Север и Юг - Элизабет Гаскелл

Мистер Торнтон ускорил шаг и вскоре добрался до Крэмптона. Преодолевая за раз по две ступени, он взбежал по лестнице и вошел в гостиную еще до того, как Диксон доложила о его прибытии. С раскрасневшимся лицом и взглядом, полным доброго энтузиазма, он предстал перед миссис Хейл, которая, горячая от жара, лежала на софе. Мистер Хейл читал ей вслух. Маргарет сидела на низкой скамеечке рядом с матерью и занималась шитьем. Ее сердце затрепетало при виде мистера Торнтона. Но он, казалось, не замечал ее – впрочем, как и мистера Хейла. Подойдя с корзиной в руках к миссис Хейл, он обратился к ней тихим и мягким голосом, который звучал очень трогательно (так всегда бывает, когда крепкий мужчина в полном здравии говорит со слабой больной женщиной):

– Мэм, я встретил доктора Дональдсона, и он сказал, что потребление фруктов весьма полезно при высокой температуре. Я взял на себя смелость принести вам то, что показалось мне наиболее достойным…

Миссис Хейл была удивлена и очень довольна. Она буквально дрожала от нетерпения. Мистер Хейл высказал слова благодарности, а затем отдал несколько распоряжений:

– Маргарет, принеси тарелку… Возьми корзину… Сделай что-нибудь…

Но Маргарет замерла у стола, боясь пошевелиться и произвести какой-то шум, который заставил бы мистера Торнтона обратить на нее внимание. Она знала, что даже краткий обмен взглядами мог вызвать обоюдную неловкость. И еще она гадала, почему их гость не замечал ее, – возможно, сначала из-за низкой скамеечки, а потом из-за отца, который теперь стоял перед ней. Хотя, вероятнее всего, мистер Торнтон намеренно игнорировал ее присутствие. Он даже не смотрел в ее сторону.

– Мне пора идти, – сказал гость. – Я не могу задерживаться. Если вы простите мою вольность – а мои манеры, боюсь, выглядят излишне грубыми, – то в следующий раз я постараюсь быть более воспитанным. Вы позволите мне время от времени приносить вам фрукты, если я увижу что-то подходящее? Желаю вам доброго вечера, мистер Хейл. До свидания, мэм.

И он ушел. Ни одного слова для Маргарет! Ни одного взгляда! Неужели он действительно не заметил ее? Она сходила на кухню за тарелкой, а затем выложила на нее аппетитные фрукты, мягко приподнимая их кончиками тонких пальцев. «Все-таки хорошо, что он принес эту корзину, – подумала девушка. – Особенно после вчерашнего дня!»

– Просто восхитительно! – слабым голосом воскликнула миссис Хейл. – Как мило с его стороны, что он подумал обо мне! Маргарет, любимая, попробуй виноград! Какой добрый человек, не так ли?

– Да, – тихо ответила дочь.

– Маргарет, – проворчала миссис Хейл, – тебе не нравится все, что делает мистер Торнтон. Я никогда не видела столь предубежденной девушки.

Мистер Хейл очистил персик для жены, отрезал маленький кусочек для себя и, посмаковав сладкий плод, произнес:

– Если бы у меня имелись к нему какие-то предубеждения, то такой изысканный дар расплавил бы их навсегда. Я не пробовал ничего подобного даже в Хэмпшире – с тех пор, как был маленьким мальчиком. Хотя для детей все фрукты хороши. С каким удовольствием я ел терновые ягоды и дикие яблоки! Маргарет, ты помнишь кусты смородины, которые росли в саду у западной стены?

Разве она могла забыть такое? Она помнила все: каждое пятнышко на старой каменной ограде, серый и желтый мох, превращавший стену в сказочную карту, маленький журавельник, прораставший в трещинах. События последних двух дней настолько потрясли душу Маргарет, что эти беспечные слова отца о счастливых былых временах заставили ее вскочить и бросить рукоделие на пол. Она торопливо вышла из гостиной и вбежала в свою комнату. Когда ее первые сдавленные рыдания начала прорываться наружу, она вдруг заметила Диксон, искавшую что-то в шкафу.

– О боже, мисс! Как вы меня напугали! Хозяйке стало хуже? Или случилось что-то еще?

– Нет, ничего серьезного. Просто мне стало дурно. Диксон, принеси стакан воды. А что ты ищешь? Мои муслиновые платья в том ящике.

Диксон молча продолжала рыться в белье. Комнату наполнил запах лаванды. Наконец она нашла то, что искала. Маргарет не видела, что именно. Диксон обернулась и мрачно произнесла:

– Я не хотела говорить вам, что искала. Вы и так намучились в последнее время. Мне ли не знать, как вас может огорчить такое известие. Лучше я придержу его до завтра или до конца недели.

– Что случилось? Прошу тебя, Диксон. Немедленно рассказывай!

