Кто правит бал - Фридрих Незнанский

— А вам не приходило в голову, что если бы я знал о смерти Снегиря, то мог бы не явиться на встречу, чтобы не компрометировать себя?

— Приходило, но это тоже можно объяснить двояко: либо вы пошли, зная, что мы все равно станем проверять, кто купил какие билеты, и сильно удивимся, если соседнее кресло во время показа останется свободным. То есть вы таким образом как раз имитировали полное неведение и пытались снять с себя подозрения. Либо вы действительно ничего не знали. Конечно, бремя доказательств преступления лежит на правосудии. Но если вы сумеете убедить меня, что ваши дела с убитым не могли привести к его смерти, я тут же забуду обо всем услышанном и буду копать в ином направлении.

— Сведения, которыми вы располагаете, можно было получить только от самого Невзорова, Иванова, нового Снегиря или от меня. Но дело в том, что убитого Снегиря я не знал в лицо, как не знал и его настоящего имени. Я просил Иванова подобрать мне толкового сотрудника для выполнения особых поручений. Он порекомендовал Снегиря, который на тот момент находился в Германии и инструкции получил с дипломатической почтой. Поэтому ваши предположения о том, что я намеренно водил вас за нос, беспочвенны. Деньги, которыми пользовался Снегирь, не имеют ничего общего с международными валютными займами. Правительство покупает кое-какую недвижимость в Европе на случай всяких непредвиденных обстоятельств.

— Каких?

— Различных. Вы же понимаете, сколь неустойчива обстановка у нас в стране. Такие обстоятельства действительно могут возникнуть.

— А непредсказуемость обстоятельств, очевидно, должна объяснить полную конспирацию, с которой эта недвижимость покупается. Только все еще не понятно, откуда берутся деньги.

— А у вас никогда не возникало вопроса: откуда берутся деньги на предвыборные кампании, на организацию посольств во вновь образовавшихся государствах, на финансирование официальных и рабочих визитов Президента в другие страны, моих многочисленных поездок и поездок других лиц, на содержание огромных аппаратов законодателей, исполнителей и наблюдателей. Все эти статьи заложены в бюджет. Кроме того, существуют так называемые резервные фонды. Что-то расходуется, иногда и перерасходуется, но иногда что-то и остается…

— То есть на сэкономленные деньги?

— Можно и так сказать. Не стану набивать себе цену, но каждая моя ошибка в организации работы кабинета министров может стоить стране гораздо дороже.

— Кто же является непосредственно собственником этой недвижимости, вы? Или, может, Президент?

— Разумеется, не я и даже не Президент. Это собственность Российской Федерации.

— И как немцы относятся к тому, что Россия покупает землю и замки на их территории?

— А это как раз еще один повод не афишировать нашу деятельность. Хотя лично канцлер — в курсе.

Турецкий откинулся на спинку кресла и медленно закурил:

— В принципе я удовлетворен.

— Не понимаю только, почему вы вообще со мной беседовали, если были уверены, что я вор и убийца? — улыбнулся Фроловский. — Неужели только потому, что мы в некотором роде родственники?

— Нет, конечно, — усмехнулся в ответ Турецкий. — На самом деле на подсознательном уровне в вашу виновность я никогда и не верил. Но хотелось поверить сознательно.

— Поверили?

— Почти. То есть теперь я должен все это проверить…

— И что потом?

— Если все подтвердится — ничего. Влезать в интриги на высшем уровне я, разумеется, не стану. Двадцать три миллиона — это тоже очень большие деньги, для меня, по крайней мере, но миллиарды, которые уплывают из России, — это гораздо серьезнее.

30

Поскольку смотрительно-бегательную работу взвалили на себя другие, Турецкий с Реддвеем, окончательно оклемавшейся Ванессой и группой экспертов-криминалистов из уголовной полиции Мюнхена отправились осматривать место происшествия — охотничий домик, снятый Козиным и Розановым. Единственная интересная вещь, которую удалось обнаружить в доме, — приемник сигналов от каких-то радиоуправляемых датчиков. Среди экспертов нашелся один спец в вопросах охранной сигнализации, он объяснил, что детекторы могут быть самыми стандартными: движения, температуры, нажимные; питаться от аккумуляторной батареи, подзаряжаемой раз в месяц, и установлены они должны быть где-то в радиусе двух километров. Искать датчики в лесу или вдоль дороги в сгустившихся сумерках не представлялось возможным. Оставалось отложить это до утра.

«Можно выйти на фирму, скорее всего в Мюнхене, где Розанов и Козин приобрели аппаратуру наблюдения, — подумал Турецкий, — но толку то что? Упустили злодеев, на кой теперь после боя кулаками махать. Даже если они не прорвались через кольцо, даже если их обнаружат, кто сказал, что их смогут взять теплыми? Спецназовцев на каждую тропинку не поставишь и под каждый кустик не спрячешь. А от местных «гаишников», поднятых на ночь глядя по тревоге, толку не больше, чем от наших».

