Гатчинский коршун - Андрей Величко

— От те раз, — удивился я, — вы что, там были? Или хотя бы с летчиками беседовали?

— Я прочитал…

— Где?

— В «Ниве»…

— Ясно. Давайте.

Как я и ожидал, ни малейшей художественной ценности текст не представлял. Про гимназисточек у него куда лучше писать получалось… Примерно так я ему и сказал.

— Если вы будете писать о том, что совершенно себе не представляете — получится убожество вроде вот этого. Так что или продолжайте писать про этих, как их там… в общем, про этих. Но летчиков моих, пожалуйста, не трогайте своими дрожащими лапками! Или, если хотите, я вам могу устроить командировку к морякам, настоящим героям. Летчики там, кстати, тоже есть. Посмотрите, как на краю света они несут свою нелегкую и опасную службу, глядишь, и действительно стоящие вещи начнете писать. Только, как бы это помягче сказать… в общем, поэты там никому и на это самое не нужны, и уж тем более такие, каким сейчас являетесь вы. А вот в радиотелеграфистах нужда очень большая! Музыкальный слух у вас есть, то есть закончить курсы вам будет нетрудно. Так что, выписывать направление?

Поэт ушел, таки взяв мою бумагу, а я еще некоторое время пребывал в задумчивости, грозящей перерасти в меланхолию. Как он там со временем напишет — «Как хороши, как свежи будут розы, моей страной мне брошенные в гроб». Ну, ему-то, скорее всего, действительно их и бросят, в отличие от некоторых… То есть поначалу и мне, наверное, цветочков подкинут, но зато потом навалят уж столько дерьма! И отнюдь не в качестве удобрения. С одной стороны, начхать, а с другой — как-то несколько грустно.

Но долго пребывать в таком настроении у меня не получилось — мозг как-то независимо от остального организма посчитал ситуацию задачей и начал искать пути ее решения. Итак, имеем могилу и кучу дерьма сверху. Откуда оно там взялось? А правозащитники всякие накидали, в память, например, об операциях наподобие только что закончившейся с эсерами-максималистами. Решение видно невооруженным глазом — не будет защитников, не будет и продукта их жизнедеятельности… А вот куда они денутся — это вопрос чуть посложнее. Можно, конечно, и их под каким-нибудь предлогом заранее… нейтрализовать, так скажем. Но ведь новые вырастут! И никаких спецслужб не хватит на постоянное выпалывание, да у них и кроме того работы будет до и больше. Значит, что? Этим делом должен заняться народ. Как увидел, что какой-то гад уже приспустил штаны с целью выразить свое отношение к кровавому прошлому, так и в ухо ему! А потом кликнуть прохожих и вдумчиво, без неуместной торопливости всем вместе поработать ногами. Кстати, он, гад, ведь не один такой будет. И чем займутся остальные? Тем же самым и в том же месте будет страшно. Но не испражняться-то они не смогут! Значит, начнут искать другое место и другие объекты… А вот тут им надо будет помочь. Ведь сколько замечательных мест есть на земле — тот же Гайд-Парк, например. Вот уж там найти, кого защищать — это раз плюнуть.

Вроде ничего так картинка вырисовывается, подумал я, теперь при случае и помирать будет не так противно. Но что нам нужно для воплощения ее в жизнь? Первое — преемственность власти. Вот чем мне монархия нравится, так в основном этим. Далее, нужно, чтобы все механизмы, запущенные мной, могли продолжать работу и без меня… Но ведь я и так именно этим и занимаюсь, правда, в основном не из высших соображений, а просто из лени. Хотя хрен его знает, может, это у меня патриотизм такой, под лень маскирующийся? Ладно, потом разберемся. А чего не хватает в моей картинке? Истории. Красивой и правдивой истории о трудном пути великой страны России, где и про нас с Гошей немножко будет… Вот оно, то, что пока упущено. Историю сейчас пишут все, кому не лень, и один похабней другого. Значит, придется заняться еще и этим.

Остаток вечера я провел в раздумьях на еще одну тему о вечном и нетленном. Дело было в том, что Нобелевский комитет в очередной раз насвинячил и не присудил премию Менделееву. Блин, да вы найдите мне открытие, по значимости сравнимое с периодической системой! Ну, закон всемирного тяготения, доказательство гелиоцентричности солнечной системы, исследования Пастера… Может, и еще пара-тройка вещей, но не больше. Однако уперлись и не дают… Кстати, у нас Дмитрий Иванович пока помирать не собирался — во-первых, мы его полгода назад в сонном виде стаскали через портал, а во-вторых, при нем неотлучно находились два комиссара, которые следили, чтобы старик не простужался. Он поначалу немножко возмущался, но Гоша его уболтал — мол, да как же мы без светила-то, ежели оно вдруг простудится и помрет! Вы уж, Дмитрий Иванович, потерпите еще лет пятнадцать, я вас как император умоляю.

