Когда отступит тьма - Майкл Прескотт

Роберт медлил, и у Элдера от холода заныли суставы.

— Вы можете войти, шеф, — решил наконец Роберт. — Вы… и стоящий там мистер Элдер. — Глянул с холодным равнодушием на Вуделла и Харта. — Эти двое — нет.

Коннор нахмурился.

— У вас есть на них жалобы?

— Они враждебно настроены. Вам не кажется? Особенно этот. — Роберт указал подбородком на Харта. — Олень.

Харт сжал кулаки. Элдер хотел предостеречь его взглядом, но Вуделл сделал это раньше. Молодчина Вуделл.

Не поворачиваясь к подчиненным, Коннор сказал:

— Побудьте здесь оба.

— Шеф, — взрывной гнев Харта боролся с самообладанием, — не позволяйте этому придурку оскорблять нас.

— Успокойся, — ответил Коннор, по-прежнему не оборачиваясь. — Мистер Гаррисон, не будем стоять здесь. Пойдемте, Пол.

Роберт вошел внутрь, Коннор за ним, позади следовал Элдер. У двери Вуделл схватил его за руку.

— Уверены, что это безопасно? — еле слышно прошептал он.

— Шеф знает, что делает, — шепотом ответил Элдер. — А вы пока как следует осмотрите грузовик. И загляните в туалет.

Вуделл кивнул, и Элдер шагнул через порог.

Комната была более-менее опрятной, только на веревке, протянутой от стены к стене, висело белье. Питаемая дизельным генератором настольная лампа освещала неровные половицы. В камине потрескивали дрова, согревая комнату и отбрасывая дополнительный свет.

Роберт плюхнулся в кресло у письменного стола и небрежным жестом указал на раскладушку.

— Присаживайтесь, шеф. Мистер Элдер, закройте дверь.

Закрывать ее Элдеру не хотелось. Он колебался, и двое полицейских снаружи насторожились.

— Ну так что же вы? — спросил Роберт, в уголках его губ играла легкая улыбка. — Ни к чему впускать сюда ночной воздух. Как бы чего не вышло.

Элдер провел ладонью по куртке, удостоверяясь, что она не застегнута и спрятанный под ней короткоствольный «смит-и-вессон» легко выхватить. Потом закрыл дверь, прижав друг к другу половинки расщепленного косяка.

— Похоже, у вас тут случилась неприятная история, — негромко сказал Коннор под скрип дерева.

— Вандализм.

— Не представляете, кто совершил его?

Пожатие плеч.

— Вандалы. Или гунны. Не исключено, что гунны. — Улыбка Роберта стала шире, в спутанной бороде блеснули зубы. — Присаживайтесь оба. Придется довольствоваться раскладушкой. У меня нет условий для приема гостей.

Коннор принял приглашение. Элдер остался у двери.

— Лучше постою, — лаконично ответил он. Оттуда, если Роберт откроет ящик стола и выхватит пистолет, ему было легче это заметить.

Роберт как будто бы понял его стратегию и одобрительно кивнул:

— Ну и хорошо. Какое счастье! У меня есть общество.

Он лениво запрокинул голову и рассеянно уставился в низкий потолок, руки его расслабленно лежали на коленях.

Коннор глянул на Элдера и уселся поудобнее на раскладушке.

— Мистер Гаррисон…

— Роберт.

Голос его был ленивым, чуть ли не дремотным.

— Хорошо, Роберт. Мы должны вам кое-что сообщить. Потом я хотел бы задать несколько вопросов, и мы уедем.

— Надеюсь, это будут загадки. Люблю их. Сфинкс был загадочником. Иисус тоже.

— Давайте повременим с теологическими рассуждениями.

— Знаете, почему его прибили к кресту?

— Роберт…

— Крест — символическое дерево. Ваш бог был кукурузным королем. Убитым ради хорошего урожая. Его кровь удобрила растущий маис, и он воскрес в высоких стеблях. Зерно на початке, вот что такое ваш бог.

— Мы приехали не…

— Вы считаете его могущественным, и это так, но есть кое-кто еще более могущественный. Нет, не дьявол. Я не проповедник манихейства и не Заратустра. Китайцы говорят о двух началах, действующих во Вселенной, — женском и мужском, инь и ян, вечно противоположных и взаимосвязанных. Вам понятно?

— Да, — ответил Коннор. Раздраженный поначалу, он, кажется, решил позволить Роберту говорить.

— Сомневаюсь. Даже в том, что хотите понять. Инь — первичное и важнейшее. Оно представляет собой океан, бездну, универсальную матку и утробу, она принимает в себя и поглощает мужскую энергию космоса, как самка черного паука поглощает самца. Вот что такое ваш кукурузный бог — жених богини, царственная жертва, бог урожая, свисающий со священного дерева, чья кровь оплодотворяет его жену-мать. Землю. Подлинным могуществом обладает она.

— Никто больше не поклоняется богиням, — спокойно сказал Коннор. — Это просто миф.

— Вот тут вы ошибаетесь. Я знал, что вам меня не понять. Вы видите очень мало и поверхностно. Только внешнюю форму вещей, преходящую и бессмысленную, но не сущность.

— Какую сущность?

Прямого ответа Роберт не дал.

— В городе Эфесе, в Турции, существовал храм этой богини в ее разных обличьях. Сперва она была Великой Матерью, потом греки-ионийцы назвали ее Артемидой, впоследствии римляне переименовали в Диану. О ней писал тот самый Павел, которого по пути в Дамаск поразила эпилепсия, или эпифания[7]. Он упрашивал эфесян оставить поклонение ложному божеству и поклоняться истинному, свергнуть с трона Мать и возвести на него узурпатора. В конце концов сторона Павла одержала верх. Но так ли это? Подлинное могущество нелегко сломить. Богиня побеждает хитростью, изворотливостью, соблазном. Существует древняя легенда, что Мария, мать этого плотника, поселилась в Эфесе. На основании этой легенды возник культ, существующий по сей день. Видите? В Эфесе до сих пор поклоняются небесной деве. Меняется форма. Не сущность.

Утомленный собственной речью, Роберт умолк, тяжело дыша. Элдер знал, что он не привык к разговорам, но жаждет иметь слушателей.

— Оба вы представления не имеете, о чем я говорю, — сказал наконец Роберт.

— Мы очень хотим узнать, — ответил Коннор.

— Некоторым вещам невозможно обучить. Да и приехали вы сюда совсем с другой целью. О чем хотите сказать?

Коннор подался вперед.

— Эта весть может вас расстроить.

Но развалившегося в кресле человека не могло расстроить ничто. Роберт молча ждал.

— О вашей сестре, — сказал Коннор. — Она исчезла.

— Вот как?

— Похоже на то.

— Хм…

— Есть сильное подозрение, что ее, как говорится, отправили в аут.

— Это бейсбольный термин?

Коннор захлопал глазами.

— Что?

— Отправили в аут. Меня всегда интересовала этимология этого выражения. Оно из бейсбола, как думаете?

— Не знаю.

— Ха! — Роберт поджал губы. — Наверное, оттуда. Говорят, бейсбол — это национальное развлечение.

— Вы хоть понимаете, что я сказал?