Диктатор - CMD
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот так? — продолжила Лиа и повела руками по себе. Ткань и без того не слишком широкой мантии от этого натянулась, бесстыдно обтянув все прелести молодой волшебницы.
— Кхм… — слегка пересохло у меня в горле. "Вот же ж ведьма! — с оттенком восхищения подумал я. — Чертовы гормоны!"
"Полукровка, но достаточно известного рода. А может… замутить с ней чего?" — задумчиво предложил внутренний голос.
"Если даже отбросить тот факт, что я так никак и не могу выкинуть из сердца Летицию, то… девочку-то тебе не жалко?"
"В смысле? Рано или поздно она все равно расстанется с…"
"Ты идиот, или как? Подумай, что с ней сделает сначала Амбридж (и с нами тоже), а потом доделают Дэвисы! И вообще, сейчас совсем не время для таких мыслей!"
— Не надо шутить над этим. Я не хочу узнавать из заголовков газет, на каком этапе привитая безнаказанность слизеринцев станет ограничиваться их воспитанием. И будет ли вообще…
"А если?", "А что?", "А как?" — в ответ со всех сторон на меня посыпались вопросы. Отболтавшись от большинства из них, я смог более-менее успокоить факультет. Подвел итог Седрик Диггори, смогший не без участия "административного ресурса" (читай профессоров, промывающих по приказу Дамблдора студентам мозги) восстановить часть своего бывшего когда-то очень серьезным влияния на факультет. Диггори, к большому удивлению Барнетта, тоже встал на мою сторону.
— Ребята, я верю ему. Если дело пойдет совсем плохо, то любого другого студента за драку с отрядом Амбридж отчислят, а Крэбба — всего лишь накажут. Кто еще из нас способен на такое самопожертвование?
В общем, после разъяснений и расстановки правильных акцентов мое "самопожертвование" оценили и приняли. Воистину, "словом можно полки за собой повести".
Правда не все. И с одним таким "полком" пришлось поговорить отдельно.
— Стой, Барнетт, — догнал я четверокурсника в коридоре факультетского общежития и, схватив за плечо, развернул к себе лицом.
— Чего тебе, Крэбб?! — вырвался он.
— Слушай сюда, — легонько толкнул я его к стене. — Я признаю за тобой право решать самому за себя. Не лезу в твои дела. Не трогаю… ну если ты совсем уж не зарываешься. Но давай и ты тоже будешь придерживаться такой политики? Разве это не будет справедливо? Оставь в покое меня и мы спокойно разойдемся бортами...
— А как же остальные?
— И остальных тоже. Зачем ты их тащишь за собой? Они не хотят лезть во всю эту идиотию!
— Они не твои рабы, чтобы ты решал за них! — начал горячиться Барнетт.
— Но и не твои, чтобы решал ты, не так ли? Или же ты записался в рабовладельцы?
— А откуда ты знаешь, что не хотят? Сам — темный маг, и продался Малф…х-р-р-р
— Послушай, — резкий шаг вперед, левой рукой перехватываю Барнетта за кисть с волшебной палочкой и вытягиваю далеко себе за спину, а правым предплечьем легонько придавливаю шею надоедливого агента Дамблдора к стене. Этот разговор мне уже начал надоедать, а лимиты терпения были уже без остатка вычерпаны уговариванием факультета. — Послушай меня внимательно. Это мое. Желание. И. Решение. И отстаивать его буду любыми способом! Ты понял?
— А если нет? Убьешь меня, как своего папашу?
— Я тебя уже третий курс понять не могу! Если я, темный маг, убил другого темного мага, значит я хороший маг, не так ли? А если я хороший маг, убивающий темных магов, что же ты, считающий себя светлым, ко мне вяжешься? Значит ли это, что тебе не нравится, что я убиваю темных? А значит ли это, что ты сам темный?
Барнет замер на месте, смешно выпученными глазами глядя на меня. В черно-белом, предельно максималистичном мышлении школьника: "[только] светлые маги совершают [только] добрые поступки, а темные — [только] плохие и злые", минус на минус: "темный маг убил темного мага" дал плюс: "маг хороший". Данный результат в свою очередь вступил в конфликт с установками нормального воспитания: "отцеубийство — тяжелейший грех", в результате чего мозг парня выдал критическую ошибку и остановил работу.
Впрочем, ступор не продлился долго. Мет помотал головой, а потом, надо отдать должное, быстро подобрал достойный ответ:
— Не лезь мне в мозги, Крэбб!
— Жаль, по-хорошему ты не понимаешь, — с тяжелым вздохом признал я и со всей силы надавил рукой на шею Барнетта. Тот от боли затрепыхался и захрипел, но сил и массы у меня было поболе, а беспалочковой магией хаффлпаффец пока не владел. Выдержав длинную паузу, чтобы воздуха в легких осталось поменьше и слова прозвучали более веско, я произнес:
— Еще раз. Хочешь сдохнуть сам — пожалуйста. Дохни как и сколько тебе угодно! Хочешь сдохнуть вместе со всей своей семьей — тоже не собираюсь тебе мешать. Но факультет в это не тяни. Мы договорились? — я отпускаю его горло, позволяя парню схватить немного воздуха. Тот рефлекторно чуть-чуть ныряет вперед, и пытает вдохнуть:
— Кхр-еры-ы…
— Не слышу, мы договорились? — я легонько толкаю Барнетта обратно в стену, чтобы соприкосновение затылка с камнем поставило ему мозги на место.
— Да… — сипит он в ответ. — Но вернется Дамблдор…
— Вернется или нет, это тот еще вопрос. Даже если и да, то до этого "счастливого момента" нужно еще всем нам дожить… А теперь, — я хватаю парня за мантию и толкаю в сторону его спальни, — свали нахрен с глаз моих!
Внимательно проводив молодого мага взглядом, не дай бог у пацана взыграет эго, и он полезет в магическую драку, я пошел к себе. Готовиться. Ближайшее новолуние, в ночь на восемнадцатого апреля, настанет уже через десять дней.
Интерлюдия 22
— Как я уже предупреждала вас, Минерва, — разговор двух немолодых женщин в одном из пустынных коридоров Хогвартса становился с каждым следующим произнесенным словом все менее и менее томным, — я никогда и ни за что не потерплю измены! А Дамблдор — изменник! Он самолично признался в том, что подстрекал учеников к мятежу и готовил заговор! Он будет пойман, осужден и посажен в Азкабан, где ему давно
