Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Кумиры всех поколений - Федор Раззаков Раззаков

Год пролетел незаметно, и Крючкова вновь оказалась в Москве, в Щепкинском училище. Но прошлогодняя история повторилась: ее вновь «срезали». Встав перед выбором - возвращаться ли ей ни с чем на родину или попытаться устроиться в Москве, - Крючкова выбрала последнее. Безуспешно обошла несколько столичных предприятий в поисках хоть какой-то работы. Но ее никуда не брали, даже в дворники, потому что она была лимитчицей. Ей приходилось тяжело: она закладывала вещи в ломбарды, спала на вокзалах. Наконец ей повезло: ее взяли слесарем-сборщиком на ЗИЛ на трехсменку. Платили мало, и она на всем экономила. Ела по две рыбные котлеты в день по 5 копеек и одну булочку за 7 копеек. И везде ездила бесплатно, «зайцем». Однако это продолжалось недолго. Выдержать физически работу у станка Крючкова не сумела - однажды перед сменой села на кровати, а встать не смогла. Тут же подала заявление об уходе.

Вернувшись на родину, Крючкова устроилась на работу старшим препаратором в Кишиневский сельскохозяйственный институт. Проработала там до лета, после чего вновь отправилась покорять Москву. Только на этот раз решила испытывать судьбу не в «Щепке», а в Школе-студии МХАТ.

С. Крючкова вспоминает: «Поздний вечер. Комиссия устала. Думаю: сейчас остановят, надо быстрее продемонстрировать все - обаяние, темперамент, выразительность. И как начала дурным голосом орать. Олег Георгиевич Герасимов говорит мне: «Что ты так орешь-то? Не надо так, ты неправильно читаешь». И тут у меня вся обида, которая за три года накопилась, все бессонные ночи на вокзалах, это безденежье, этот голод, завод с его трехсменкой - все всколыхнулось, я разрыдалась и сказала: «Я знаю, как вам надо читать и кого вы сюда принимаете. И как - тоже знаю». И дальше пошел «Монолог Чацкого». Думала, сейчас услышу: «Пошла отсюда вон!» А он сказал: «Выйдите все; Крючкова, останься».

Начало учебы в Школе-студии радостей и легких успехов Крючковой не принесло: этюды делать она не умела, была слишком скованна и неприметна. Но когда стали играть отрывки, тут она оказалась далеко впереди многих своих однокурсников. На студийной сцене она сыграла роли: Анфиса в «Угрюм-реке», Леди Милфорд в «Коварстве и любви», Хадича в «Тополек мой в красной косыночке». На четвертом курсе Школы-студии Крючкова вытянула свой счастливый билет - попала на одну из главных ролей в телевизионную картину Алексея Коренева «Большая перемена» (до этого она снялась в эпизодической роли в фильме «Двое в пути»). Причем попала туда благодаря помощи своего первого мужа - актера. Ему предложили в этом фильме сыграть роль Ганжи, но роль его не устроила, и он попросил жену отнести сценарий обратно на «Мосфильм».

С. Крючкова вспоминает: «Я приехала на студию и в дверях столкнулась с незнакомым человеком, который вдруг спросил: «А что вы делаете вечером?» Я сразу насторожилась, надменно так говорю: «А что?» - «Приходите репетировать».

Это был Коренев, режиссер фильма. И я пошла на репетицию. Увидела там Кононова и Збруева, уже известных актеров. Режиссер мне поставил задачу: «Вы - Светлана Афанасьевна, жена Ганжи». Он вас втаскивает в комнату, а вы изо всех сил сопротивляетесь». Начали репетировать. Збруев меня тащит, а я чувствую, что силы неравны - он побеждает. И от отчаяния, не зная, что делать, я его укусила за палец. Пошла кровь. Режиссер сказал: «Все! Достаточно!» Я пошла домой и по дороге расплакалась, понимая, что не справилась с задачей. Только я пришла домой - раздается телефонный звонок. Звонит ассистентка режиссера: «Вы будете сниматься, но совсем в другой роли». Я была потрясена: меня, студентку, утвердили практически без проб!

Петь в фильме, по сценарию, должен был Ганжа. Но Збруев у нас был непоющим. А на съемках в Ярославле мы по вечерам собирались в гостинице и пели. Когда вернулись в Москву, мне позвонил Коренев и вызвал к себе. Когда я приехала, там сидел композитор Колмановский. Я остолбенела, а Коренев сказал: «Спой что-нибудь Колмановского». У меня сразу же все вылетело из головы! Спрашиваю: «А можно, я спою Пастернака?» Спела Пастернака «Засыпало все дороги». Колмановскому понравилось, и они решили, что петь в фильме буду я. Была написана песня «Черное и белое», которую я исполняю в картине...»

Фильм «Большая перемена» вышел на голубые экраны в 1973 году и принес огромный успех его создателям. Не стала исключением и Крючкова, исполнившая в картине роль Нелли Ледневой. Став на долгие годы визитной карточкой актрисы (при том, что получила она за нее не самые большие деньги - 400 рублей), на сыграла положительную роль в ее творческой судьбе - когда в том же году Крючкова закончила Школу-студию, ее пригласили к себе сразу пять столичных театров: «Современник», Ленком, Маяковского, Станиславского и МХАТ. Крючкова выбрала МХАТ.

Однако на сцене Художественного театра Крючкова отработала всего около полутора лет (сыграла в спектаклях: «Последние дни» М. Булгакова, «Синяя птица» М. Метерлинка, «А зори здесь тихие...» Б. Васильева). После чего покинула Москву и уехала в Ленинград. И виной всему была любовь.

В 1974 году режиссер «Ленфильма» Виталий Мельников пригласил Крючкову на роль судьи Наташи Макаровой в картину «Старший сын». Оператором фильма был Юрий Векслер. Именно ему и суждено было стать главным виновником произошедших в судьбе Крючковой изменений (Векслер тогда был в разводе, прожив с первой женой 11 лет).

Оказавшись в Ленинграде, Крючкова устроилась по договору в труппу Большого драматического театра. После того, как почти одновременно сыграла 16-летнюю школьницу и 35-летнюю старую деву, ее наконец зачислили в штат театра. А вот с пропиской в городе у актрисы долгое время были проблемы. И однажды это едва не стоило Крючковой здоровья.

Актриса вспоминает: «Через два месяца после моего переезда в Ленинград со мной произошел случай из разряда анекдотических. У меня жутко заболел живот, и близкие вызвали «скорую помощь». Врач, приехавший по вызову, открыв мой паспорт, заявил, что в больницу меня не повезет, потому что у меня нет прописки. Мои близкие долго убеждали доктора, что я - известная актриса и работаю в Большом драматическом театре... В больницу имени Карла Маркса (теперь она называется именем Святого Георгия) меня все-таки доставили. Но на этом злоключения не закончились, поскольку там мне неправильно поставили диагноз - приступ аппендицита. Когда же разрезали, оказалось, что аппендицит как раз спокоен. Но раз уж разрезали, заодно его и вырезали. А истинную причину тех острых болей так и не нашли...

Процесс реабилитации в этой больнице тоже был до слез смешным. Меня положили в хирургическую палату около двери, так что со всех сторон дуло. Там было еще 14 женщин. И чтобы никого не беспокоить ночью, уколы делали исключительно в ту руку, на которую падала узенькая полоска света из коридора. Через несколько дней рука у меня была совершенно синей.