Абсолютное Зло и другие парадоксы объективной этики - Илья Свободин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глядя на это многообразие, поневоле приходишь к выводу, что обладание моральной истиной удобно для того, чтобы просто использовать ее ради собственных интересов, ради личного блага. Что только собственное счастье – будь то творческий успех, признание, моральная правота или духовная власть – и есть единственная по настоящему универсальная ценность.
И в чем-то это действительно так! На основе «собственного интереса» существует материальный мир, любая сущность прежде всего озабочена собственным существованием. Однако личное благо не может служить обьективной точкой отсчета! Стало быть, среди множества личных благ должно быть по крайней мере одно общее для всех, не существующее для каждого по отдельности. Уже отсюда видно, что это «общее для всех» может быть только свободой, другие варианты попросту невозможны. Только свобода позволяет каждому иметь личные мнения, интересы, цели, и при этом соединить всех в общество, где их можно высказывать, отстаивать и достигать. Короче, если говорить об интересах, у каждого есть один интерес, который не стыдно назвать этичным и честно защищать перед другими – «интерес» к свободе.
Вы скажете – пусть так. Но неужели интерес к свободе может быть сильнее интереса к личному счастью? Как может обьективность свободы перевесить субьективное благо? Если судить по нашей истории – с трудом. Но все не так безнадежно, ведь личное счастье вовсе не сводится к благу существования. Что, в конечном итоге, движет человеком? «Человек создан для счастья, как птица для полета», сказал писатель Короленко, сказал красиво и по сути верно, ибо в отличие от гомо-сапиенса, созданного «плодиться и размножаться», человек создан еще и для высокой цели, для добра. Обилие зла в мире – следствие не только нехватки людей, но и их постоянных ошибок в понимании добра, в неумении увидеть связь между счастьем и свободой. Отсюда все это многоцветье моральных «истин». Задача этики как морального «учения» – направить человека к добру, придав свободе надлежащий вес. Мы начали беседы с вопроса «Зачем нужна мораль?» Ответ был – чтобы каждый стал лучше, чтобы стали лучше и общество, и весь мир. Возможно, он звучит не слишком убедительно. Но как найти слова, как обьяснить, преподнести человеку добро, чтобы он понял и принял его? Тем временем природа тоже учит человека и, что там говорить, гораздо убедительней. Эгоистичное, животное счастье настолько понятно, что вообще не нуждается в обосновании.
Почему же человек будет следовать этике? Что вселяет надежду? Его разум! Разум ставит человека над природой, а этика лишь указывает ему путь к лучшему, к идеалу и совершенству. Зачем разуму идеал? Затем, что он хочет изменить мир. В этом его сущность, смысл его бытия. Однако разум не может просто принять любые обещания светлого пути. Он хочет обоснования, правильности, он должен поверить в этику. К сожалению, за 26 веков своей истории этика так и не смогла решить главный вопрос – а куда она, собственно, зовет, что такое абсолютное добро и даже существует ли оно. Более того, «профессиональная» этика и поныне не может убедительно продемонстрировать собственную необходимость, ограничиваясь рассуждениями обо всем хорошем, в том числе о «толерантности» к религиям, идеологиям и даже архаичным культурам, чем по сути признается в собственной пустоте, в неспособности направить человека.
В принципе, это не удивительно. Само желание направить, обьяснить человеку его долг, есть не что иное как лишение его выбора – этика парадоксальна в самой своей основе! Как впрочем и сам разум, который жаждет свободного и одновременно правильного выбора. И тем не менее, обосновывать надо. Как же этика может достучаться до разума? Как конкретно она может связать добро и счастье? Ведь идеал, совершенство, очевидно, недостижимы?
По идее, этика, в отличие от религий или идеологий, не должна запугивать или обманывать, она должна разьяснять, опираться на правдоподобие, на логику и здравый смысл, использовать знания добытые наукой и искусством. Первые ее попытки были наивны – античная философия просто отождествляла мораль и счастье, обещая последнее в виде награды за правильное поведение. Неясно было только, что правильно – гедонизм с обилием удовольствий или стоицизм с отказом от оных. Постепенно пришло понимание, что счастье несовместимо с моралью, ибо опыт показывает, что быстрее и лучше животное счастье достигается отказом от морали. На какое-то время победила религия – люди стали запугивать друг друга. С победой научного знания, верх взял другой подход – если мораль как следует описать, обьяснить ее связь с природой, ее внутреннюю логику, она сама обоснуется. То есть, скажем, если доказать, что этика полезна для общества, что она, например, вытекает из эволюции, люди захотят стать моральными и наступит счастье.
Как ни странно, этот подход популярен и сейчас. Разумеется, нельзя путать обоснование этики и ее обьяснение. В этом необычность этики. Как мы говорили, этическая «теория» влечет прямые практические выводы. А тогда получается, что если этика не тронула человека, не изменила его поведения – она неверна, как бы логична и доказательна она ни казалась. Логика бессильна против свободы. Обстоятельно описанный источник морали – будь то Высший Закон, природа, эволюция, социальный договор или общая польза – еще не повод считать мораль обоснованной. После всех описаний и обьяснений человек вправе спросить – а зачем мне следовать этой вашей морали? Обосновать мораль значит показать, что мораль нужна лично ему, что без нее нельзя. Как вы думаете, если вместо доходчивых, проникновенных слов, философ завалит человека скучными рассуждениями, поможет это? Выходит, не только постулаты морали должны быть правдоподобны, а выводы логически безупречны, но и их предьявление – эмоционально безотказным и психологически неотразимым.
Именно это я пытался сделать по мере сил, пусть и не слишком удачно! В свое оправдание замечу, что без таланта рассказчика, да и без вашего участия, это трудно. И все же я показал, как стремление к свободе побеждает зло, делает общество лучше, а жизнь счастливее? Надеюсь, это было вполне логично, хоть и немного парадоксально. Но даже парадоксальность этики выглядит, по-моему, вполне правдоподобно. Как и любое фундаментальное знание, постулаты этики невозможно строго обосновать. Реальность свободы и моральное равенство свободных людей, на мой взгляд, самоочевидны, а значит принятие этих постулатов служит вполне обьективным критерием разумного человека. Поэтому я и не тратил время на убеждение. Разумные люди сами воспринимают новые идеи, их не надо убеждать, а убеждать тех, кому свобода чужда, бессмысленно. Отсюда и форма бесед – я хотел быть с вами на равных, ждал ваших вопросов, даже возражений. В конце концов, я тоже могу ошибаться. Это лучше еще одной из бесчисленных книг, чьи авторы вещают неизвестно кому. Мое желание – не писательская прихоть. Сама этика руководит нами, вовлекает нас в договор, ведь как легко догадаться, обсуждая, одобряя или критикуя этические идеи, мы ищем консенсус, а найдя –
