Гуннора. Возлюбленная викинга - Юлия Крён

Ее родителей убил северянин. Человек, разделявший ее веру в богов, сохранявший обычаи, которые ненавидел Ричард. Гуннора закрыла глаза. Истина была подобна мечу, разрубавшему все, что приближалось к нему: упрямство, с которым девушка придерживалась старых традиций, ее презрение к Ричарду, тоску по утраченной родине.

Что ей осталось после удара этого меча?

Достаточно было открыть глаза, пройти взад-вперед по тесной комнатенке, подумать над тем, как выжить самой и как спасти сестер.

Но как бы она ни хотела выбраться отсюда, это представлялось невозможным. Невозможно бежать из этой хижины, невозможно скрыться от воинов, ни сейчас, когда светило солнце, ни ночью.

Остановившись, Гуннора присела на корточки и нацарапала на земляном полу руну «эйваз», руну смерти, и имя Агнарра рядом. Сработает ли руна, если ее не вырезать в дереве? А главное, сработает ли руна, если Гуннора будет сомневаться в ней?

Вечером в комнату вошла девушка, жившая среди воинов. Она принесла Гунноре миску с кашей и кружку козьего молока. Заметив руну на полу, девушка так испугалась, что выронила миску и выбежала наружу.

Гуннора посмотрела на кашу, рассыпавшуюся по полу рядом со смертоносной руной. Может ли руна отравить еду?

Нагнувшись, она собрала кашу в миску и съела ее с комьями земли. Нужно было набираться сил, к тому же Гуннора знала, что ничто так не отравляет человека, как ненависть. То, что все эти годы она ненавидела не того человека, не ослабляло это чувство, и им нужно было воспользоваться, чтобы выжить.

Гуннора как раз доела, когда на руну вновь упал вечерний свет из дверного проема. Человек, вошедший в хижину, остановился перед ней. Гуннора не поднимала голову, уверенная, что это Агнарр. Она не хотела показывать ему, насколько ей страшно. Но ничего не происходило. Перед ней стояла пожилая женщина с едва тлеющей лучиной в руке. Легкий ветерок развевал ее седые распущенные волосы. На женщине не было головного убора, как полагалось старухам, да и глаза ее оставались молодыми. И злыми.

— Ты знаешь руны?

Гуннора упрямо посмотрела на нее.

— Кто ты такая?

Старуха закрыла за собой дверь.

— Эгла. Я мать Агнарра. Я хотела посмотреть, что за женщина околдовала моего сына.

Эти слова показались Гунноре странными. Она еще никогда не чувствовала себя столь обессилевшей. Никогда ее руническая магия не была столь слабой. Но Эгла смотрела на нее с уважением. Она подошла поближе, не наступая на руну на земле. Похоже, старуха знала ее значение.

— Ты хочешь убить его? — с любопытством спросила Эгла.

— Он убил моих родителей.

Старуха кивнула.

— Понимаю.

Следующие мгновения прошли в молчании.

— И больше ты ничего не скажешь? — удивленно поинтересовалась Гуннора.

— Если он позволит себя убить, то заслуживает смерти.

Лучина все тлела, но не освещала лицо Эглы. Ее глаза напоминали черные дыры.

— Когда я была маленькой, — начала рассказывать она, — моего отца ударил бык. Отец умирал три дня. Моя мать послала трех рабов, чтобы те поймали быка, собственноручно убила его и зажарила его мясо. Вся наша деревня наелась досыта. Мать сказала, что раз уж отец умер, пусть это будет не зря. — Старуха помолчала. — Люди умирают, тут уж ничего не поделаешь. Но добрая смерть должна приносить славу или хотя бы пользу. Агнарр убил моего мужа, своего собственного отца, и чтобы это было не зря, он должен стать правителем Нормандии. Если же он окажется настолько глуп, что позволит тебе убить его, то пусть его смерть принесет тебе пользу. Будь осторожна и не позволь его людям убить тебя.

Гуннора не могла понять, что же такое говорит старуха.

— Ты думаешь, я сильнее его? — вырвалось у нее.

Эгла захихикала.

— Нет, но будь ты сильнее или хотя бы хитрее, я бы не пролила по нему и слезинки. Откуда тебе ведомо искусство рун?

Гунноре удалось скрыть свое изумление этим разговором. Она хотела, чтобы старуха ушла, но пока Эгла оставалась здесь, Агнарр не осмелится войти в эту хижину. К тому же у нее можно что-нибудь узнать о враге.

— От матери, — признала Гуннора. — Она была мудрой женщиной.

— Хм. — Эгла презрительно поморщилась. — Женщины всегда мудрее мужчин. И слабее. Они не могут дать сдачи, им приходится сражаться иначе, не мечом или кулаком. Они не могут делать ставку на силу, только на хитрость. — Женщина вздохнула. — Но это может быть полезным, знаешь. Мужчины подстреливают дичь, а мы гадаем на внутренностях принесенной ими птицы. Мужчины оставляют на земле глубокие следы, мы же поднимаемся на цыпочки, чтобы снять яблоко с ветки. Эта работа кажется им презренной, но они упускают то, что мы знаем с малых лет: даже подгнивший плод сладок. А когда они спят с нами и мы не можем даже пошевелиться, наши мысли остаются свободными. Каким-то образом мы можем воспользоваться собственной слабостью.

— Что же мне делать? — спросила Гуннора.

Старуха не ответила. Казалось, она погрузилась в собственные мысли.

— Мужчины быстрее бегают, быстрее скачут на лошади, быстрее убивают, но иногда эта скорость не приводит их к цели. Иногда добиться своего помогает только терпение.

— Чего же мне терпеливо дожидаться? Своего поражения?

— Ты не потерпишь поражение, если соблазнишь его или околдуешь. В конце концов, это одно и то же.

Гуннора пожала плечами.

— И так я смогу одержать победу?

Она была уверена, что Эгла ничего не ответит на это, но вдруг старуха улыбнулась и склонилась к ней.

— Когда-то Агнарр возжелал одну девушку, но не заполучил ее. Берит. С тобой он захочет насладиться своим триумфом, захочет увидеть твои слезы. Но пока ты не заплачешь, ты останешься жива. А это уже победа.

Гуннора почувствовала теплое дыхание старухи. Один из ее волосков коснулся щеки девушки, и той стало противно. Уж лучше бы Эгла ее ударила.

— А ты плакала когда-нибудь? — спросила она.

Эгла все еще улыбалась.

— Никогда. Иначе как бы я дожила до этих лет?

Они опять помолчали. В щели больше не падал солнечный цвет, воцарилась тьма. Вскоре и лучина погаснет.

— Значит, ты советуешь мне не плакать. Что мне еще сделать, чтобы спасти свою жизнь?

Эгла облизнула губы, в полумраке казавшиеся синеватыми.

— Мне сказали, ты спала с герцогом Ричардом. У него было много женщин, красивых женщин. Если ты сумела прельстить его, то сможешь соблазнить любого мужчину.

У Гунноры кровь шумела в ушах.

Соблазнить и околдовать. Для Эглы это было одним и тем же, для Гунноры — нет. Околдовать кого-то можно рунами, соблазнить — телом. Она больше не верила в силу рун, узнав, что убийца ее родителей не был христианином. Но ее тело все еще оставалось молодым и сильным. Она сумела возлечь с Ричардом, даже наслаждалась этим. Выдержать прикосновения Агнарра будет намного сложнее, но она выживет, а это главное.