Невидимая река - Эдриан Маккинти

Мы пошли к Пату. Он налил мне большой стакан виски, но я не стал пить.

— Она все ему рассказала, Пат, — обратился я к нему, — у нее не было никаких сомнений, я где-то прокололся. Господи, да наверняка! Для совпадения это уж слишком. Не знаю, что я ей сказал. Но что-то такое, чем умудрился все запороть. Это я убил Джона.

Пат приложил палец к моим губам и указал на свою кровать. Сопротивляться не было никаких сил. Я подогрел немного героина, укололся, заполз в его кровать и стал смотреть в окно на небо над парком. Так и пролежал всю ночь, пока темнота потихоньку не улетучилась, звезды не исчезли и мерзкое серое утро не растянуло через все небо свое покрывало…

Автобус на Форт-Морган отправлялся в десять. Было уже девять тридцать, но мне нужно было встретиться с Эрией перед отъездом. Пат был против.

— Времени нет, — сердился он, помогая мне с рюкзаком.

Спускаюсь. Стучусь. Мать выводит ее на порог. Проревела всю ночь. Выглядит хуже некуда. В местах, где была кровь, кожа стерта — так отмывала.

— Эрия, послушай, я должен сказать тебе, что ты ни в чем не виновата. Ты ничего не могла сделать, понимаешь? — сказал я.

Эрия не ответила. Только уставилась на меня. Открыла было рот, но потом закрыла. Да я и без слов все понял: она не поверила выдумкам Пата насчет грабителя. За ночь она перестала корить себя. Она вернула вину туда, куда следовало. На мои плечи. Ее глаза будто проникали в суть вещей. С минуту она смотрела на меня, потом молча закрыла дверь. А я остался стоять, кругом виноватый. Чувствуя тяжесть, от которой вряд ли смогу когда-нибудь избавиться.

Как бы то ни было, мне надо было уходить. Автобусная станция. Я огляделся в поисках копов. Никого. Автобус.

Денвер остался за спиной со всем этим фарсом, ужасом и трагедией; переросшие подсолнухи на поле, иссушенная прерия, Саут-Платт. Я заснул.

— Форт-Морган, Колорадо, — объявил водитель.

Я вышел.

Трасса 1-76, река, сахарный завод, безработица — вот отличительные черты Форт-Моргана. До Денвера слишком далеко, до быстро растущего комплекса мотелей и торговых развалов у обочин шоссе рукой подать. Делать здесь было абсолютно нечего. Ни гор, никаких других природных красот. Аптеки, столовые, несколько баров мрачного вида для престарелых фермеров.

Квартира, принадлежавшая Пату, находилась в старом здании красного кирпича рядом с кладбищем. Одна комната. Грязное окно, раковина, плита, матрац на полу, повсюду богатые залежи всякого дерьма, которое Пат натырил за время службы в пожарной части. Тут было все: костюм пожарника, аптечка, два огнетушителя, шесть пар огнеупорных перчаток, противогаз, дымовые шашки, крем от ожогов, сапоги и жемчужина всей коллекции — кевларовый бронежилет, какие используют пожарные во время уличных беспорядков. Всякие удобные прибамбасы на нем, кто понимает, конечно.

В этой тесной конуре в Форт-Моргане я мариновался около недели. Каждый день сто градусов, сухой ветер с бескрайних равнин, пыль со стороны Мексики, если ветер южный, и из Канады — если северный.

Не знаю, чем я тогда занимался. Ждал. Смотрел, как утекает время. Понятно, что в Ирландию возвращаться было нельзя. Но я просто мог исчезнуть и больше никогда не иметь никаких дел ни с Чарльзом, ни с Амбер. Непонятно только, почему они так хотели убить меня, ведь у меня не было никаких доказательств их вины. Я не собирался идти в полицию со своими ничтожными подозрениями и косвенными догадками, меня же высмеют в любом участке. Что было у него на уме? Думал ли Чарльз, что я знаю больше, чем знал на самом деле? Но если так, ясное дело, я бы не стал тут попусту ошиваться, а пошел бы прямиком в полицию. За мной ничего не было. Зачем меня убивать? Никакого смысла. Хотя трудно понять, что на уме у психопата. Несмотря ни на что, я мог исчезнуть. Уверен, он решил, что я мертв, ведь удар пришелся в самое сердце. В газетах не было никаких сообщений, но это ничего не значило. Боже мой, надо было залечь на самое дно. Умер так умер. Останься я в тени, они бы про меня и не вспомнили.

У Пата в комнате было три книги: научно-фантастический роман Филиппа Дика «Человек в высоком замке», «Травмы дыхательных путей: отравления дымом и ожоги» и «И Цзин» — китайская Книга перемен. Я прочитал первые две, третью раскрыл наугад, выпала сорок вторая гексаграмма, наверху девятка.

Неудача:

«Ничто не приумножит это, а пожалуй, разобьет это».

Я не находил себе места.

