Ужасное сияние (СИ) - Платт Мэй

Шон рухнул на землю. В спину упёрлись мелкие камни, позволяя поверить: это реально, Айка — тоже. Галлюцинация, игры разума. Видение. Он поморгал, отчасти дико страшась, что та действительно пропадёт, и Шон вновь останется наедине с собой, потерянный и совершенно не представляющий, как жить дальше. Сияние погасло в одну секунду.

— Прекрати, я здесь. Прости, только сейчас решилась выглянуть.

«Что?»

Теперь уровня освещённости не хватало. Было темно, а луна давала только слабое и блёклое подобие даже самых паршивых светильников-вонючек. Всё же Шон сумел разглядеть, что Айка вся покрыта ссадинами, волосы мокрые, слиплись и взъерошены, одежда порвана. От неё пахло грязью, тиной и немного кровью.

Она приложила палец к губам Шона, и он заметил большой пузырь ожога. Тот едва не лопнул от слишком резкого жеста.

— Прекрати и молчи, окей? Всё и так паршиво, не хочу, чтобы она нас заметила.

«Она». Шон моргнул.

— Рысь помогла мне, она тоже выжила. Единственная, кстати. Ну, кроме меня. Нам повезло. Слушай, надо много чего рассказать, мы прятались во-он там, дальше по руслу. Залегли в ряске. Хорошо ещё, она не особенно хорошо умеет искать, да и вообще…

— Что…

Всё-таки выдохнул. Айка покачала головой. Большая рана-ожог красовалась на её левом бедре, наскоро перевязанная какой-то тряпкой. Комбинезон держался чудом, на нитках. Айка как будто бежала от огня, а потом катилась или пыталась ползти, разрывая одежду, кожу и плоть об острые камни — что всё-таки лучше, чем хрустеть чёрно-серым пепелищем или мокнуть непропечёнными внутренностями.

— Девчонка Хезер. Это она устроила. Она настоящее чудовище, — Айка хмыкнула, произнеся слово «чудовище» с запинкой, едва не заставив Шона «Монстра» Роули заржать в ответ. Это было бы неуместно и чересчур громко. — Какая-то грёбаная живая бомба, ходячий пожар. Она всё ещё где-то здесь.

Шон держал Айку за руку. Кожа была тёплой, привычно-шершавой, вся в мозолях от рукоятей отвёрток, дрелей, разводных ключей и плоскогубцев. Ладонь помещалась в его собственной целиком, а ещё Шон всё время останавливался, чтобы обнять Айку, проверить: она на месте, не галлюцинация, не навеянный каким-нибудь Интактом приступ бреда. Та повторяла — поторопимся, напоминала о девчонке.

Девчонка-чудовище. Кто-то убил её отца. Девчонка устроила что-то вроде пожара или взрыва. Айка не видела вблизи настоящих аладов, не прирученных в лабораториях, но по описанию походило на какой-то атипичный выброс энергии. Алады действительно жгутся, если их схватить голыми руками, но это субъективное ощущение — просто ошарашенные массовой гибелью клетки и нервные окончания так орут о боли; некоторые сравнивали с обморожением, а не ожогом. Алады не поджигают и не устраивают пожары. Коллапсы выглядят иначе.

«Чёрт его знает, что такое».

Шон слушал вполуха, слова рассыпались на отдельные звуки и фонемы. Они двигались в сторону реки, ниже по течению — в противоположную сторону от лагеря. Равнина была спокойной и очень тихой, совсем как территория обрыва трёшек. Наверняка здесь скоро разрастётся аладова трава.

В лунном свете появился знакомый пологий спуск. «Залегли в ряске», — говорила Айка.

— Ты простудишься, — обняв её в очередной раз, Шон понял, что одежда у неё влажная, волосы тоже.

— Лучше, чем поджариться. Девчонка — настоящий запальник.

— «Покажи свой свет», — хмыкнул Шон.

«Кто-то убил её отца».

Из-под рваной подошвы метнулась ящерица. Привыкшие к темноте глаза подсказали: дикий варан, детёныш, людей боится, в отличие от прирученных. Наверняка вылупился совсем недавно, несколько часов назад, и понятия не имеет, где ловить рыбу, насекомых, где искать другую пищу. Страх перед людьми инстинктивный и бессмысленный, и уже поздно ловить — для приручения собирали яйца, но вараны были достаточно заботливыми родителями. Собирателям нередко приходилось уничтожать охраняющую кладку взрослую особь.

— Куда она делась?

