Ужасное сияние (СИ) - Платт Мэй

«Потому что я верил, что ты сделала это ради любви, но…»

— Зачем ты освободила меня?

Айка не ждала вопроса. Замешательство превратило её почти детское лицо в какую-то глупую кукольную маску.

— В смысле…

— Ну, из-за тебя тогда погибли твои друзья из лаборатории. Меня ты едва знала, просто очередной раптор, над которым проводят эксперименты. Не я первый, не я последний.

— Шон, ты же знаешь…

— Ага, историю про любовь и справедливость. Очень красиво. Прям как дружба и взаимовыручка, — он горько усмехнулся, сморгнул, прогоняя образ Дрейка Норта и его пробитого пирамидальным камнем черепа. — Я прям даже верил.

— Шон, да заткнись ты! Взрыв не должен был никого убить. Только повредить электронику. Я сделала всё, чтобы никого поблизости не оказалось, но…

— Мне пришлось испачкать руки. И тебе тоже. Знаю. Слышал сто раз.

Он отпустил её руку и шагнул к мёртвому Верешу. Отвёртка поддалась с лёгким чвяком — в воде плоть гнила быстро, вблизи запах уже стал сладким и густым, а в ране возились черви.

— Полевой эксперимент? Испытание моих способностей? А теперь ещё и эта мелкая… Чёрт! Так вот что ты задумала: испытать её, верно? Меня сплавили подальше, ценю за это, но ребята из банды не заслужили вот такого. Чёрт. Я тебе правда верил, Айка.

— Шон, прекрати.

По спазматическим звукам он понял, что она плачет. Рысь затихла чуть поодаль, отскочила и наблюдала, блестя отражённым в зрачках лунным светом.

— Я помогу найти девчонку — если, конечно, её не забрали ещё твои дружки из Интакта, а ведь, скорее всего, так и случилось. Может, сам отведу её обратно и сдамся. Может, всё-таки доберёмся до этого чёртова Лакоса. Ты… ладно, не выгонять же тебя. Кто ещё у меня остался, правда? Только не подходи ко мне. Больше никогда не подходи.

Сорен не спускался в Нижний Интакт сам, только слышал, что там хранится не только информация, находится не только банк генов всех живых существ — «возьми каждого по паре их», — но и какие-то физические объекты. Он предполагал — какие-нибудь произведения искусства, вроде этих картин, развешанных в коридорах Башни Анзе, догадывался: здесь только копии, оригиналы — внизу. Застыли в далёком прошлом, будущее для них не наступило, они подобны бактериям в состоянии эндоспор, а то и криптобиоза, ждут своего часа, чтобы снова появиться перед людьми. Сорен представлял себе мир прошлого — без куполов, без летучего города Интакта; территории были огромны, но не пусты, как сейчас Пологие Земли. Беззащитный транспорт без брони и силового поля перевозил людей с места на место — даже в воздухе, где сейчас плавали только немногочисленные дроны и транспорты с небольшой массой. Иногда Сорен задавался вопросом, почему сейчас почти не используют летательные средства, почему не заменят ими телепорты или хотя бы черепах — в конце концов, энергии хватало, чтобы поддерживать целый чёртов город, неужели не нашлось бы на пару аппаратов? От коллег-энергетиков во главе с малоразговорчивой Су Даи он получал лаконичные ответы: атмосфера небезопасна. Купол — не только над городами. Алады повсюду, разве ты не слышал про Тальталь?

Этот ответ казался неубедительным, но Сорен не занимался энергетикой, а из технологий его касались только биологические. Он не спускался в сам Нижний Интакт, но щедро черпал из этого подземного источника, минеральные грунтовые воды были солёными, как кровь, и не утоляли жажды. Сорен мечтал однажды войти внутрь — увидеть все эти древние артефакты, а может, и людей, которых погрузили в криосон; поговаривали и о таком — лучшие из лучших не умирают, но засыпают в холоде до того момента, когда мир изменится к лучшему в очередной раз.

