«Дней минувших анекдоты...» - Иван Алиханов

А два эмалированных ведра были весьма необходимой частью нашего послевоенного быта.

В то время было очень прибыльно ездить, особенно в Москву и Ленинград. Это был своеобразный «шелковый путь», по которому шел интенсивный товарообмен. Такая возможность часто бывала у спортсменов и, в частности, у наиболее успешно выступавших на союзных аренах грузинских борцов. Поездка была целой эпопеей. Поезд шел кружным путем через Баку трое с половиной суток, что в значительной степени расширяло круг торговых операций.

Перед отъездом закупались ходовые товары — знаменитые косынки, шерстяные шали, те, у кого были сады, брали с собой яблоки. По пути в Баладжарах закупалась пищевая соль. Набирали ее мешками. Был такой случай, где-то около Ростова в вагон зашел милиционер и обнаружил на верхней полке огромный брезентовый чувал с солью. Спрашивает: «Чья соль?» — «Неизвестно», — отвечаем. Попытался стянуть, но куда там — в мешке пудов 10 соли! Повертелся милиционер и ушел ни с чем.

А «шелковый путь» продолжался. Проезжаем Северный Кавказ: Тихорецкую, Краснодар, Крыловскую, Армавир… Вдоль поезда бегут женщины с курами жареными, сырами, тащат мед, вареную картошку, огурцы свежие и соленые, помидоры, простоквашу, молоко, сметану. Их целая армия. Жалкие милицейские силы мечутся между ними в попытках помешать торговле… Накупаем всякой снеди и начинаем шикарно обжираться. При этом ужасно страдали те из борцов, которым следовало сгонять вес. За Ростовом начиналась встречная торговля — продажа соли и покупка рыбы. Наконец — станция Марцев! Какая вкусная копченая рыба продавалась здесь! Лещи, чабаки, рыбцы, шемая, осетровый балык. Шемая или рыбец — прозрачны, словно светятся изнутри. Сдираешь шкурку, запах такой, что захлебываешься слюной. Нежная, малосоленая, жирная… Но тут пока не до гастрономических наслаждений — надо продавать соль. Весь путь по Донбассу идет интенсивная торговля солью — стаканами, банками, ведрами, мешками. Нужно здесь же сбывать косынки и шали. Все довольны, все при деле. Свободный рынок в миниатюре. Кроме того, мы, спортсмены, не можем питаться на жалкие командировочные гроши. Да и милиция не в накладе — кого оштрафует, у кого натурой возьмет.

В первопрестольной или в Ленинграде тех ребят, у кого имелись яблоки, нужно было подбросить на рынок. А затем надо было всем успеть накупить всяческого товара, что было поручено женой, родственниками, знакомыми, а также ходовой товар для продажи на сабурталинском рынке: калоши, туфли, маркизет, ситец, шерстяные ткани, обувь, чулки, трофейные шмотки, электротовары. Все надо успеть, да еще согнать вес и успешно выступить на соревнованиях. Последнее нам, как правило, удавалось выполнить отлично!

В поездке борцов и тренеров обычно сопровождают «спортивные руководители», желающие прокатиться. Выступать на ковре им не надо, поэтому все свое время они посвящают коммерческим операциям. Однажды поехал с нами в качестве представителя такой здоровый детина по имени Тамаз. Возвращаемся мы после соревнования. Наш представитель сидит в гостинице удрученный, чуть не плачет. «В чем дело, Тамаз? Кто тебя обидел?» — спрашивают ребята. Его печальная повесть достойно бы приумножила страницы рассказов О. Генри про веселых аферистов Питерса и Такера. Вот что рассказал нам Тамаз:

У ЦУМа подошел ко мне иностранец и спросил у меня, не знаю ли я, где продают бриллианты. Я говорю — наверное, в ювелирном отделе.

А иностранец говорит мне, что, мол, он плохо говорит по-русски и поэтому перепутал: ему нужно не купить, а наоборот — продать бриллиантовую брошь и показал мне ее.

Тут Тамаз достал из кармана брошь и показал ее нам.

— Ты купил бриллиантовую брошь? — удивились ребята.

— Нет, — отвечает, — это длинная история. Слушайте дальше. Я говорю ему, что не знаю, где покупают брильянты, и в свою очередь спрашиваю у него, нет ли у него электробритвы «Филипс» или каких-нибудь шмоток на продажу. Иностранец мне отвечает, что есть. Но все шмотки лежат в номере гостиницы «Центральная», где он сейчас живет. Договоримся, мол, встретимся — много чего есть на продажу. Но сейчас ему срочно надо продать эту брошь.

А говорит он по-русски плохо, и поэтому мы едва понимаем друг друга.

Пока я рассматривал брошь, к нам подходит солидный такой мужчина и тоже смотрит на эту брошь. Мой собеседник спрашивает и у подошедшего, не знает ли тот, где продают и покупают бриллианты. Солидный мужчина ответил, что как раз идет в ту сторону и может отвести нас в нужное место. Тут я напомнил иностранцу о нашем договоре встретиться у него в гостинице, но он ответил, что сейчас у него совсем нет времени, он спешит, а если я хочу, то могу пойти с ним. Как только продаст брошь, он тут же пойдет вместе со мной в «Центральную» гостиницу. Тогда я решил пойти вместе с ними, и вскоре мы направились в какой-то подъезд, перед входом в который было множество табличек с названиями различных учреждений. Наш попутчик, солидный мужчина, говорит нам, что у него здесь работает знакомый ювелир.

Мы втроем начинаем подниматься по лестнице, и тут навстречу нам спускается человек в костюме и с галстуком. Солидный человек сразу обращается к нему. Вот, говорит, мы как раз идем к вам. Однако ювелир отвечает, что сейчас он очень торопится, его ждут и у него нет ни секунды свободного времени. Я вернусь, говорит, через час, тогда и приходите в комнату 405 на 4-м этаже, и я вами займусь.

— Может, вы все-таки хотя бы посмотрите товар, — стоит ли нам вас ждать? — попросил его иностранец и показал ему брошь.

Тут этот спешащий ювелир остановился, достал лупу из кармана и стал рассматривать брошь, потом даже поднялся на один лестничный пролет вверх, подошел к окну, и при ярком свете внимательно стал рассматривать изделие. Как-то так получилось, что я вместе с солидным человеком последовал за ним, а иностранец, владелец броши, чуть замешкался, не стал подниматься по лестнице, а остался стоять внизу и следить за нами.

Ювелир наконец рассмотрел эту брошь и говорит нам — то есть мне и этому солидному господину: «Ну что ж, прекрасная вещица, бразильские бриллианты, но заплатить за нее наличными мы сможем совсем немного. Не больше десяти тысяч. Приходите через час, но только не целым кагалом. Пусть брошь принесет кто-нибудь один из вас на четвертый этаж в комнату 405. Запомните». Потом посмотрел на часы и повторил: «Через час. Точно», — и поспешил вниз по лестнице.

Тогда солидный человек, пока мы еще не спустились с лестничной площадки к владельцу броши, вдруг на ухо мне предложил:

— Давай скажем этому чудаку-иностранцу, что за брошь предлагают семь тысяч рублей, а три тысячи разделим с тобой поровну.