The Телки. Повесть о ненастоящей любви - Сергей Минаев

Все начинают дико хохотать, видимо, каждый вспоминает свое. На меня накатывает сентиментальная волна позитива. Хочется со всеми обниматься и всех любить…

— Дрончик, может, первым отыграешь? — предлагает Леха.

— Говно вопрос, — улыбаюсь я.

— Дамы и господа! — кричит Леха с порога гостиной. — Объявляется перерыв на танцы! Я только что уговорил восходящую звезду мировой музыки гражданина Миркина исполнить свой зажигательный сет!

Народ начинает свистеть, топать ногами и всячески выражать одобрение. Краем глаза я вижу, что Катя стоит в той же компании. «С ней через полчаса начнем», — решаю я. Меня переполняют чувства, как если бы я выходил играть сет на открытии клуба «Мост». Прет, одним словом.

Я подхожу к вертушкам, поднимаю с пола коробку с дисками, минут десять копаюсь, пытаясь понять, в какой последовательности возюкать. Отбираю штук двадцать — первым лежит русская попса восьмидесятых, вторым Глория Гейнор. Я заряжаю вертушки, наливаю стакан «Dewars», отрубаю музыкальный центр и медленно вывожу первый трек, импровизируя по ходу:

— Рома Жуков — «Первый»… в смысле, «первый снег», — присутствующие понимающе смеются. — Дискотека в Доме культуры имени Рыбалко. Это вам не говносвалка! Все танцуют!

Через сорок минут комната наполняется смесью запахов алкоголя, различных парфюмов, пота и похоти. Одним словом — пахнет клубом. Вся компания дрыгается, не попадая в такт под Гейнор, «Кровосток», Mika, Madonna, «АВВА», Benassi, Элвиса Пресли, «Basement Jaxx», «Pulp», разбавленный откровенным говном типа «Виа-Гры», Димы Билана и «Блестящих». Я с удовлетворением отмечаю, что Катя потрясающе двигается, выделяясь на фоне окружающего мяса. Еще я замечаю, что эта падла Ринат начинает откровенно подкатывать к ней, но ему, по счастью, мешают трясущиеся Игорь с Костей, танцующие между ним и Катей. Маша пытается выдавать соблазнительное (в ее понимании) латино на пару с Витей. Выглядит это довольно пошло, но в целом Маша тоже ничего. Смесь алкоголя и наркотиков делает меня чрезмерно отважным, поэтому я решаю «дать мачо» и обломать мазу Ринату. Я подзываю Леху, который меняет меня за пультом, и подхожу к Кате сзади. Я прижимаюсь к ней, обнимаю за талию и начинаю двигаться в такт ее телу, исподлобья бросая косяка в сторону Рината. Тот отворачивается и начинает танцевать с возрастной Лерой.

— Ты потрясающе двигаешься, — шепчу я Кате на ухо, одновременно целуя ее.

— А ты так играешь! — Она поворачивается ко мне, обнимает меня за шею и разворачивает в противоположную от Рината сторону.

— Я хочу тебя, — шепчу я Кате.

Она прикладывает палец к моим губам, глядя на кого-то поверх моего плеча.

— Пойдем наверх? — Я притягиваю ее ближе.

— Давай еще потанцуем? — Она отстраняется, и я на какую-то секунду чувствую себя абсолютно потерянным. Брошенным один на один с намечающейся эрекцией.

— Я от тебя с ума схожу, зайка! — говорю я ей.

— Здесь так весело, правда? — отвечает она.

— Издеваешься? — Я опускаю руки ниже ее талии.

— Вы часто такие вечеринки устраиваете? — улыбается она.

— Я тебя умоляю! Я только ради тебя это устроил! — Я тянусь к ней губами. — Ты у меня в крови.

— О, моя любимая песня! — Она поднимает руки вверх, закрывает глаза и начинает подпевать: «О-о-о-о, зеленоглазое такси». — Ее в «Дягилеве» часто ставят.

— Пойдем на кухню, проветримся! — умоляю я.

— Ой, пять сек, эсэмэсочку проверю, — хихикает она, хватаясь за передний карман джинсов.

В это время музыка внезапно умолкает, и я вижу, что Леху кто-то сменяет за пультом, а Катя отходит к дивану, где пересекается с Машей, и они вдвоем утыкаются в экран Катькиного мобильника.

Я, злой как черт, залпом хлопаю виски, отваливаю к окну и смотрю вниз, на редкие машины, проносящиеся по Остоженке.

— Сначала по одной, потом по половинке, — раздается шепот сзади.

— По «круглой» — и на танцпол, чувачок! — вторит другой голос.

Обернувшись, вижу Игоря и Костю с расплывшимися, словно пластилиновыми, лицами.

— Демоны, вы все еще тут? — хмыкаю я. — Вы же должны были в клуб отвалить!

— Кто?! Мы?! - хором удивляются они. — В какой?

— Нет, я, — передразниваю я этих клоунов. — Вы же на кухне трещали, что собираетесь в «Гауди»!

— Да? — Игорь вопросительно смотрит на друга. — Костян, мы разве собирались?

— Ну… ну, в принципе могли… — таращится на него Костя. — Дрон, и как ты все запоминаешь?

