Его единственная любовь - Карен Рэнни

Она коснулась его лица, ожидая почувствовать на нем маску, но оно было гладким, как никогда прежде. Ей очень хотелось, чтобы на него упал хотя бы один отблеск луны или рассветного солнца, освещая его черты.

– Ты уверен, что тебе не придется меня защищать? – поддразнила она его. – Или за эти годы ты стал безобразным?

– А для тебя это так важно? – спросил он серьезно и мрачно.

– Нет, – ответила она искренне. Но Лейтис не могла себе представить, чтобы прелестный мальчик, которого она помнила, мог с возрастом подурнеть. Это было невозможно.

Темнота помогала ей скрыть собственную дерзость. Ее руки потянулись к нему и ощупали его лицо: нос, щеки, линию подбородка. Ее пальцы коснулись его сомкнутых век и натолкнулись на мягкие густые ресницы. В его чертах не было безобразия. Они были безупречны – не было и шрамов, которые могли бы повредить красоте его мужественного лица.

Под ее прикосновениями он стал совсем податливым. Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Это было самым отчаянным поступком, какой она могла себе позволить. Никогда прежде она сама не целовала мужчину. Прижаться губами к его губам было чудом, и она надеялась показать Йену этим, что очарована им так же, как и он ею.

Внезапно он склонился к ней и, подхватив ее под колени, поднял на руки.

– Как странно, – сказала она, – что меня несут на руках в темноте. У меня такое чувство, будто я плыву по воздуху.

– Когда-то я считал тебя ангелом, – сказал он, поддразнивая ее. – И возможно, сейчас ты стала им снова.

Она рассмеялась, и ее смех эхом отразился от стен пещеры и зазвучал отовсюду.

– Я не могу претендовать на ангельские добродетели, – призналась она.

Он поцеловал ее нежно и страстно, и она ощутила восхитительное опьяняющее головокружение. Словно она кружилась и кружилась на вершине холма, пока не почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног.

Он уложил ее на пол, на подстилку из их одежды, потом встал на колени и кончиками пальцев медленно принялся ласкать ее руки. Он прикасался к ним, будто они были бесценным сокровищем, а не огрубевшими от многолетней работы на ткацком стане.

Но он не сделал попытки овладеть ею.

Она лежала неподвижно, выжидая.

– Я не боюсь, – сказала она. – Ты не спешишь, потому что думаешь, что я напугана?

– А ты хочешь, чтобы я поспешил? – спросил он, и смех в его голосе заставил ее нахмуриться.

– Только если этого хочешь ты, – ответила она. – Я не возражаю.

– Не возражаешь? – спросил он шепотом, едва различимым в темноте и тишине пещеры.

Она покачала головой, потом поняла, что он не может ее видеть.

– Нет.

– Это очень благородно с твоей стороны, – сказал он сухо. – Если тебе все равно, то я не стану спешить. Видишь ли, я хочу подольше ласкать тебя, прикасаться к тебе.

От этих слов по всему ее телу пробежала странная дрожь. Или это произошло потому, что он снова поцеловал ее в шею, в ямку под горлом? Она отбросила прядь волос, чтобы они не мешали ему целовать ее снова.

– Тебе это нравится? – сказал, скорее, пробормотал он, прижимаясь лицом к ее шее.

– Нравится, – согласилась она, и это слово, которое она скорее выдохнула, чем произнесла, было полно восторга.

Его руки медленно ласкали ее кожу, кое-где едва прикасаясь к ней, – это были не прикосновения, а скорее намек на них. Темнота скрывала его намерения и ее полное невежество в вопросах любви. Он прижался щекой к ее виску, и отросшая за ночь щетина слегка уколола ее.

Единственным чувственным опытом Лейтис было ее тайное соитие с Маркусом в лесу, где деревья стояли как часовые. Земля там была холодной, а день был дождливый, будто природа знала заранее об их грядущей разлуке и оплакивала ее. Эта темная пещера, возможно, была не лучшим местом для любовного свидания, но сейчас это, казалось, не имело значения.

– Поцелуй меня еще, – попросила она и тотчас же испугалась собственных слов.

– С радостью, – пробормотал он.

Он целовал ее так долго, что ее кровь вскипела в жилах. В темноте его руки обучали ее тайнам любви, лаская все ее тело, от плеч до щиколоток.

Она протянула к нему руки и тоже принялась ласкать и гладить его, подражая его действиям. «Научи меня всему», – хотелось ей сказать.

Его кожа была теплой, почти горячей. Под ее осторожными прикосновениями перекатывались бугры мышц. Она обвила руками его плечи, потом, задыхаясь, замерла, когда его пальцы легко дотронулись до ее груди. Ее соски напряглись, отвердели, и волнующее ощущение от его прикосновений разлилось по всему ее телу до кончиков пальцев рук и ног.

Он наклонился над ней и коснулся губами ее груди, удивив и слегка напугав ее. Потом прижался ртом к ее соску, губы втянули его и слегка увлажнили, прежде чем он принялся нежно его посасывать. Острое наслаждение, распространившееся по всему ее телу, заглушило готовый вырваться протест. Он был искусен во всем, и в любви тоже.

Она воображала, что акт любви должен быть быстрым и болезненным. Но он не спешил овладеть ею и, казалось, готов был довольствоваться только прикосновениями к каждому дюйму ее кожи. Его пальцы скользили от ее талии к бедрам, а потом вверх к плечам, и это вызывало в ней приятную дрожь. Его руки прикрыли ее колени, потом ступни. Одна его рука двинулась вверх и остановилась на ее животе, и жар от его ладони распространился по всему ее телу.

Она беспокойно задвигалась, не знакомая с чувствами, которые пылали в ней, с потребностью, столь же настоятельной, как желание удовлетворить жажду и голод.

– Медленно, – прошептал он, нежно целуя ее в губы.

Никто никогда так не изучал ее тело, никто не ласкал ее так, что ее грудь налилась тяжестью и запылала, а соски приподнялись и отвердели от прикосновения его пальцев и языка. Жилка на его шее пульсировала так же быстро, как у нее. Внезапно его пальцы впились в ее волосы, и он принялся целовать ее жадно, вдыхая ее аромат. Она чувствовала себя девственницей, которую вводили в мир чудес и восторга.

– Я грезил об этом, – признался он шепотом. – Но тогда был день, и ты лежала на траве в долине, раскинув руки, будто приветствовала меня. Твои волосы сверкали на солнце, но и здесь они блестят, как под солнечным светом, – сказал он с изумлением.

Лейтис протянула руку и погладила его по щеке. Он повернул голову и поцеловал ее в ладонь, и в этом жесте было столько нежности, что на глаза у нее навернулись слезы. Она знала, что эта ночь навсегда останется в ее памяти, как след от растений, росших много тысяч лет назад, остается навеки в скальной породе.

Лейтис ощутила тяжесть и твердость его плоти у своего бедра и, хотя и не была невинной, в эту минуту почувствовала себя совсем неопытной, будто никогда у нее не было опыта столь близкого общения с мужчиной.