Большая игра - Стюарт Слейд

Там было намного лучше, чем они ожидали. Многие женщины полагали, что их просто высадят в лесу и расстреляют. Но их встретили тёплые бревенчатые избы с печками. Еды тоже хватало, хотя поправиться им точно не светило. Но лагерь окружала колючая проволока, и запретку охраняли пулемётчики на дозорных башнях. Всё-таки это место оставалось тюрьмой.

Потом приехал человек от Красного Креста и сказал, что женщин и детей вернут в Германию. Большинство расплакалось. Суть этих слов была ясна — они больше никогда не увидят своих мужчин. Вновь появились грузовики, чтобы доставить их к станции, где ждал старый паровой поезд. Русско-польский пограничный переход организовали на совесть. Состав остановился, женщин вывели на улицу, на площадку с длинным рядом кабинок. Одна за другой они заходили внутрь, раздевались, складывали вещи в корзинку и переступали белую линию на полу, границу между Россией и Польшей. Там сотрудницы Красного Креста выдавали им новый набор одежды и небольшой пакет личных предметов первой необходимости. Некоторые попытались убедить их оставить обручальные кольца, дети просили сохранить уцелевшие игрушки, но они были непреклонны. Озвученная политика сводилась к тому, что раз у русских женщин из-за немцев нет обручальных колец, то не будет их и у немок. Русские дети лишены игрушек из-за немцев, значит и немецкие обойдутся.

После этого поезд вновь подали под посадку, на этот раз до польско-германской границы. Разнесли еду: по куску курицы, яблоку, и порции квашеной капусты. Так они доехали до Гёрлица[101], точнее до места, где город стоял раньше. Почти у самой границы состав резко принял в сторону от главной ветки и свернул на запасной путь, построенный наспех и плохо сохранившийся. Здесь располагалось нечто вроде лагеря беженцев, конторы и вокзала одновременно. Дальше рельсов не было. Женщины вывели из вагонов к столам, за которыми сидели усталые сотрудники Красного Креста. Кто-то спросил, почему они здесь опять пересаживаются. В ответ прозвучало непонятное слово «осадки». Что бы это ни значило, польские поезда не ходили на территорию Германии.

Вскоре подошла и её очередь.

— Как зовут? — спросила её женщина, сидевшая за столом.

— Эльза, маркграфиня Алексеевки.

Подозрительно прищурившись, женщина повторила вопрос.

— Эльза Шульц.

— Хорошо. В 1947 году вас звали так же? И где вы жили в то время?

— Да, так же. Моя семья из Гладбека[102].

Женщина вытянула из обыкновенной папки лист бумаги, заполненный в две колонки, и покачала головой.

— Среди выживших в Гладбеке Шульцев нет. У вас есть ещё кто-нибудь?

— Моя девичья фамилия Хайльсен, но…

— Увы, Хайльсенов тоже нет. Как видите, мы проверяем не среди погибших, а среди живых. Так намного быстрее, — она показала лист с двумя колонками имён, — вам знаком кто-нибудь?

Эльза неуверенно сказала:

— Нет, в Гладбеке было почти восемьдесят тысяч жителей.

— А уцелело меньше сотни. До Сожжения в стране жило шестьдесят семь миллионов немцев. Теперь до восьми не дотягивает. Многие погибли, когда американцы сбросили адские зажигалки. И ещё больше от неизлечимых травм, голодания и эпидемий. Наше население продолжает падать даже сейчас. Именно поэтому президент Херрик стремится вернуть из других земель столько немцев, сколько может. Теперь, фрау Шульц, прошу пройти вон туда, а я попробую помочь кому-нибудь ещё.

— Пожалуйста, скажите… вы встречали беженцев, чья семья уцелела?

Женщина молча покачала головой.

Они собрались в зоне ожидания. Оттуда их одну за другой приглашали на краткий медосмотр, фотографировали и брали отпечатки пальцев. А напоследок выдавали большой значок странного вида.

— Фрау Шульц, прикрепите его к платью и никогда не расставайтесь. Это ваш личный дозиметр, он должен находиться при вас постоянно. Раз в месяц вы обязаны показывать его квалифицированному врачу. Таков закон. Вот удостоверение личности и продовольственная карточка. Вы молодая и здоровая женщина, так что вам повезло — положен рацион второго класса. Если вы забеременеете, его повысят до первого. Но если вы превысите допустимую ежемесячную дозу, понизят до третьего или четвёртого.

День тянулся медленно, она сидела в сторонке и ждала. Наконец удостоверения и дозиметры выдали всем, и начали называть имена через громкоговорители. Эльза оказалась в числе первых. Её провели к другому поезду, он отвезёт её в общину, которая станет её новым домом. Центр приёма беженцев располагался в лесу под склоном гряды холмов, и когда состав её обошёл, раздался слитный женский вскрик.

Гёрлиц был довольно большим городом. Сейчас от него ничего не осталось. Почерневшие, обугленные руины, среди которых у окраины местами торчали остовы разрушенных зданий. В центре полегло всё. Прямо в середине было неестественным кобальтовым оттенком выделялось совершенно круглое озеро. Беженцы смотрели, напуганные этим видом и знанием, что такова судьба каждого крупного города Германии. До этого момента они знали, что страна уничтожена, но это были просто слова. А зрелище города, уничтоженного ядерным ударом, являло ужасающую действительность.

Всем раздали буклеты для знакомства с новой реальностью. Эльза отыскала страницу с фотографией странного круглого водоёма. «Кратерное озеро — озеро, образовавшееся в эпицентре взрыва адской зажигалки, применённой для уничтожения города. После взрыва земля просела, кратер заполнился смесью грунтовых и дождевых вод. Вода в озере радиоактивная и ядовитая одновременно. Всего в Германии более двухсот таких объектов, все они являются запретными областями».

Она вздрогнула и нашла слово, услышанное на границе — осадки. Для него тоже было пояснение. «Осадки — высокорадиоактивные отходы от взрыва адской зажигалки. Большая часть на настоящее время распалась до незначительных величин и не представляет опасности при нормальных обстоятельствах. Однако некоторые регионы до сих пор существенно загрязнены и их следует избегать. Один из них — Рурская долина. См. «Горячие зоны».

Эльза перелистала буклет по этому термину. «Хотя уровень радиации сейчас в целом упал до значений, которые не считаются опасными, сохранились области, где он существенно выше нормы. В большинстве случаев это десятикратное (или немногим меньшее) превышение безопасной дозы, но есть места значительно горячее. В самых опасных горячих зонах среди известных уровень излучения превышает средний на пять порядков. Его воздействие приведёт к смерти за несколько минут. Размер горячих зон варьируются от радиуса меньше метра до километра и больше. Они наиболее распространены в руинах городов и в общем случае появились там, где подрыв адской зажигалки произошёл на земле, а не в воздухе