Эти легенды окружали Интакт, прорывались сквозь научные данные о телеметрии Пологих Земель, показатели метеостанций, спелеологов Табулы, таксономии генномодифицированных линий Итума, гидробиоза Аквэя и даже полувоенные разработки Ирая, города-защиты, города рапторов, порой диссонировали и распадались на единицы мемов. Порой казалось, что они живут в каком-то сказочном королевстве, где эльфы либо гномы служат древнему дракону, древнему чудищу, тёмному властелину. Сорен доставал из общей сети старые книжки с выдуманными историями ещё дома, ещё в Санави и отчасти до сих пор грезил уцелевшим наследием прошлого, на основе которого современные тридешники и аромапрограммисты создают «хиты» для шлемов и стереовизоров, ганцфельд-грёзы «клубов погружения».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В детстве читал, став взрослым — познакомился с драконом (или тёмным властелином) лично. Тот разочаровал Сорена; бессмертное чудовище, вечно агонизирующее и вечно истекающее кровью, по сути, не слишком отличалось от него самого.

Сейчас он почти был готов отказаться. Для исследования так называемой фрактальной мутации у него оставался Кэррол. Можно прихватить ещё добровольцев.

Хирургические дроны, похожие на больших водомерок с яйцеобразными туловищами. Капсулы для подключения анестезирующих щупов — «Можешь не брать, на меня всё равно большинство препаратов не действует». Сорен обернулся: серьёзно? Мальмор его испытывал или задумал какой-то собственный эксперимент, верно?

«Чего ты ждёшь?»

«Ты хотел посмотреть, как устроен единственный человек, не умерший от мутации, так вперёд».

Второй дрон похож на бабочку — проволочные крылья предназначены для фиксации и способны поймать человека в «сеть». Не бабочка, а очередной паук; первый хромированный — водяная водомерка отражала свет лаборатории, по корпусу бегали блики. «Бабочка» выкрашена в тёмно-синий. Сорен вскрыл брюхо «водомерки», проверил инструменты — скальпели, расширители, лазерные сшиватели. Полная регуляция — можно удалить родинку или провести трепанацию черепа, длинные «ноги» меняют конфигурацию по выбору пользователя. Есть готовые предустановленные программы, стерилизация автоматическая.

«Как будто домой вернулся», — он хмыкнул, потому что город врачей Санави так и не стал ему домом, в отличие от переплетённых жил цифрового мерцания Интакта.

Он подключил несколько дополнительных модулей к «водомерке», а бабочку забрал как есть.

— Кажется, всё.

— Костюм, — напомнил Мальмор.

Всё это время он стоял на пороге лаборатории, не заходя внутрь, словно у какой-то черты, которую не мог пересечь; опирался на свою трость-антиграв, расстегнул пару пуговиц под горлом — шею покрывала испарина. В стёклах очков отражалась хромированная чистота — шкафы, колбы, циркуляторы, ряд медицинских дронов, криокапсула. Сорен поймал и собственное искажённое отражение.

Костюм лежал в шкафу. Он был ярко-жёлтый, очень плотный. Символ на груди вызывал какие-то смутные ассоциации — ах да, знак радиации.

— Не сразу понадобится, но потом возвращаться не стоит, — Мальмор жестом показал следовать за ним, и Сорен подчинился. Дроиды тоже. «Бабочка» взяла костюм с собой, и механизмы следовали за людьми, отставая на несколько шагов, будто вассалы от правителей. Сорен выдерживал ту же дистанцию, а потом поравнялся с Мальмором. Почему бы и нет; нет никакого смысла его бояться.

«Дракон. Злодей в башне»

Да, а ещё Башня Анзе способна стать герметичной, никогда не выпустить наружу. В конце концов, разве Сорен не допустил ошибку, разве не его идея была создать Мари-перерождённую и натравить её на Шона «Монстра» Роули по эдакому гомеопатическому принципу «Подобное лечи подобным»? Способен ли Мальмор придумать ему изощрённое наказание? В конце концов, этот человек вызывал к себе учёных и приказывал проводить эксперименты над людьми — над мутантами, такими же, как он сам, — не считаясь с методами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Среди вольнодумцев поговаривали, что именно он по какой-то неведомой причине приказал уничтожить Лакос, хотя Сорен не верил; те, кто сплетничали, подразумевали Энси-нейросеть, неживой поток кода, самообучающихся террабайт данных и псевдоразумных алгоритмов. Люди доверились искусственному разуму, но какой-то первобытный застарелый луддизм, страх обезьяны перед ударом молнии и загоревшимся сухим деревом нет-нет, да и проглядывал сквозь высокотехнологичные оболочки и сами купола полисов.