Невидимая река - Эдриан Маккинти

Эрия протянула ко мне руки, я прильнул к ней, обнял. Нет, никакой крови. Она пахла шампунем и чистой кожей — вымылась основательно. На минуту мы замерли в объятиях друг друга. Ее мокрые волосы падали мне на спину. Пат снова заговорил с Саймоном приглушенным голосом, а тот стал переводить его слова отцу на певучий эфиопский.

— Эрия, послушай меня, ты что-нибудь видела? — спросил я. — Ты видела, кто это сделал?

Эрия помотала головой.

— Расскажи мне, как все было, — попросил я.

Мать дала ей выпить что-то из матового стакана. Эрия проглотила. Посмотрела на меня и попыталась улыбнуться:

— Мы с Джоном были в постели.

— Я знаю, — сказал я. — И что произошло?

— Мы спали, точнее, засыпали.

— И потом?

— Потом в дверь постучали. Джон подумал, что это ты, и сказал: «Этот дурень опять посеял ключи».

Я улыбнулся.

— А что было потом, Эрия? — мягко спросил я.

Она схватила меня за руку и сильно сжала. Так сильно, что я почувствовал боль.

— Джон встал, вышел из спальни и прикрыл за собой дверь. Пошел в прихожую и все не возвращался. Сначала я ничего не слышала. Было непонятно, что его задержало. Я думала, он с тобой говорит. Подождала минут пять. В комнате работал вентилятор, поэтому я ничего не слышала, но потом… услышала. — Она залилась слезами.

Подошел Пат, тронул меня за плечо:

— Александр, ты делаешь только хуже, я пытаюсь тут все уладить, ты мешаешь. Иди-ка лучше наверх, ты мокрый весь, — сказал он тихо, с пониманием.

— Минуту, Пат, еще одну минуту, — умоляюще попросил я.

Пат посмотрел на меня со значением. Он не хотел, чтобы я наговорил лишнего. Он-то выстраивал перед Саймоном свою картину, а я мог нарушить его построения.

— Я уйду через минуту, Пат.

Пат вернулся к Саймону и опять заговорил с ним, настойчиво втолковывая что-то, рассказывая, как было дело, и давая указания, что следует предпринять.

— Эрия, ну говори, пожалуйста.

— Джон был у двери спальни, прополз через весь коридор, он истекал кровью. Я помогла ему, втащила в комнату. Я была так напугана! Знаю, мне следовало вызвать «скорую». Джон умирал. Я так напугалась…

— Ты молодец, Эрия, они все равно не спасли бы ему жизнь, доктора не смогли бы ему помочь. Он потерял слишком много крови, никто из нас уже ничем не мог ему помочь.

— Нет-нет-нет, неправда! Это я виновата, мне надо было позвонить, у Патрика есть телефон, но я была так испугана, боже, это моя вина, моя…

— Да нет же, перестань.

Эрия начала скрести ногтями мою руку, потом неожиданно перестала и вцепилась себе в лицо. Она завопила. Мать и бабушка Эрии попытались успокоить ее, корчащуюся на диване, стали приводить ее в чувство. Пат схватил меня за руку, приподнял.

— Александр, ты что, не понимаешь, что делаешь всем только хуже? Иди наверх, господи, ты только посмотри, у тебя кровь в волосах, я же сказал — дважды принять душ. Пошел, сейчас же.

Эрия все еще всхлипывала, мне хотелось прижать ее к себе и сказать, что все обойдется. Что это моя вина, а не ее. Моя. Моя глупость, которая привела к тому, что Джон погиб. Мое безрассудство. Но чем я мог ей помочь?

Пат вытолкал меня из квартиры:

— Слушай меня, Александр, я, конечно, болен, но, если меня вынудить, я протащу тебя через все пять лестничных пролетов, так что лучше проваливай отсюда. — Он был в бешенстве.

Я поднялся и по совету Пата еще раз сходил в душ. Горячая вода кончилась. Я наслаждался болью, которую вызывали струи ледяной воды. Пата не было. Я надел его джинсы и футболку. Теперь они были велики и Пату, и мне. Вышел в холл посмотреть, что там творится.

Пат, двое братьев Эрии и ее отец выносили тело Джона, завернутое в простыни, вон из квартиры.

— Алекс, иди отсюда! — прикрикнул на меня Пат.

— Вы что делаете, Пат? — Я был в панике, мне было страшно за беднягу Джона.

— Алекс, предоставь это нам, отвали.

— Нет, Пат, что происходит? Полиция… — начал было я без особой уверенности.

— Давайте дальше сами, ребята, — сказал Пат.

Он взял меня под руку и отвел к себе.

— Слушай, Алекс, — прошептал Пат. — Я сказал им, что Джона убил грабитель, ясно? Обколотый нарик, которому было нужно бабло, понял? Пригрозил, что Эрии придется давать показания в полиции, что ее арестуют, а следом и их всех, а потом дружно вышлют из страны. Что им придется нам помочь, если они не хотят вернуться в свою гребаную Эфиопию.

