле и опустила косточку авокадо в соус, чтобы он не стал коричневым. Так что финал третьего сезона «Анатомии страсти» ассоциируется у меня с лайфхаком, как правильно хранить гуакамоле. Разве не безумие? Это был такой грандиозный момент, потому что песня еще нигде не звучала. Ее не было в альбоме. Песни Breakable и The Way I Am включены в уже вышедший альбом Girls and Boys. Но Keep Breathing была недоступна, и люди говорили: «Я хочу ее запись прямо сейчас». Определенно, это был самый крупный успех для моей музыки.
Как-то я выступала в Нью-Йорке в месте под названием «Гостиная». Сейчас его уже не существует, но раньше там многие выступали. Если зал был полон, то вмещал около ста пятидесяти человек. Когда я играла, их было около сорока. Моя мама приводила с собой друзей, так что аудитория увеличивалась. Я вновь собиралась там выступить через две или три недели после того, как песня Breakable прозвучала в эфире «Анатомии страсти». Я хотела собрать оборудование и встретиться со своей группой, но у дверей стояла очередь. Зал был битком набит, поэтому я спросила девушку в начале очереди: «Кого ты здесь надеешься увидеть?» И она ответила, не зная, как я выгляжу: «Ингрид Майклсон». Она погуглила текст песни и скачала запись Breakable. В тот день мы распродали все билеты на представление, и это была заслуга «Анатомии страсти». Так что для меня это было первое шоу после выхода песни в эфире, которое показало, насколько сериал изменил восприятие меня поклонниками. Они смотрят сериал и ищут исполнителя песни, а затем идут на него посмотреть. Совершенно невероятно.
В моих следующих записях были «лишние» песни, которые не входили в альбом, поэтому мы всегда показывали их в Chop Shop, прежде чем отдать кому-то еще. И в девяти случаях из десяти они брали их и использовали в сериале «Анатомия страсти». Turn to Stone – одна из таких песен. Она нигде не звучала, пока не попала в «Анатомию». Помню, что написала ее во время саундчека. Я много слушала рок-группу Coldplay – это ощущается в мелодической структуре моего трека. Нет никакого реального способа расшифровать музыку. Все довольно просто. Думаю, я просто чувствовала себя бесполезной и застрявшей на месте, когда писала эту композицию. Она прозвучала на свадьбе Иззи и Алекса, а потом ее использовали в последнем эпизоде Джастина Чэмберса. Ее исполнили Крис Кармак [доктор Аттикус Линкольн] и его жена, Эрин Слейвер.
Это было очень круто. Я рада, что песня попала в сериал дважды.
Алекс Патсавас и Chop Shop – это главная причина моего успеха. Они дали мне то, чего не давало радио, – платформу. Все возвращается к той ночи в «Гостиной». Накануне вечером на моем концерте присутствовало двадцать человек. После эфира «Анатомии страсти» в зале было сто пятьдесят человек. Это забавно, потому что, когда я смотрю сериал, у меня возникает мысль, будто я могла бы подружиться с актерами. Мы связаны, потому что моя музыка звучит во время культовых сцен. Но в реальности мы даже не знакомы друг с другом – вот такая странность. Но я думаю, в этом и сила музыки: если песня правильно подобрана и подходит моменту, то все срабатывает. Все волшебным образом синхронизируется.
Глава 13. «Мы должны открывать себя заново почти ежеминутно, ведь мир может измениться в одно мгновение»[38], или Как Шонда Раймс и Эллен Помпео стали самыми высокооплачиваемыми женщинами на телевидении
Возможно, они превратились в один из самых динамичных дуэтов Голливуда, но начинали Шонда Раймс и Эллен Помпео отнюдь не как родственные души. По правде говоря, их пути в кинобизнес не могли бы различаться еще сильнее. Раймс выросла в окрестностях Чикаго в семье научных работников, а позднее и сама получила образование в Йельском университете. Помпео же, в четыре года потерявшая мать, все детство жила с отцом в пригороде Бостона и так и не окончила среднюю школу. «Я выросла среди гангстеров, – призналась Помпео в интервью подкасту Дакса Шепарда Armchair Expert в августе 2020 года. – И действительно была похожа на Рэя Лиотту в „Славных парнях“. Я выросла в окружении гангстеров, у которых, как мне казалось, есть деньги и власть. Они водили хорошие машины, носили стильные костюмы. У них были красивые подружки в шубах. Я была очарована властью, которую давали им деньги, но не понимала, что эти люди, возможно, убивали других ради всей этой роскоши. Я не осознавала этого факта».
К тому времени, когда два их мира столкнулись, Раймс уже была уверенной в себе и амбициозной, а Помпео – «сырой» актрисой, которой, по ее собственным словам, было неловко оказаться заглавной героиней сериала. На самом деле, Помпео начала свою работу в «Анатомии страсти» с очень конкретной стратегией: концентрировать внимание на сериале, а не на себе. Ради этой цели актриса даже позаимствовала небольшой трюк у Мадонны: она ежедневно надевала на работу один и тот же черный спортивный костюм, надеясь отбить у папарацци желание документировать каждое ее движение. Это был отличный способ не только для того, чтобы избежать внимания, но и чтобы защитить от нападок прессы героиню Помпео – Мередит.
Эллен Помпео:
– Если они будут знать, что вы выйдете на улицу с новой стильной сумкой, в красивом платье и дизайнерских туфлях, они будут приходить каждый день как по часам. Но им не продать одну и ту же