Что я такого сказал Амбер, что выдало меня с головой? Что я такого сделал? Доказательств-то у меня все равно нет. И что, по их мнению, я мог затевать? Хотел их шантажировать? Они могли так решить потому, что я до сих пор ничего никому не сказал. Значит, я тянул время, вел себя как новоявленный Алан Хоутон.

Телефон в квартирке, как ни странно, работал. Я решил позвонить Пату — он был моим единственным наперсником. Он принял в этом деле больше участия, чем бедный Джон. К тому же мозги у него были поживее. Пат слышал о Малхолландах. Он даже заинтересовался, особенно убийством Маргарет Прествик.

Когда я поведал ему свою историю в ту страшную ночь, Пат сообразил следующее: Чарльз просто запаниковал. Амбер сказала ему, что я знаю о Виктории и что я не тот, за кого себя выдаю. Он забеспокоился. Для него не имело значения, достаточно ли у меня доказательств, чтобы обратиться в полицию. Его волновало другое: заявление об отставке члена конгресса было уже не за горами, а я мог начать мутить воду. Меня необходимо было остановить…

Логика безумца, однако я готов был согласиться с Патом: исключить такой вариант нельзя.

На самом-то деле я бы действовал вовсе не так, как представлялось Чарльзу. Я бы держал язык за зубами. Медленно разведывал бы ситуацию и, если бы всплыло что-то существенное, действительно доказуемое, тогда бы сплавил все это копам, безвозмездно передал бы дело в их руки. Чарльз начал чудить. Решил, что меня надо прикончить. Устал, разнервничался и решился.

Колфакс. Выломанная к чертям дверь в подъезд. Пять этажей. Джон с ножом в сердце. Чарльз, дурачина, хоть бы ты днем передохнул! Поспал бы. Тогда бы ты пришел в чувство и понял: нет смысла убивать меня. И уж тем более Джона!.. У меня не было фактов, не было весомых улик. Если б были, ты бы уже давно сидел в наручниках. Ты и твоя чертова кукла.

Неделя. Долгая неделя. Героин заканчивался. В этом скотском городе разжиться им было негде. Тут-то я хорошенько призадумался и принял решение позвонить Пату.

Я рассказал ему о своих планах.

Голос Пата был голосом разума. Все, что я наметил, расписал буквально по дням, он раскритиковал и велел мне забыть и не вспоминать об этом.

Но я не мог забыть. Я должен был встретиться с Чарльзом — это был единственный выход. Должен. Почему? Что я сделаю, когда мы увидимся? Я и сам не знал. Но я должен был довести начатое до конца. Должен был увидеть этого ублюдка. Просто обязан. Во что бы то ни стало. Кровь из носу.

Пат пришел в ярость, буквально вскипел от злости.

Он велел мне на выходных подумать обо всем, пока я не наломал дров. Пат был мудрым человеком, не считаться с его мнением было бы оплошностью, я все еще раз взвесил, но уже знал, что решение принято.

О чем я и сообщил ему.

Пат вновь принялся меня отговаривать, хотя уже понимал, что это бесполезно. Наконец он сдался и решил, что должен помочь, чтобы меня так просто не укокошили, как Джона.

— Сиди смирно, — предупредил Пат, — я приеду следующим автобусом.

Я встретил Пата на остановке. Поездка плохо на нем сказалась, он был бледен, вид имел смертельно уставшего человека. Я разогрел банку грибного крем-супа «Кэмпбел». Он немного поел. Потом раскрыл свою сумку. Вынул оттуда бутылку джина и автоматический кольт сорок пятого калибра.

— Это тебе, — сказал он, протягивая мне пистолет, — отцовский. Военного образца. Он был лейтенантом во время Второй мировой. Я проверил, пострелял на полигоне. Работает. С пятидесяти футов и ближе. Мозги вышибет только так.

— Спасибо. — Мне сразу стало легче, в моем распоряжении были пистолет и кевларовый жилет. Так спокойнее.

Мы устроились у окна с видом на кладбище и реку и начали обсуждать мою затею.

— С чего ты взял, что Чарльз явится один? — спросил Пат, наливая джин в кофейную чашку.

— А у него не будет другого выхода. Он сочтет, что я собираюсь шантажировать его. Он никого не приведет, ему свидетели не нужны, — ответил я уверенно.

— Возьмешь пистолет и наденешь жилет.

— Хорошо.

Колорадо в полдень — голые выжженные равнины. Голубое небо. Вместе мы дошли до телефона-автомата возле аптеки «Уолгрин». Пат сопровождал меня со скоростью улитки, но всю дорогу настойчиво пытался отговорить, пуская в ход последние силы и аргументы. Я набрал номер. Включился автоответчик. Я зачитал по бумажке:

«Предлагаю встретиться. Ты не убил меня. Я жив. Ты обломался. Сам знаешь, кто это звонит. Встретимся на моей территории. Без посторонних. Завтра в полночь, на кладбище Форт-Моргана, под навесом в центре кладбища. Один на один. Если не придешь, повторять свое предложение не буду».