И, значит, Гоша возмутился безобразным поведением нобелевцев и даже хотел было выступить по этому поводу, однако я предложил:

— Да и хрен с ними! Учини свою премию. А уж сделать ее престижней Нобелевки — это мы как-нибудь, все равно приемы информационной войны на чем-то отрабатывать надо.

Уже сказав это, я понял, что сейчас сделает величество. И оно не обмануло моих ожиданий:

— Ну, я-то кто? Просто один из императоров… А вот всемирно известный технический гений Найденов, действительно, просто обязан основать сверхпрестижную премию имени себя! Так что ты уж, пожалуйста, не разочаровывай мировую общественность…

И вот я сейчас сидел и думал. Премия? И очень большая, между прочим… За совершенно выдающийся вклад в развитие человечества. Присуждается раз в пять лет троим. Пока я жив — я председатель найденовского комитета, а потом видно будет. Первые кандидаты — Менделеев и Эдисон. А вот кого бы зазвать третьим?

Глава 35

Флагман черногорского Флота Открытого Моря, линкор "Црна Гора", подходил к столице Курильского королевства, городу Порт-Шикотан. Вот он зашел в пролив, ведущий в Дерибасовскую бухту, на берегах которой и стоял город — как писал один проезжий журналист, "красивейший и крупнейший город королевства". Писал он, кстати, чистую правду, ибо никаких других городов в королевстве просто не было.

Линкор прошел между расположенными у входа в бухту островами — слева был остров Дяди Жоры, справа — остров Его Кошки, и направился к пирсу. Благодаря малой осадке — менее трех метров — ему удалось подойти вплотную и пришвартоваться. На берег сошел его светлейшее высочество лорд-протектор Курильского королевства адмирал Пол Маслачак, он же Паша Божий Одуванчик. Окинув взором портовый район, где, кроме палаток и сколоченных на скорую руку бараков, уже имелось полтора кирпичных здания, а еще штук пять пребывали в разной степени недостроенности, Паша направился в Новый Город.

Исторически так получилось, что столица состояла из двух частей, разделенных ручьем Вонючкой. Если смотреть с моря, то по правую руку был порт — то место, куда три года назад высадилась первая партия черногорских моряков. Они разбили лагерь у ручья, и посланная на следующее утро картографическая экспедиция, которой пришлось форсировать эту водную артерию ниже лагеря, и дала ему такое название. Хотя от природы вода там была вполне чистая…

Адмирал подошел к мосту через ручей, представлявшему из себя две доски, но не рядом, а примерно в дух метрах друг от друга, покосился на синюю табличку с белыми буквами «р. Благоухань» и совсем было собрался перейти на противоположный берег, но его внимание привлек подходящий с той стороны к мосту моряк. Он шел по математически строгой синусоиде, что не оставляло сомнений в том, какое именно из трех заведений Нового Города — церковь, банк или кабак — было посещено последним. Подойдя к мосту, моряк привычным движением собрался было пасть на четвереньки, но тут обнаружил адмирала. Примерно с минуту он стоял, качаясь и прикрывая то один, то другой глаз, но наконец убедился, что адмирал ему не мерещится, собрал в кулак всю свою волю и решительно двинулся к мосту на двух ногах. Удача сопутствовала смелому — ему удалось пройти по доске, правда, как он не сверзился, адмиралу было решительно непонятно.

В порту действовал сухой закон, и желающие принять чего-нибудь горячительного вынуждены были ходить в Новый Город. Именно из соображений ограничить эффект потребления мост и имел такой вид — превысивший дозу его преодолеть не мог и автоматически принимал холодную ванну. Две же доски лежало потому, что движение через мост было односторонним.

Адмирал прошел по правой доске и оказался на главной (других пока не было) улице Нового Города — Привозном проспекте. Он с удовольствием огляделся — подумать только, год назад тут имелся всего один недостроенный кирпичный сарай и деревянный домик японского консульства, а сейчас уже двенадцать… нет, целых тринадцать домов. И каких! Нет, что ни говори, а рейд на Гонконг пришелся очень кстати. Пока моряки занимались перетаскиванием ценностей, местные китайцы разбирали понравившиеся Одуванчику дома. Поначалу они не понимали, почему это им вдруг надо заниматься таким делом, но русские дружелюбно объяснили, что вон тот корабль — это танкер, и в нем пять тысяч тонн керосина. Не хотите сами — мы разберем, но потом сожгем нахрен весь остров от расстройства! Так что вы лучше поработайте, вам за это и денежку заплатят. Узнав, какую именно, китайцы рванулись работать с таким энтузиазмом, что лимитирующим фактором в операции оказалось не время, как поначалу думал Одуванчик, а грузоподъемность его кораблей.