Ужасное сияние (СИ) - Платт Мэй

«Гражданские…»

Она выдохнула, запихнув доктора Ван в капсулу. Та нагрелась, пищала о «перегрузке 37,9 %», но срабатывала так же послушно, как с первыми двумя. Многого от неё уже и не требовалось.

Последний рывок.

Леони стояла согнувшись, сжала колени. Бионическая и живая рука подрагивали пальцами почти одинаково.

Она почти закончила.

Таннер последний, но Леони не собиралась уходить. Кислотная Бабка всё ещё в ангаре; она присоединится к остальным — к близнецам, к Аро, к выжившим. Они останутся здесь, как те, кто безуспешно защищали Лакос, а может быть, получится сделать что-то ещё.

«Там Нейт».

Это так глупо, и все же Леони попытается вытащить его — хоть что-нибудь, что осталось.

Таннер ждал её у выхода. Он выглядывал в неспокойную полыхающую мглу, с порога потребовал доложиться так, словно был старшим по званию:

— Ну, что там у вас?

Леони пожала плечами. Она могла бы рассказать о кусках железобетона, о фрагментах рапторов-машин, в которых вплавились тела людей — тех, кого она знала десятки лет. Барай. Станеску. Калинова. Цзян. Это имеет какое-то значение, все эти имена, десятки, может, и сотни? Нет, точно не для Интакта, статистика потом прогуляется падальщиком, подберёт цифровые трупы, переварит и срыгнёт своими таблицами. Это нереально, мы ничего не узнаем — я так точно.

Леони прошептала:

— Идёмте, вы последний.

Таннер подчинился с какой-то неохотой, озирался по сторонам, будто пытаясь найти свободного раптора, но машин не осталось, кроме Кислотной Бабки Леони и тех, что принадлежали Дрейку и Нейту — остальные либо на задании, либо…

Когда Леони начинала об этом думать, у неё пронизывало глаз, будто длинной иглой, но она находила в себе силы скомкать мысли в какую-то липковатую полимерную глину и отложить на неизведанное потом. «Никакого потом», — не у неё точно.

— Идёмте, — повторила она, и Таннеру пришлось подчиниться.

Он потянулся к ней с желанием то ли схватить за руку — за механическую, конечно, — и почувствовать себя в безопасности, то ли просто обнять. Потом дёрнул головой слишком резко, чтобы это напоминало кивок согласия. Леони отстранилась от первого движения и безучастно пронаблюдала за вторым. Синеватый свет аварийных батарей превращал фигуру Таннера в призрака, в видение из шлема, приходилось кусать губы, чтобы напомнить себе: это не учение и не симуляция. Реальнее некуда — хотя бы потому, что никто из программистов, просиживающих задницы в Интакте или Ирае, дважды или трижды сунувших нос на базу, не знал ничего об оке бури. Да и об аладах, кроме названия «фрактальные сигнатуры», — ага, сигнатуры, они их засекают с помощью общего наблюдения, чтобы направить ближайшему охотнику, — тоже.

Снаружи ничего не менялось. На сороковом шаге до капсулы пролетит кусок железобетона с искрящими змеями проводов — Леони это предвидела и оттолкнула Таннера, кинулась на землю сама. Она осознала: всё повторяется, они попались в какую-то временную ловушку — и судорожно обернулась, боясь увидеть вместо Таннера кого-то из малолетних рекрутов или гражданских, кого доставила ранее.

Таннер послушно согнулся, когда она пихнула его, но сейчас выпрямился во весь рост и смотрел в небо, словно любуясь достопримечательностями.

— Шевелитесь, док, — сквозь гул ветра прикрикнула Леони. Тот отчего-то рассмеялся, а потом перехватил её за руку.

— Я не хочу бежать.

— Что?

Таннер сжимал запястье и с какой-то одуряющей интимностью мосластого тощего тела прижимался к Леони. От него пахло одеколоном, пылью и потом.

— Думаете, я не догадался? Вы сейчас меня отправите, а потом прыгнете в ту дыру, — он кивнул в сторону лазарета, где уже скрылись несколько рапторов; Аро и близнецы держали последний рубеж обороны. — Я не хочу. Позвольте… быть с вами, най-рисалдар Триш. Леони. Помните, как мы поймали первого алада? Вы принесли его мне, словно сияющий цветок; он прижился в мясе, но потребовались годы, чтобы понять, как именно это работает. Леони, у меня не будет второго шанса оказаться в центре ока бури. Позвольте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да пошёл ты.