В дополнение к обычной процедуре криминалисты обшарили все углы со счетчиком Гейгера, но повышенного радиоактивного фона не обнаружили.

— Поехали назад! — скомандовал Реддвей, так и не дождавшись, пока эксперты закончат свою работу.

Что он ожидал найти — непонятно, но, когда полицейские перешли к рутинным операциям, он заметно занервничал и терпения его хватило не больше чем на пять минут. Турецкий не стал строить предположений, что повлияло на обычно уравновешенного толстокожего Питера. Сегодня он был донельзя задерганный, какой-то сам не свой.

В «Пятом уровне» все сидели как на иголках. Команда в полном сборе, ждут сигнала, чтобы сорваться с места. Сейчас бы самое время провести совещание, разрядить обстановку, устроить мозговой штурм, может быть, кто предложит что-нибудь дельное. У самого Турецкого никаких наметок дальнейших действий не было, в голове звенящая пустота, хоть и не выпил ни капли. А возможно, именно поэтому.

От предложения организовать обсуждение ситуации Реддвей отказался, вместо этого пригласил Турецкого на селектор, возможно, есть что-нибудь новое по О'Доналу. «Да ну его в задницу, твоего ирландца, — решил Турецкий, — с чего бы он неожиданно стал тебе так дорог? Может, старая цэрэушная лиса, что-то скрываешь, недоговариваешь?»

— Извини, я пойду спать, — заявил Турецкий с самым наглым видом, чтобы, не дай бог, не пристыдили. — Если война — будить непременно.

Война по традиции началась перед рассветом. На автозаправке возле Лермуса в Австрии в половине пятого сонный, но бдительный владелец заподозрил в одном клиенте Розанова, чье изображение (вместе с Козиным) с вечера неоднократно передавалось по всем информационным программам. Розанов, если это был он, в машине находился один, но за минуту перед тем, как он остановился, в том же направлении по обычно пустынной в такое время трассе проследовал автомобиль. А ночной посетитель не только залил полный бак, но и приобрел две канистры бензина, что показалось владельцу весьма странным. Может, они специально едут на двух машинах, чтобы сбить полицию с толку?

От Лермуса на протяжении пятнадцати километров свернуть с шоссе некуда. Дежуривший на развилке неподалеку от Реутта полицейский патруль получил указание по возможности до подхода подкрепления в контакт с подозреваемыми не вступать, для чего немедленно организовать на дороге пробку. По счастливому стечению обстоятельств на стоянке поблизости находились десять большегрузных автофургонов.

Реддвей с Турецким и группой захвата в одну минуту погрузились в вертолет, хотя их шансы оказаться на месте раньше австрийских спецподразделений были минимальны. Но тут поступило новое сообщение: подозреваемых видели в ночном придорожном кафе в Стокаче, возле швейцарской границы.

— Останься, — сказал Реддвей Турецкому, — до Стокача час лету, если хочешь, отправляйся, но, возможно, их еще где-нибудь видели, поближе…

— Логично, — согласился Турецкий, спрыгнул на землю и пошел досыпать в кабинет Реддвея, в уже облюбованное кресло.

Реддвей оказался прав: сведения о том, что Козина и Розанова только что видели, посыпались как из рога изобилия. «Приятно, конечно, — ухмыльнулся Турецкий, — когда граждане от всей души желают помочь полиции, не то что у нас. Но все хорошо в меру, господа, а с этим у вас очевидные проблемы».

То, что они летят не напрасно, Реддвей со товарищи поняли километров за пятнадцать до Реутта. Зарево прямо по курсу они увидели, еще находясь над территорией Германии. «Вот же ж два Рембо хреновых», — возмутился Реддвей.

Ничего экстраординарного Козин с Розановым не совершили. Они успели достигнуть развилки на несколько минут раньше австрийских спецслужб и подорвали пятнадцатитонную автоцистерну-бензовоз. В спешке, не разобравшись, полицейские выгнали ее на середину дороги, имитируя крупную аварию. Под прикрытием дымовой завесы русские успели проскочить, причем патрульные не могли сказать толком, куда они свернули: на север или на юг. Австрийцы уже перекрыли оба направления. Из-за пожара на дороге образовался настоящий затор, и любопытные ночные водители, застрявшие практически в чистом поле на неопределенное время, таращились на необычное зрелище, норовя залезть в самый центр пожара. Какой-то обгоревший, прокопченный малый из дорожной полиции сорвал голос, отгоняя зевак от места происшествия.