Военное просвещение. Война и культура во Французской империи от Людовика XIV до Наполеона - Кристи Пичичеро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 4
Нация воинов
Демократизация героизма
Едва улеглась пыль на поле боя при Фонтенуа, как пропагандистская машина Бурбонов уже пришла в действие. Спустя четыре дня после сражения Людовик XV, дофин и сливки французской знати собрались между богато украшенных арок и колонн королевской церкви в Версале, чтобы отпраздновать майскую победу 1745 года мессой “Te Deum”. Спустя еще пять дней масштабная служба с участием 40 епископов состоялась в соборе Парижской Богоматери. К концу месяца праздничные богослужения прошли в церквях по всему королевству, сопровождаемые торжествами невиданных масштабов.
“Te Deum”, также известный как «Амброзианский гимн», был религиозной хвалебной песнью конца IV – начала V века, которая во Франции в XVII веке обрела политический характер. При правлении Людовика XIII ее пели для выражения благодарности Богу на королевских свадьбах, днях рождения и по случаю военных побед. Людовик XIV и его министры, творцы королевской пропаганды, превратили интимный и благочестивый праздник в национальное событие, которое Мишель Фожель называет cérémonie de l’information — информационной церемонией[256]. Корона составила официальный королевский отчет, чтобы увековечить это событие, подготовила письмо и распространила среди духовенства каждой епархии, чтобы письмо прочитали и повесили на двери церкви, а после провели праздник с мессой “Te Deum”. Но чтобы превратить церковное празднование в событие, которое привлечет внимание как можно большего числа французских подданных, к религиозным мероприятиям добавили мирское зрелище и безудержное веселье. После католической службы в каждом городе прошли роскошные празднества, финансируемые государством: оружейный салют, фейерверки, световые представления, пиры и застолья. Еда и напитки щедро раздавались городским жителям, и веселый кутеж продолжался до раннего утра.
Как cérémonie de Vinformation “Te Deum” преследовал важные политические цели. Во-первых, он передавал королевские слова, образы и милость людям, которые почувствовали величие и щедрость монарха, приняв участие в представлениях, пирах и возлияниях. Он также представлял собой попытку короны контролировать информацию и общественное мнение через утвержденное королем освещение событий. Слова гимна, восходящие к эпохе первой династии французских королей в IV веке, утверждали союз между Богом и Францией через фигуру монарха, под эгидой которого происходили различные благие события: “Salvum fac populum tuum, Domine, et benedic hereditati tuae I Et rege eos, et extolle illos usque in aeternum” («Спаси, Господи, народ Твой, и благослови наследие Твое ⁄ Управляй им и вознеси его навеки»). Празднование королевских побед с давних времен подчеркивало связь между божественной силой и королевской деятельностью. Поскольку король управлял всеми вооруженными силами, его боевые заслуги доказывали, что Бог благоволит французской монархии[257].
Описания сражений и картины того периода отражают традиционное представление о короле как главном военном герое[258].
Рис. 11. Первая страница описания битвы при Фонтенуа, 29 мая 1745 г. La Gazette de France, № 24. Источник изображения: Национальная библиотека Франции
Полное описание битвы при Фонтенуа, опубликованное 29 мая в Gazette de France, однозначно это подтверждает. В то время как победа была заслугой военного гения маршала Морица Саксонского, автор статьи приписывал всю стратегическую и тактическую силу Людовику XV[259]. Само название статьи показывало, что она будет «описанием битвы при Фонтенуа и победы королевской армии, управляемой Его Величеством и одержавшей победу над армией союзных держав». Первые строки текста представляют короля в качестве главного лица, принимавшего решения, а Морица Саксонского – лишь как исполнителя: «Король, преисполненный решимости начать кампанию года во Фландрии с осады города Турне, Его Величество передало управление над своей армией маршалу Саксонскому, который отправился туда в начале прошлого месяца, чтобы выполнять приказы, полученные от Короля» (рис. 11).
Картина Пьера Ланфана (1704–1787), увековечившая это сражение, содержит традиционные образы: короля на переднем плане, в королевских красных одеяниях и военных регалиях, верхом на белоснежном жеребце. Изображение передает ту же идею. Людовик XV показывает на Морица Саксонского жестом, похожим на жест на фреске Микеланджело «Сотворение Адама», давая понять, что он выбрал маршала для исполнения приказов, которые привели к победе. Монарх смотрит на зрителя, словно ожидая признания своих превосходных решений. Личное письмо короля, написанное Морицу Саксонскому через день после сражения, также отражает принципы, связанные с военной ролью и героизмом короля. В нем Людовик XV описывал свою связь с Богом, который даровал победу именно ему. В общих чертах он признавал роль своих солдат и очень уклончиво – роль Морица:
Мой кузен, как бы велики ни были успехи, которые Бог даровал моим воинам в последней кампании, теперь я получил более важный знак Его могущественной защиты в победе, которую я только что одержал над своими врагами. Если я обязан ей мужеству своих солдат и особенно своим гвардейцам и карабинерам, ты тем не менее также внес свой вклад храбростью, советами и дальновидностью[260].
Мориц Саксонский был низведен до роли советника, а личность единственного настоящего героя перед Богом не вызывает сомнений (рис. 12).
Однако, вновь подтвердив особую связь между Богом и королем в роли главного вдохновителя битвы и героя, “Te Deum” и отчет о королевском сражении, зачитанный в церкви, также узаконили роли первого и второго сословий и обновленное обоснование общества, разделенного на социальные слои [Dziembowski 1998: 373]. Священнослужители, первое сословие, исполняли свою роль, благодаря Бога через молитву о его милости в присуждении победы. Знатные представители второго сословия были отмечены в роли героических военных, которые сражались за короля, славу и спасение Франции и ее жителей. В описании сражения, опубликованном в Gazette de France, первые две страницы были посвящены действиям короля и Морица Саксонского. На третьей странице признавались заслуги других знатных людей – Луи Жоржа Эразма, маркиза де Контада (1704–1795), Шарля, герцога де Фитц-Джеймса (1712–1787), и других, – пусть и в форме простого списка. Военный героизм имел строгую и сложную иерархию. Люди, не имевшие отношения к королевской семье и дворянского происхождения, а также не бывшие белыми мужчинами-европейцами, оставались незамеченными.
Вольтер, присоединившись к шумным празднованиям, «воспользовался случаем с инстинктом прирожденного журналиста» и связался с военным министром д’Аржансоном, чтобы узнать подробности сражения и составить хвалебную поэму [Skrine 1906: 214]. Вольтер написал «Фонтенуа», произведение на стыке сти-
Рис. 12. Пьер Ланфан. Битва при Фонтенуа, 11 мая 1745 г. Источник изображения: Gerard Blot. Chateaux de Versailles et de Trianon. © RMN-Grand Palais. Art Resource,