— Профессия — репортер, — тупо отшучиваюсь я, глядя мимо них на Катьку, уже без мобильника и Машки, зато с Ринатом. Сука, это она так со мной кокетничает, типа?

— А ты тут с кем? — интересуется Игорь.

— С девушкой, — показываю я на Катьку.

— Хорошая, — соглашается Игорь.

— Красивая, — подтверждает Костя.

— Ага, спасибо, — натянуто улыбаюсь я.

— А мы вообще-то решили не ехать. Чего в «Гауди» зря время палить? — говорит Костя, глядя на Игоря.

— А мы вообще-то еще не решили, оставаться тут или нет, — согласно кивает Игорь.

— Вы бы определились уже, братцы! — Я раздраженно раздвигаю этих обдолбанных баранов в стороны, стараясь пройти. — Хотя бы между собой!

— Не, точно не поедем, — отрицательно мотает головой Игорь.

— Не поедем ни за что! Чо мы, студентки, что ли? — поддакивает ему Костя. — Останемся здесь. В тихом домашнем уюте.

— Какие молодцы! — Я понимаю, что в данный момент с ними лучше говорить как с четырехлетними детьми. — Просто хорошие ребята. В тихом уюте. Действительно. И почему говорят, что наркоманы — отбросы общества, ума не приложу. Правда, чуваки?

Ага!

— Ну чего, по «круглой»?

Где чья реплика, мне уже неясно. Протиснувшись между ними, я решаю пойти умыться, а потом увезти Катьку отсюда.

Дверь ванной комнаты заперта. Дернув пару раз ручку, я прислоняюсь к стене, достаю сигарету и закуриваю. Вдруг мое внимание привлекает странное поскрипывание или сопение. Осмотревшись, обнаруживаю неприметную дверь справа от туалета, там, где заканчивается коридор. Решив, что это скрытая спальня хозяина, я подхожу ближе, чтобы послушать, кто из знакомых там исполняет? Приложив ухо к двери, понимаю, что в комнате кто-то всхлипывает, причем довольно громко. Тихонько толкнув дверь от себя, смотрю в щелку и вижу, что в комнате, за столом, сидит мужик. Он обхватил голову руками, его спина сотрясается от рыданий, а на столе перед ним бутылка и стакан. Сомнений нет — Леха.

— Брат, ты чего? — я прикрываю дверь, подхожу к нему и сажусь рядом на свободный стул.

— А? — Леха оборачивается. Он выглядит то ли абсолютно пьяным, то ли абсолютно удолбанным. Слезы текут по его щекам, в общем, он себя мало контролирует. — Дрон? Ты чего… ты чего здесь делаешь?

— Я услышал, что кто-то плачет, и… зашел, — тихо говорю я.

— Зачем? Зачем ты зашел? — Он захлебывается в рыданиях и почти хрипит. — Какого черта ты тут делаешь?! Тебя сюда звали?! Тебе кто-то сказал, что ты здесь нужен?!

— Брат, все окей, — пытаюсь я остановить эту немотивированную агрессию, — если хочешь, я уйду. Просто я подумал, что… ну, типа, тебе нужна помощь…

— Мне не нужна… понимаешь… ик… — Леха смотрит на меня широченными зрачками, а я сижу и думаю, что надо бы резко валить, иначе этот рыдающий лось забьет меня насмерть. Да еще и отмажется потом, сославшись на психическое расстройство. Внезапно он опускает свои красные веки и продолжает:

— Мне не нужно ничего. Все. Плохо все. До тошноты плохо.

— Что случилось-то? — спрашиваю я миролюбиво.

— Да ничего… все… все они… — он резко притягивает меня за шею, наклоняется к моему уху и начинает жарко шептать, обдавая парами алкоголя и химии: — Ты понимаешь, что все они здесь пидорасы? Мрази конченые, твари, ублюдки, шлюхи, скоты, сволочи! В квартире нет ни одного нормального человекам. НИ ОДНОГО, ВРУБИСЬ!

Я врубаюсь в то, что он сошел с ума, и сейчас придушит меня своими стальными ручищами.

— Лех…

— Молчи! Молчи, я тебе говорю! — Он слегка ослабляет хватку. — Слушай меня! Мне сегодня тридцать девять, и на моем дне рождения нет ни одного друга! Ты представляешь?! За тридцать девять лет я заработал денег, создал несколько бизнесов, приобрел дома, машины, квартиры — И НИ ОДНОГО ДРУГА. Их нет, понимаешь?! Одни пришли сюда, потому что со мной работают, другие потому что от меня зависят, третьи — потому что боятся. С кем-то я просто тусуюсь, с кем-то пью, этот продает мне наркотики, тот подгоняет телок. Они пришли, навалили мне кучу барахла — пошлые часы, какие-то мудацкие картины, уродские вазы, ручки, которыми я не пишу, компьютеры, которые я даже не знаю как включать. Они пришли и исполнили, понимаешь? Засвидетельствовали! Даже те, кто меня ненавидят, пришли, потому что зассали не прийти. Прикинь?!

— Угу, — мычу я, стараясь не вдыхать Лехиных испарений, дабы не усугублять собственное состояние.