Диктатор - CMD
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С Энтони тоже все оказалось просто и без проблем. Рейвенкловец, которому парни предали мои слова о том, что он может сидеть на попе ровно и не беспокоиться насчет отчисления, увидев меня, сразу же замахал руками и быстро произнес:
— Не надо ничего мне говорить. Я все понял и оценил. Буду должен.
— Я же тебя предупреждал…
— Да-да-да! Я — дурак. Доволен? Тогда замяли тему!..
А вот с Хаффлпаффом пришлось помучиться. Все же Инспекторская Дружина состояла: на почти восемьдесят процентов из слизеринцев самого мерзкого (особо умные и хитрые мараться не захотели) пошиба; двадцать процентов таких же "достойных" рейвенкловцев; ни единого, надо отдать им должное, гриффиндорца и… одного хаффлпаффца. Меня. Это представляло собой серьезный диссонанс в мировосприятии самого спокойного из факультетов. А тут еще радостные крики Метью Барнетта: "Видите? Видите? Он продался! А я говорил! Говорил!!!" подливали масла в огонь сомнения. Пока ему не верили, но уже начинали прислушиваться…
"Зачем?" — безмолвно вопрошали меня лица учеников родного факультета, когда я вошел в гостиную.
— Винсент? — остановила меня (хотя я на самом деле и не собирался никуда сейчас идти: удобный момент для промывки мозгов — почти весь факультет собрался здесь) Ханна Эббот. — Ничего не хочешь объяснить? Ради чего все это? Ради баллов?.. — рупором факультета задала она главный вопрос.
"Хм… Как и ожидалось, на факультете меня не поняли. И это нужно срочно лечить!"
— Так, — окинул я взглядом лица своих друзей, приятелей и просто хороших знакомых. — Садитесь. Разговор будет непростой.
Пока все рассаживались поудобнее, я пытался получше собраться с мыслями. Хотя в теории с доводами воззвания к рассудку учеников далеко не самого глупого факультета все казалось бы просто и понятно: "мы все — единый факультет", "слизеринцы — враги" и вообще чуть ли не "дружба — магия", однако был некий нюанс. В процессе формулировки этих установок требовалось проявить максимальную осторожность и корректность. Ведь следовало аккуратно пройти по тонкому лезвию: с одной стороны не обидеть Амбридж с ее Инспекторским Отрядом (ибо глупо верить в то, что она не узнает о моей речи), а с другой обрисовать проблему достаточно серьезную, чтобы она послужила оправданием моего участия во всем этом блудняке. Не скажешь же хаффлпафцам в лицо прямо и честно, что вступил я туда в основном ради свободного доступа за пределы Хогвартса, где, пользуясь отсутствием директора Дамблдора, в полночь ближайшего новолуния я собираюсь провести темномагический ритуал?
"Но посмотреть на их лица было бы забавно," — внезапно подумал внутренний голос.
Прокашлявшись от разыгравшегося воображения, мысленно послав во все места тупого шутника, не умеющего выбирать время для шуток, я, призвав на помощь своим навыкам красноречия Гермеса, хриплым голосом начал:
— Не все так просто и очевидно, каким кажется на первый взгляд…
— А как? — вскочил и прокричал всю комнату прямо-таки пылающий праведным гневом Барнетт. — Ты предал дружбу факультета! Ты встал на сторону Слизерина и Амбридж против Дамблдора…
— Мистер Барнетт. Будьте любезны не перебивать меня. Все вопросы — после!
— Да ты…
— Метью! — строго одернул младшекурсника Эрни. Недовольно бурча под нос, пацан все же подчинился старосте и сел на место.
"Хорошо быть молодым максималистом! Из-за отсутствия мозгов и жизненного опыта страха нет совсем… Ах, детство, прекрасная пора!" — с легкой завистью подумал я и, прогоняя лишние мысли, помотал головой.
— Так. На чем я остановился? Ах да… Взгляд… Каждую ситуацию… Нет. Не так. Каждую проблему, чтобы не упустить какого-нибудь возможного решения, следует тщательно рассматривать с разных точек зрения…
Дальше мне пришлось выложиться на полную. Потихоньку косноязычие из-за скомканного чертовым Барнеттом начала речи меня покинуло. Я разливался соловьем, беспардонно пользуясь годами зарабатываемым как раз ради какого-нибудь такого случая авторитетом. Иногда гротескно преувеличивал угрозу, иногда — доводил до абсурда возможные последствия. Будь здесь башня сине-бронзовых, скорее всего, несмотря на все мое влияние, попытка оправдаться закончилась бы пшиком. Ибо заблуждения — естественная профессиональная болезнь умников (причем, чем старше организм — тем чаще встречается эта болезнь), что делает таким же обыденным навык эти заблуждения автоматически фильтровать. Но здесь же Хаффлпафф! Здесь больше всех других факультетов делают упор на чувства! И поэтому к моим словам не только прислушивались, но и верили…
— …Так что, если я не буду членом Инспекторского Отряда, то шансов защитить вас у меня будет много меньше. А баллы… Баллы всегда были шлаком! А уж в этом году...
— Но если ты будешь среди них, то кто помешает тому же Малфою тебе просто приказать? — задал из задних рядов кто-то совершенно правильный, но весьма болезненный для меня вопрос.
— Всего не скажу, но, только между нами, кое-какие возможности у меня будут…
— То есть нас будут обыскивать… руками? — задали вопрос сзади. Там с притворной стыдливостью опустив глаза вниз, стояла опоздавшая к началу и поэтому сейчас подпирающая дверной косяк раскрасневшаяся после очередного своего свидания Леа Линкс.
— М-м-м… — я предельно откровенным взглядом окинул фигуру семикурсницы. Она все поняла правильно, но ничуть не смутилась, а только с поощряющей улыбкой на лице чуть подразвернула плечи, чтобы мантия получше обтянула ее "верхние девяносто". А там, надо было признать, было что обтягивать. И явно больше девяноста...
Очень нередко случается так, что многие девочки, бывшие в детстве типичными "гадкими утятами", годам к шестнадцати-семнадцати расцветают и превращаются в писаных красавиц. И наоборот, бывшие куколками, становятся совсем непривлекательными в юности, что часто приводит к серьезным срывам во время первого "переходного возраста". Вот и Леа была таким же "гадким утенком"… курса до шестого. Сейчас же это была пышнотелая красотка, на статях которой невольно залипал масляный взгляд волшебников от четырнадцати и старше. Да и в маггловском мире мисс Линкс вряд ли пришлось бы жаловаться на одиночество. Плюс, соответствуя фамилии, она была наделена
