О чём речь - Ирина Левонтина

С быстротой спутника облетела Пекин и весь 600-миллионный Китай волнующая весть об успешном запуске Советским Союзом космической ракеты в направлении Луны (Северный колхозник. 01.06.1959).

Ведь теперь вплотную придвинулся момент – самый жгучий, волнующий, радостный, страшный, – момент первого испытания машины (А. А. Бек. Талант, 1956).

И когда слово волнительный вошло в обиход, оно призвано было подчеркнуть сугубо частный характер переживания, некую особую душевную трепетность, но судьба его сложилась неудачно: в нем появился неприятный оттенок жеманства, за который его радостно клеймили. А сейчас не цитатно это слово вообще мало кто употребляет, зато многие поминают в рассуждениях о том, что вот есть некоторые слова дурного тона – причем рассуждения эти были уже в 60-е – 70-е годы.

Кстати о переживаниях. Давно хочу написать о том, как изменилось употребление слова переживать. С детства мне кажется, что во фразе из песни Окуджавы про пиджак (1960)

…а сам-то все переживает:Вдруг что не так. Такой чудак –

есть какая-то обиходность. Вполне симпатичная, но тем не менее. Еще запомнилось, как по-домашнему Наина Ельцина в каком-то телеинтервью говорила после предательства Коржакова: «Борис Николаевич очень переживает». Понятно, что есть классическое употребление слова переживать в эмоциональном смысле: «Он тяжело переживал предательство друга». Но вот в какой-то момент возникло это обиходно-разговорное: «Он очень переживает» – оно кажется довольно новым. Причем в отличие от классического переживать предательство, чисто ретроспективного, «новое» может быть и проспективным. То есть в этом смысле переживать можно не только по поводу уже случившегося (как в примере с Ельциным), но и по поводу возможного («вдруг что не так» – как в примере из Окуджавы). И мне стало интересно, насколько оно новое, такое значение. Это можно прикинуть, поискав в Национальном корпусе русского языка на сочетание переживать + что. Конечно, ясно, что будет мусор, но немного (например, фразы типа «что он переживал», «что чувствовал»). Ну и вот. Всего в Корпусе такого больше пары сотен, но при этом до начала XX века вообще ничего, а в первой половине ХХ всего пара примеров, но нашлась: «Значит, вы, я так вас понял, не сильно и переживаете, что сюда попали?»(П. Ф. Нилин. Последняя кража, 1937). «Валя, я никогда не думал, что буду так переживать, что ты ушла одна» (А. А. Фадеев. Молодая гвардия, 1951). Ну, в общем, не то чтобы совсем новое, но распространилось действительно не так давно. Что-то такое явно с этим словом происходило как раз в то время, к которому относятся примеры, не зря вот тут оно в кавычках: «Я сам тогда так носился со своими рисунками, так всё это „переживал“…» (Г. Эфрон. Дневники. Запись от 17 ноября 1940 г.). В общем, надо будет этим заняться.

Одеть Надежду

Вот какая недавно со мной произошла поучительная история. Случайно наткнулась в сети на такой пассаж (автор – Профессиональный Хомяк (toplesss):

Ирина Левонтина пишет книгу «Русский со словарем». Судя по предисловию, Ирина – «известный ученый-линг вист, автор словарей и блестящих научных статей». На мой слух уже с названием не все слава богу, но, предположим, это так и задумано.

В самом начале приводится цитата из Венечки Ерофеева. Цитата выглядит так: «А ты мог бы: ночью, тихонько войти в парткабинет, снять штаны и выпить целый флакон чернил, а потом поставить флакон на место, одеть штаны и тихонько вернуться домой? ради любимой женщины? смог бы?..»

Бегу проверять оригинал. Нет, с Венечкой все в порядке, у него так: «<…> поставить флакон на место, надеть штаны и тихонько вернуться домой? ради любимой женщины? смог бы?» Шойта, а? Ученый-лингвист, пишет книжку о русском языке и не может даже потрудиться грамотно скопировать чужой текст? Опечататься таким образом, мне кажется, довольно сложно.

Или я торможу и не понимаю, в чем тут изюм с черносливом? (http://luchshe-molchi.livejournal.com/10103573.html).

