Букет незабудок - Лили Мокашь

Коридор привел нас прямиком к лестнице. Проход явно достроили не так давно, судя по безукоризненному слою краски и до блеска начищенным ступеням, что одним своим видом заставляли ступать осторожнее – не хватало еще поскользнуться.

Представшая перед нами комната утопала в свете и золотых акцентах. Стены, покрытые золотисто-бежевым шелком с деликатными флористическими узорами, казались мне слишком изысканными для дома, где действительно живут люди.

– Пока ведьмы и оборотни раздирали глотки друг друга, вампиры оказались предоставлены сами себе. Чистокровные принялись наращивать численность слабокровных, которых жажда вскоре делала не только кровожадными, но и достаточно безумными, чтобы удачно перетягивать внимание на себя вместо лидеров. Посылая группу за группой на убой, они рассчитывали разделаться одновременно и с волками, и с ведьмами, оставив мир целиком в своих руках. К счастью, ведьмы и оборотни быстро поняли, к чему все идет, и заключили условное перемирие перед лицом общего врага.

Мария прошла комнату насквозь, и когда мы вышли в очередную дверь, то оказались на уже знакомой парковке под домом, где стояли машины Смирновых. Напротив выезда стоял заведенный папин автомобиль, и Мария проследовала к нему. Я же продолжала идти за ней и слушала.

– Когда я увидела твоего отца впервые в институте, то с первого взгляда поняла, что влюбилась. Меня тянуло к Косте так немыслимо, так отчаянно, что, когда я поняла, кто он, это разбило мне сердце. Среди ведьм похожая связь в то время считалась запретной. Боже, сколько я плакала, когда все поняла, – Мария усмехнулась, и на губах у нее заиграла такая родная, знакомая мне улыбка, благодаря которой я снова смогла узнать в этой женщине свою маму. – Но Косте было все равно, что там принято, а что нет. Он любил меня и был согласен на любые условия, лишь бы мы могли продолжать встречаться. Мы виделись украдкой, все чаще говоря домашним, что остаемся в институте на лишний час, а то и два, лишь бы побыть вместе.

Когда мы подошли к машине, я по привычке хотела сесть на переднее сиденье, но Мария открыла заднюю дверцу и сделала жест рукой, чтобы я садилась. Меньше всего мне хотелось сейчас пробираться назад и садиться на самом неудобном месте – по центру. Терпеть не могла говорить с кем-то, сидя сзади в машине, и не видеть лица собеседника. Можно было попросить Марию сесть рядом со мной, но я боялась, что, если заведу об этом разговор, мама собьется и прекратит рассказывать. Мое недовольство остановилось на том, что я закатила глаза и послушно забралась внутрь.

В салоне тихо играло радио, к моему удивлению, за рулем сидел Костя в легкой ветровке, которая явно была ему не по размеру. Папа обернулся ко мне и указал на куртку:

– Вот что бывает, когда обращается бездумно и рвешь всю одежду. Хорошо, хотя бы это нашлось в багажнике. Вообще не представляю, откуда она там.

Я присмотрелась к ветровке: голубая, от плеч до рукавов по всей длине тянулись тонкие розовые и оранжевые полосы.

– Кажется, это моя. Я лет пять назад ее потеряла и все никак не могла вспомнить, куда засунула дома в Ростове, а она, оказывается, была здесь.

– Это объясняет, почему она так чертовски мне жмет.

Мария опустилась на сиденье и громко захлопнула дверь, из-за чего Костя бросил на нее недовольный взгляд, но комментировать не стал.

– Вроде кризис среднего возраста уже должен был пройти, – она окинула одежду отца и бросила колкий комментарий.

– Ой, а сама-то в этой кофте с вырезом будто по годам одета.

Стоило родителям оказаться в спокойной обстановке, они тут же взялись за старое и принялись ругаться.

– Мария, не отвлекайся. Ты рассказывала, как вы с Костей встречались тайком.

Оба тут же замолчали. Костя отвернулся от Марии и потянулся к радио, чтобы выключить музыку.

– Ты тогда дальше рассказывай, а я отвезу нас домой.

Мария молча кивнула и заправила за ухо волосы. Она выдержала небольшую паузу, пока отец выезжал с парковки. Стоило нам покинуть территорию Смирновых, как мама заговорила вновь.

– Скрывать свои отношения долго нам не удалось. Не знаю, кто и как узнал обо всем первым, но новость дошла до Верховной ведьмы и вожака стаи ксертоньских волков. По установленным порядкам нас стоило объявить врагами и изгнать, но твоя бабка и дед, видимо, не смогли решиться. Они ничего нам не сказали. Они сделали хуже – решили все за нас.

Мария не собиралась останавливаться и продолжала как ни в чем не бывало, когда в моей голове эхом отдалось упоминание бабушки. Я не могла понять, о какой из двух идет речь, но готова была поклясться, что ни по папиной линии, ни по маминой мои бабушки просто не могли в прошлом зваться верховными ведьмами какого-либо ковена. Милые старушки, которые заботились обо мне больше, чем родная мать, всегда были заботливыми и улыбчивыми, а вовсе не мультяшными ведьмами с крючковатыми носами до потолка, как твердили в сказках. Я не хотела в это верить и допускать, что история моей семьи еще сложнее, чем уже казалось. Все происходящее давно вышло за границы нормального, и уж тем более – за границы моего понимания.

– Во время Бельтейна наши родители объявили общий сбор, приурочив к шабашу новый мирный договор, по которому оборотни с ведьмами станут равны и прошлые разногласия забудутся как страшный сон, ведь наконец найден способ отключить волков от природной магии, которую они вбирали в себя, ничего не возвращая источнику взамен. Такой была официальная версия.

Как бы я ни хотела отрицать очевидное, но рассказ Марии легко накладывался на то, что показал мне Костя в псарне: своими глазами я видела, чем обернулись для моего деда попытки отказаться от волчьего духа. Я также видела, что отец унаследовал от Светозара оборотничество. А это значило лишь одно: моя бабушка, любимая милая бабушка, которая выпекала вкуснейшие пирожки по праздникам и любила собирать под своей крышей гостей, в прошлом была могущественной Верховной ведьмовского ковена. Даже понимая, что кусочки пазла идеально складывались вместе, я не могла поверить в это. Ее образ, как и вся наша жизнь в Ростове, оказались с двойным дном. Фальшивым прикрытием, чтобы спрятать свою истинную природу не только от чужих, но и от меня. Эта мысль опустошила меня, по маленькому кусочку продолжая отщипывать от сердца фрагменты теплых воспоминаний, которым я не знала, как теперь верить.

– Однако свита Верховной знала правду о том, что готовилось, как