– Та молодая женщина, которую вы навещали… Хиггинс, кажется.

– Что с ней?

– Она умерла этим утром, и ее сестра пришла со странной просьбой. Перед смертью молодая женщина изъявила желание быть погребенной с каким-нибудь предметом из вашей одежды. Вот ее сестра и попросила об этом. Я решила отдать ей ваш ночной чепец, который стал не слишком хорош.

– Ах, позволь мне найти более достойную вещь, – расплакавшись, сказала Маргарет. – Бедная Бесси! Кто мог подумать, что я больше не увижу ее.

– Я должна сказать вам кое-что еще. Эта девочка внизу просила узнать у вас, не захотите ли вы повидать умершую подругу?

– Умершую подругу? – побледнев, повторила Маргарет. – Я никогда не видела мертвых людей. Нет, я не пойду.

– Я не задала бы этот вопрос, если бы вы не вошли. Сказала бы ей, что вы не можете, и все дела.

– Я спущусь и поговорю с ней, – сказала Маргарет, испугавшись, что грубые манеры Диксон ранят душу бедной девушки.

Взяв с полки новый чепец, она пошла на кухню. Лицо Мэри опухло от слез. Увидев Маргарет, она зарыдала.

– Ах, мэм, как Бесси любила вас! Как сильно она вас любила!

Какое-то время Маргарет не могла добиться от нее других слов. Но в конце концов ее утешительный голос и мрачное брюзжание Диксон развязали девушке язык. Она сообщила им несколько фактов. Утром Николас Хиггинс ушел по своим делам и Бесси, как обычно, осталась дома в полном одиночестве. Днем одна из соседок прибежала в цех, где работала Мэри. Она сказала, что ее сестра при смерти и что никто не знает, где найти их отца. Мэри вернулась домой за несколько минут до того, как Бесси умерла.

– За пару дней до этого она попросила, чтобы ее похоронили в какой-нибудь вашей одежде. Она все время говорила о вас. Повторяла, что вы самая милая девушка, которую ей доводилось видеть. Она любила вас, и ее последние слова были такими: «Передай ей мой нижайший поклон и не позволяй отцу напиваться». Может быть, придете и взглянете на нее, мэм? Она приняла бы это как знак уважения.

Маргарет медлила с ответом.

– Да, наверное, я смогу, – наконец сказала она. – Я приду. Около пяти часов. А где твой отец?

Мэри покачала головой и встала из-за стола, чтобы уйти.

– Мисс Хейл, – тихо произнесла Диксон, – нужно ли вам смотреть на труп бедной девушки? Я и слова не сказала бы против, если бы это как-то помогло ей. Давайте я сама схожу к ним. Эти простые люди думают, что, навестив покойную, они отдают ей дань уважения.

Она резко повернулась к Мэри:

– Эй, послушай! Я приду и взгляну на твою сестру. Мисс Хейл занята. Как бы ей ни хотелось, она не сможет выделить на это время.

Девушка с грустью посмотрела на Маргарет. Визит Диксон, несомненно, был бы честью для их семейства, но для Мэри он не имел большой ценности, поскольку еще при жизни ее сестры она не раз переживала маленькие уколы ревности, вызванные близкой дружбой Бесси и этой леди.

– Нет, Диксон, – решительно заявила Маргарет. – Я должна пойти и попрощаться с Бесси. Мэри, увидимся вечером.

Боясь поддаться трусости, она ушла в свою комнату, чтобы не оставлять себе шансов изменить решение.

Глава 28

Утешение в печали

Через крест к короне!

И пусть душа твоя

Подвергается несказанным нападкам,

Веселись! Веселись!

Скоро закончатся злые раздоры

И ты будешь править миром рядом с Христом.

Да, воистину в счастье мы чувствуем себя слишком сильными

И не нуждаемся в Тебе на своем пути к усладам;

Но горе приходит, и та душа, что не взывает к Богу, немеет от бессилия.

Тем вечером она быстрым шагом направилась к дому Хиггинсов. Мэри ожидала ее во дворе, наполовину не веря, что она придет. Маргарет приободрила ее печальной улыбкой. Они прошли через нижнюю комнату и поднялись по лестнице наверх – в маленькую спальню Бесси. Маргарет была рада, что пришла. Лицо ее подруги, столь часто искаженное от боли и постоянно обеспокоенное тревожными мыслями, теперь было отмечено мягкой улыбкой вечного покоя. На глазах у Маргарет заблестели слезы, но в душе она чувствовала глубокий покой. Так вот она какая, смерть! Бесси выглядела гораздо умиротвореннее, чем в жизни. Маргарет вспомнились красивые фразы из Писания. «Они успокоятся от трудов своих». «Там отдыхают истощившиеся в силах». «Как возлюбленному своему Он дает сон». Она медленно отвернулась от постели. Мэри смиренно рыдала за ее спиной. Они без лишних слов спустились по лестнице.