Каллиграфия - Юлия Власова

— Моя яхта сейчас в ремонте, поэтому придется нам довольствоваться паромом, — грустно вздохнул Актеон.

…Франческо утверждал, что на яхте им было бы куда комфортнее, чем на переполненной людьми посудине, которая, к тому же, не отличалась прочностью и слегка кренилась влево. Чтобы подняться на верхнюю палубу, он вынужден был отстоять свой ботинок у прожорливой лестницы, между ступеней которой случайно угодила его нога. Прикасаться к полинялым поручням он отказался из брезгливости и в течение размеренной беседы Кристиана и Люси недоверчиво косился на доски настила, которые скрипели под нажимом и, вообще, вели себя очень ненадежно. Джейн же, ничуть не брезгуя облупившейся на перилах краской, стояла на корме и мечтательно глядела вдаль. Пилот, который доставил их на Крит и чье имя она узнала впоследствии, был не кто иной, как работник той самой лаборатории, куда определили четверых студентов. Анджелос — а именно так звали их спасителя — чинил аппаратуру и был у заведующего на побегушках: платил по счетам, привозил реактивы, договаривался с мастерскими о поставках мебели. Невзирая ни на его низкооплачиваемую должность, ни на его тихий нрав, а может, как раз благодаря этому тихому нраву, Джейн привязалась к нему всей душой и уже не мыслила ни дня без того, чтобы обмолвиться с ним хотя бы парой слов. Вскоре они стали так неразлучны, что без стеснения встречались по вечерам у калитки особняка Актеона. Франческо взял манеру подшучивать над англичанкой, которая на его колкости реагировала весьма сдержанно.

— Срослись, точно две мидии! — дразнился он, хохоча.

— Сам ты мидия, — отвечала на это Джейн и величественно удалялась.

Любовь делала ее сильнее, тогда как для Джулии любая привязанность или страсть была сродни удавке, мельничному жернову, повешенному на шею. Она не терпела ни притязаний, ни каких-либо намеков, а ухаживания так и вовсе почитала оскорбительными. Вот и сейчас Кристиан наблюдал, как один из пассажиров безуспешно добивается ее благосклонности, рассыпаясь в похвалах и возбужденно жестикулируя.

«Что за назойливый тип! — в негодовании подумал Кимура. — На ее месте я бы ему вмазал».

— Вы мне до смерти надоели, — жестко проговорила Венто, глядя куда-то в сторону и не внимая уговорам привязчивого господина. — Подите прочь!

Оставшись на нижней палубе, она намеревалась побыть в уединении и насладиться пейзажем. И тут к ней, как назло, прицепился этот южанин, причем был он отнюдь не в трезвом виде. От него пахло вином, с которым он явно переборщил, чесноком и еще какой-то гадостью.

— Послушайте, — мямлил он. — По-послушайте, у меня к вам предложение, то есть при-ик! — приглашение. Видите вон тот берег? Там, за лесом, мой дом. Оч-чень комф-ик! — ком-бельный… — произнести слово «комфортабельный» ему так и не удалось.

«Ну, почему, — с досадой думала Джулия, — почему, когда путешествие обещает быть незабываемым, к тебе обязательно пристанет тот, кто всё испортит?»

— Так вы согласны? — вопрошал господин. — Да-давайте сойдем на ближайшей пристани. Я угощу вас пирогом.

Джулия сделала нетерпеливый жест рукой:

— Проваливайте!

— Как? Что? — опешил южанин.

— Прочь! — повторила Венто, вглядываясь в горизонт и хмуря брови.

— Нет, вы пойдете со мной, и точка! — разозлился тот, властно опустив ладонь ей на плечо.

— Запятая, — поправила она и резко повернулась к нему. Кристиан видел ее лицо: свирепо сведенные брови, мечущий молнии взгляд и подрагивающие, плотно сомкнутые губы.

— Сейчас ему не поздоровится, — проронил Кимура, и Люси, которая, по своему обыкновению, без умолку болтала языком, поняла, что человек-в-черном ее не слушает.

— О, какие страсти! — воскликнула она, перегнувшись через перила. — Ставлю десять к одному, что Джулии не выйти сухой из…

Как раз в этот момент произошло нечто, отчего Франческо ахнул, Джейн отвлеклась от своих мечтаний, а Люси застыла, так и не окончив фразы. Приподняв незадачливого ухажера над палубой, Джулия Венто швырнула его в воду, как если бы тот был большой тряпичной куклой, а потом, словно бы она здесь вовсе и ни при чем, продолжила безмятежно любоваться морской гладью.

— Моя школа, — вполголоса произнес Кристиан, потирая руки, и Люси с неприятным удивлением отметила про себя, что он улыбнулся впервые с той минуты, как они сели на паром.

Люси не решалась выражать свою ревность открыто, потому что понимала, что на человека-в-черном не имеет никаких прав. Однако, когда в ее мозгу зародилась коварная мысль, она не отбросила этой мысли, а уцепилась за нее, словно утопающая за гнилую корягу.

В один из четвергов она не вернулась в особняк Актеона ни к ужину, ни даже к полуночи, и тогда усталый хозяин завалился спать, приказав мажордому сторожить вход на случай, если прогульщица вдруг заявится.

— Она ведь самым наглым образом прогуляла работу! — жаловался Кристиану грек, стягивая носки и зарываясь в одеяло. — Вот когда ты видел ее в последний раз?

Кимура прислонился к стене, запустив руки в карманы своего плаща.

— Хм, она везде и нигде одновременно. По-моему, в последний раз она штопала в гостиной свою накидку. Ах, да! Потом я видел ее в розарии, а потом мы вместе с Джулией и Джейн ходили смотреть зарю.

— Проморгали, значит, — констатировал Актеон. — Ее уход проморгали, — добавил он, когда Кристиан в недоумении наморщил лоб.

А Люси тем временем попивала виски в компании Морриса Дезастро, чье «логово» изнутри выглядело не менее роскошным, чем вилла грека.

— Наконец-то мне удастся убить сразу двух зайцев, — говорила она, покачивая бокалом. — И Спиру в могилу свести, и с соперницей расквитаться…

— Ого, у тебя и соперница появилась! — крякнул Моррис, закинув ногу на ногу и стряхнув с сигареты пепел. — Поделись со старым другом, кто она?

— Джулия Венто. Едва ли вы о такой слыхали. Кимура к ней неровно дышит, и это просто сводит меня с ума!

— Ой-ой-ой, сколько пылу! — поддразнил Дезастро. — Твоего приятеля, то бишь Кристиана, вскоре будут оплакивать, так что не усердствуй.

Подавившись, Люси судорожно отставила бокал и схватилась за горло, будучи непрочь схватить за горло и Морриса.

«Ах, подлец! — думала она, откашливаясь. — Ах, змея! Я и тебя отравлю, будь уверен».

Между тем, Моррис поднялся, хлопнул ее по спине и сказал напоследок:

— Не смешивай, Люси, работу и чувства. Как отдашься чувствам, тут-то и конец карьере.

«Карьера? — думала она, впивая ногти в ладони, в то время как моторная лодка везла ее к берегу Крита. — Карьера наёмного убийцы, или, быть может, бухгалтера-недоучки? А может, он имел в виду карьеру вора? Что ж, воровка из меня пока неважная. Но берегись, Дезастро: я и состоянием Актеона завладею, и твоим не премину. И ничего-то ты не получишь, ничегошеньки!»