— Что ты творишь, Пат, ты рехнулся? Что будет с Джоном?

— Мы отнесем Джона в огромный контейнер-молотильню для мусора у здания на Четырнадцатой, которое перестраивают. Кинем его туда, укроем мусорными пакетами, всяким хламом. Контейнер освобождают каждую пятницу, вывозят на свалку в Авроре. В любом случае его никогда не найдут.

— Черт побери, должен же быть какой-то другой способ!

— Нет другого способа, Алекс. В полицию нельзя. Тебя допросят, арестуют, обещаю тебе, я знаю эту систему. Допросят Эрию, тоже арестуют, депортируют вместе со всей семьей, тебя посадят за убийство, меня выселят. Выход один.

— Не знаю, Пат…

— Ты джина выпил?

— Нет.

— Иди и выпей, ну, иди!

Я отыскал бутылку джина «Бомбей сапфир», налил себе полстакана. Пат ушел. Я налил себе еще, борясь с желанием подождать, когда усвоится героин, но в итоге плюнул на это.

Когда я вышел из квартиры, эфиопы уже были в коридоре и пытались спустить Джона по лестнице. Он был замотан простынями и одеялами, как мумия. Кровь не просачивалась сквозь толстый кокон, что неудивительно, учитывая, сколько крови он потерял в спальне.

— Джон, прости меня, ради бога, — неожиданно для себя самого взмолился я.

— Алекс, если хочешь помочь нам, возьми себя в руки, — посоветовал Пат.

Я вышел в холл. Из всей семьи Саймон единственный говорил по-английски. Его отец что-то мне сказал, Саймон перевел.

— Плохи дела, — сказал он таким тоном, словно речь шла о ценах в магазине или о войне где-нибудь на другом конце планеты.

— Да уж.

— Прямо как с женой О. Джея Симпсона.

Я посмотрел на него. Сжал кулаки. Пат положил руку мне на плечо.

Два взрослых сына эфиопского семейства тупо смотрели на меня. Может, думали, что это я убийца или Эрия убила его во время ссоры…

— Алекс, если хочешь помочь, зайди спереди, с моей стороны, а я буду направлять. — Я встал на место Пата. Джон был плотно замотан, но я ощущал его ноги сквозь все покрывала.

Мы прошли пять лестничных пролетов. Нас было четверо. На удивление просто. Слишком просто, обыденно. Боли я уже не чувствовал. Внизу остановились.

— Пойду проверю, что там на улице, — сказал Пат.

И вышел на Колфакс.

— Нам надо в темпе обойти здание. На все про все у нас тридцать секунд, — предупредил он по возвращении.

Я понятия не имел, сколько времени, но одно было ясно: патрульных машин быть не должно. Копы редко сюда заезжали, особенно ночью. Но таксисты или водители автобусов могли обратиться к властям.

— Никого, — сказал Пат.

Мы вынесли Джона на улицу и потащили его за здание, где находился контейнер, о котором говорил Пат. Когда по Колфаксу проехала машина, мы замерли, но она не остановилась. Саймон что-то пробормотал своему брату. Надеюсь, они не собираются бросить нас тут одних.

Мы опустили Джона в контейнер, Пат сказал Саймону, чтобы тот помог своему брату залезть внутрь и прикрыть тело Джона всяким мусором. Мэтью, старший, залез внутрь, и за несколько минут они забросали тело Джона мешками для мусора, досками и всяким строительным хламом. Мы стояли, виновато опустив головы. Мэтью вылез обратно, поднял вверх большие пальцы обеих рук.

Мы вернулись к нашему дому.

— Мне нужно увидеть Эрию, — сказал я.

— Утром, — ответил Пат.

— Мне надо поговорить с ней сейчас, — настаивал я. — Понимаю, это жестоко, но я хочу поговорить с ней. По горячим следам.

— Утром, — повторил Пат.

Он уперся как осел. Безработный, никем не любимый, брошенный друзьями и насмерть больной СПИДом, в этот момент он соображал лучше и был покрепче меня.

Я уступил его здравому смыслу:

— Ладно.

Мы поднялись на пятый этаж. Эфиопы вошли ко мне.

— Я сказал мистеру Улеяве, чтобы они вытерли всю кровь в комнате, сколько бы это ни заняло времени, — не для того, чтобы ты там остался, там вообще никто жить не будет. Просто так, для спокойствия, — сказал Пат.

— А почему я не могу остаться?

— Они же знают, где ты живешь, жопа с ушами. Этой ночью переночуешь в моей комнате, а утром сразу уедешь — у меня есть местечко в Форт-Моргане, одна комната, в ней полно моего старого барахла, но там будет понадежнее. Посажу тебя на самый ранний автобус.

— Пойду поблагодарю эфиопов.

— Не надо много говорить, они думают, что мы это делаем ради Эрии, покрываем ее и все их семейство, так что не стоит разуверять их, мы же не хотим, чтобы они проболтались?