Шон остановился и сделал вздох. Боли он не чувствовал, но шагать было всё равно неприятно, ступни успели загрубеть за месяцы «дикой» жизни, но не настолько, чтобы идти по холодной, мокрой и каменистой земле практически босиком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Понятия не имею, — Айка поправила прядь волос. — Я сбежала, когда всё началось. В смысле…

Она осеклась, не договорила.

— Короче, не знаю. Но далеко она не могла уйти, ей же девять лет.

— Может, она превратилась в тварь трёх метров ростом и выпростала скорпионий хвост из собственных кишок.

Это вырвалось прежде, чем Шон осознал. Айка обернулась, блестя светлыми, испуганными глазами. Пришлось её снова обнимать, тёплую и дрожащую. Предплечья стали колючими от пупырышек «гусиной кожи».

— Не бойся, — сказал Шон. — Я здесь. Я тебя смогу защитить.

«Остальных-то не смог», — он сжал зубы. Можно обвинить мёртвую авгура, Интакт, Дрейка Норта, Сорена Раца или ещё кого-нибудь. Давай, Монстр, так ты и делал прежде; они виноваты, даже если ты кого-то убил; тебя просто заставили, тебя сажали в керамическую трубу и запекали, как зайца в котле, просвечивали насквозь, засовывали иглы в горло, уши и задницу, подмешивали что-то в еду, чтобы вывернуть наизнанку, а потом посмотреть под микроскопом содержимое желудка.

Они виноваты во всём, обвини и в гибели Синих Варанов.

Шон посмотрел в сторону; детёныш настоящего варана уже скрылся в густой ряске, приятно-плотной и телесной после проклятущей аладовой травы.

— Эй, мы на месте, — Айка помахала рукой перед его носом. Чуть повысила голос: — Рысь? Это мы. Вылезай, Шон жив.

Рысь появилась откуда-то из зарослей, где ряска путалась с древовидным камышом, который здесь не вырастал до знаменитых лакосовских размеров «в три обхвата». Она сутулилась и выглядела растерянной.

— Мы боялись, ты не вернёшься.

— Ну, оно почти так и вышло, — Шон махнул рукой. — Долгая история, хотя всё-таки стоит её рассказать, наши общие «друзья» из полисов придумали очередную срань. Чтоб их всех. Но сначала — что там с девчонкой?

— Не знаю, — Рысь подобралась на полусогнутых, она жалась к кромке воды, действительно напоминая дикого зверька. — Поблизости где-то. Шон, Айка мне не позволяла этого сделать, но я хочу её найти. Да, она устроила… — Рысь сглотнула, — вот это, но она ведь не просто девочка.

Айка пыталась удержать Шона. Тот сделал шаг и схватил Рысь за шиворот.

— «Просто девочка» превратила лагерь в кострище. У меня под ногами хрустели кости, я наступил в запечённые внутренности. «Просто девчонка», мать твою.

Рысь повисла, дёргая руками. Грязный и мокрый ворот пережал ей шею.

— Если наткнусь — убью. Или попытаюсь. Она чудовище, но и я Монстр.

— Н-нет, — полузадушенно прошептала Рысь. Айка дёрнула Шона за рукав, и тот, словно опомнившись, отпустил девицу. — Нет. Она… её отца убили. Между прочим, — Рысь сверкнула белыми, очень «городскими» зубами, — твоя подружка это сделала, лучше бы ты её спросил, нахрена.

— Что?!

— Глянь вон туда.

— Рысь, какого чёрта, — Айка попыталась встать между ними. Шон отодвинул обеих девушек.

— Да, я притащила его сюда. Пусть Шон взглянет, — повысила голос Рысь.

Указывала она на тело мужчины, спрятанное в траве — будто зверь сокрыл добычу, чтобы насладиться подгнившим мясом чуть позже, мелькнуло сравнение. Это был тот тип, Вереш, и вид мертвеца не тронул бы Шона сильнее, чем тушка подстреленного из арбалета зайца, но из глаза отца девчонки торчала отвёртка.

— Я не убивала его, — Айка закричала и ударила Шона в бицепс. Тот перехватил пальцы, сжал их, немного жёстче, чем прежде. Лишь немного.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Если не ты, то кто? — Рысь предусмотрительно отскочила на пару шагов.

— Я думала, ты мне веришь… Чёрт! Шон, зачем мне?

«Потому что ты это делала. Потому что те, кого я убил, тоже работали на твоих друзей в Интакте, и я до сих пор не знаю, зачем ты решилась помочь мне, освободить, заплатить их жизнями. Взрыв — твоя заслуга».