Она оттолкнула Таннера. Тот заверещал, когда она сдавила предплечье, рискуя переломать лучевые кости — действовала-то бионика, ей всегда Леони поручала самое важное, лучшей части себя, — но потом она затолкала его в маленький сарай с капсулами.

— Внутрь, Таннер. Док, не обсуждается.

Он пригнулся, и это дало ей возможность поцеловать его уголком губ; тот слегка дёрнулся, как от укуса, — или же оттого, что слепой кровоточащий глаз оказался так близко к его собственному. Леони отстранилась, впихивая Таннера в «сарай» с капсулами.

— Включите сами?

Настройки стандартные. Леони следила только за малышней, взрослые сами способны нажать нужную сенсорную кнопочку.

— Да, — ответил тот.

— Отлично. Док… простите. Я знаю, что вы бы хотели тут остаться, хотя, по-моему, ничего здесь нету хорошего, сплошное дерьмо. Я всё надеюсь: оно закончится, будет нормальная база, а потом вспоминаю голову Маришек в «грибной шляпке» регенеранта, а её нижняя челюсть вывалилась мне прямо под ноги.

— Или та девочка, — согласился Таннер. — Яо.

Леони передёрнуло.

— Угу. Короче, отправляйтесь в Ирай, расскажите о том, что случилось у нас. Я попробую кое-что ещё сделать, но ничего не обещаю. Но мы-то рапторы, док. Мы обязаны защитить всех, ну, или умереть в битве с потусторонними тварями. И так далее. Всё прочее дерьмо. Вы это про нас тоже слышали. Мы типа герои.

— Идите, Леони, — сказал Таннер.

Он вошёл в капсулу. Она повернулась, чтобы кинуться к выходу — уже знала, что в сантиметре от виска метнётся свая, ещё несколько поиграют с ней в дротики, но ни одна не попадёт. Время зациклилось. Леони посмотрела на фигуры рапторов: близнецы били в центр зелёного луча дизрупторами. Аро ломился внутрь. Рядом валялось несколько груд металла, какие-то куски оторванных конечностей или фрагментированных тел, Леони не хотела пока разглядывать подробности.

Кислотная Бабка дожидалась её в ангаре, и Леони преодолела этот последний рубеж в несколько скачков, гораздо быстрее, чем все остальные маршруты. Прошло всего минут десять или пятнадцать от первых рекрутов, которых она доставила к капсуле и отправила в безопасное место. Время разрушилось и осыпалось, зацвело бесплотной аладовой травой.

Леони запрыгнула в Кислотную Бабку. Автоматика забаррикадировала её.

«Всё хорошо. Действуй», — говорил ей механизм. Леони даже улыбнулась.

Глава 16

Шон заставлял себя ехать. Часть его хотела вернуться или хотя бы оглянуться, но он не был койотом, который прибегает на место, где разорил заячье гнездо на высоком уступе скалы. Скорее уж вараном, что бежит прочь от тех, кто отхватил половину хвоста. Хвост отрастёт.

В байке что-то сломалось: он останавливался и начинал чихать, откашливаться. В двигатель песок набился, а может, батареи садились. Шон понятия не имел, он не прихватил с собой достаточно инструментов, чтобы раскрутить всю эту штуку по винтикам. Арбалет остался возле камня. С собой — нож.

Ничего, этого хватит добраться.

«Вернуться и проверить»…

Тварь осталась валяться на аладовой траве; Шон мог поклясться — под ней та примялась, будто приняла родича или даже отчасти скорбела. Мысль вызывала приступ хохота; Шон старался не смеяться: слишком больно в голове, спине и почему-то в животе. «Почему-то». Он пару раз мочился за это время и видел примесь красноватой жидкости. Ничего, это не смертельно.

Он думал о Дрейке, начинал злиться: вот урод, заманил его в эту ловушку. Потом думал: да нет, вроде эта штука его тоже атаковала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Она не взялась из ниоткуда, похожих делал ублюдок-Рац», — Шон понимал, что останавливаться не следует, можно упасть и уснуть — надолго, навсегда. Он тормозил немного и припадал, сутулился, кренился к рулю; перед глазами, осиянное зелёными сполохами, вставало лицо «твари».