Далее 39 комментариев, частью матерных, в мой адрес. Оставим ВенЕчку вместо ВенИчки на совести девушки, не будем также придираться к странному представлению о том, что такое «оригинал» текста, но я была озадачена. Ляп я, конечно, допустить могу – как, впрочем, и всякий человек. И книжка моя не обязана всем нравиться (хотя название я и сейчас нахожу очень удачным). И в вагриусовском издании «Москвы – Петушков», как и в более раннем, в «Вести» (1989), действительно надеть, однако на части книжных сайтов одеть. А главное, я хорошо помнила, что всегда знала эту цитату именно с одеть – еще задолго до всякой сети и до этих изданий. Мне стало интересно, в чем тут дело: может, у Ерофеева были варианты? или было «дореволюционное» издание с одеть, а потом по рукописям исправили ошибку? или наоборот – надеть появилось в новых версиях, а у автора было одеть? Я запросила «помощь зала» – то есть Фейсбука. Состоялась интереснейшая дискуссия, в ходе которой я много чего узнала о ерофеевской текстологии и разных других вещах. К сожалению, я не могу сейчас рассказывать, как мы совместными усилиями разбирались во всей этой истории, – впрочем, можно посмотреть тут: http://www.facebook.com/irina.levontina/posts/431817420226573. Здесь же привожу резюме.

В первой публикации «Москвы – Петушков» в иерусалимском журнале «АМИ» (1973) вариант одеть. Так потом печатало и издательство «Захаров». Так я это с юности и помню – по самиздату, видимо. А в «Вести» уже надеть. Тетрадку бы заветную посмотреть (вот как раз оригинал)! Уверена, что там одеть. Существует ведь аудиозапись, где автор читает «Москву – Петушки» (http://musicmp). И вот там Ерофеев совершенно отчетливо и непринужденно произносит: «одеть штаны». Кроме того, в конце главы «Салтыковская – Кучино» есть еще один пример: «Ты же сам говорил больному мальчику: „Раз-два-туфли одень-ка“». Именно одень-ка в иерусалимском издании, в «Вагриусе» надень-ка, а в «Вести» в первой цитате надеть, а в этой одень-ка. Ну и в аудиозаписи, естественно, одень-ка. Рискну предположить, что в собственном идиолекте Ерофеева все-таки было одеть. А уж потом его постепенно подредактировали – сначала фразу про штаны, потом про туфли. Еще при жизни Ерофеева в подготовке его текста к печати принимал участие покойный В. С. Муравьев – лингвист и друг писателя. Потом при работе над своим изданием «Вагриус» вновь прибег к его помощи. Вот что написал мне А. Л. Костоян, тогдашний главный редактор издательства:3spb.org/album/venedikt_erofeev_moskva_petushki_chitaet_avtor.html

Он [Муравьев] проанализировал четыре вышедших к тому времени варианта текста, сравнил их с имевшимся у него рукописным вариантом «М-П», в результате чего и появился наш вариант. Разумеется, за давностью лет я не могу точно ответить относительно «одел-надел», отмечу лишь, что в текст ранее публиковавшегося варианта им было внесено более 200 (!) поправок.

Одеть в смысле «надеть» существует давно: такой пример есть еще у П. В. Анненкова в парижских записках 1848 года. Есть такое и у Достоевского, и у любимого Ерофеевым Розанова, да мало ли у кого:

Офицер окинул его с ног до головы несколько удивленным взглядом, улыбнулся слегка, пожал плечами и беспрекословно помог одеть пальто (Ф. М. Достоевский. Дневник писателя. Сентябрь – ноябрь 1877 г.).

Как сказала его жена моей жене (мы единственный раз был и в Ясной Поляне), «В утро, как пришло через газеты известие, что Синод отлучил его от Церкви, он собирался гулять и уже одел пальто» (В. В. Розанов. О «соборном» начале в церкви и о примирении церквей, 1903–1906).

– Я не скажу мужу, а сделаю ему сюрприз, – подумала больная, – вечером одену капот и пойду к нему в кабинет (Н. Э. Гейнце. Сцены из петербургской жизни. Современные сестрицы, 1912).

При этом уже давно такое употребление одеть часто оценивается как вульгарное. С. Л. Толстой в воспоминаниях «Мой отец в семидесятых годах» отмечал, что Л. Н. Толстой «справедливо возмущался, когда говорили „одеть“ пальто или пиджак вместо „надеть“» (Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников, 1978). Через полвека ситуация не изменилась: