Заколдованная рубашка - Н Кальма

В самом городе отдельные кучки бурбонских солдат еще схватывались с гарибальдийцами, но главные районы и здания были уже в руках волонтеров.

Выстрелы мешались с песнями, смех — с криками боли и страха. Все было так же, как во всех освобожденных от тирании городах. Вдруг кто-то крикнул, что в форту Кастелламаре заперты лучшие люди Сицилии, что там уже давно томятся патриоты, которых арестовали Сальцано и Манискалько.

— В форт! Освободим патриотов! — загорелись гарибальдийцы.

Несколько человек сразу устремились к форту. По дороге к ним присоединялись еще и еще люди — всем хотелось принять участие в благородном деле. У форта Кастелламаре собралась огромная толпа.

— Свободу патриотам! Долой замки и решетки! Долой навсегда Бурбонов! — кричали осаждающие.

Перепуганный гарнизон отступил. Гарибальдийцы и их добровольные помощники принялись таранить какой-то железной кувалдой ворота форта, сбивать ружейными прикладами замки. Но ворота были крепостные — железные, непробойные, в железных же шипах. По ним били, а они отзывались только глухим звоном и никак не поддавались. Чем труднее было их пробить или сорвать с петель, тем все больше входил в азарт собравшийся народ.

— Потерпите, братья! Скоро вы будете на свободе, друзья! Мы пришли вас освободить! Свобода! Свобода! — кричали из толпы, как будто узники сквозь стены могли услышать эти ободряющие, дружеские голоса.

Вдруг послышались выстрелы, и два или три человека, возившиеся с замками, упали. Из-за угла форта появились бурбонские солдаты, которых вел статный офицер с красивым и характерным лицом. В левой руке офицер держал револьвер и беспрерывно стрелял в толпу у тюрьмы, выбирая гарибальдийцев, заметных по своим красным рубашкам.

— Вперед! Разогнать этот сброд! — скомандовал он.

Солдаты бросились на атакующих. Завязался бой. Кое-кто из жителей, не выдержав схватки, побежал. Между тем одному из гарибальдийцев удалось пробить замок на воротах, и они вдруг распахнулись. Атакующие и бурбонцы хлынули во двор форта. Одни старались пробиться внутрь здания, к камерам, чтобы выпустить заключенных, другие — помешать в этом деле. Бурбонский офицер продолжал стрелять, по-прежнему выбирая свои жертвы среди красных рубашек.

Но вот атакующие пробились внутрь казематов. Схватка докатилась до узких каменных коридоров. Теперь бились у самых дверей камер, у каждого замка. Весь форт уже знал, что пришли освободители и теперь сражаются с бурбонцами за свободу узников. Из-за дверей казематов неслись подбадривающие гарибальдийцев крики:

— Бей бурбонцев! Долой тиранов!

— Скорее сбейте замки, мы будем сражаться вместе с вами!

— Долой Франциска!

— Да здравствует Гарибальди, наш освободитель!

В то время, как в Кастелламаре шел бой, на другом конце Палермо, в здание суда, где обосновался штаб Гарибальди, вбежал задыхающийся, растрепанный мальчуган с лохматой собакой на ремне.

— Генерал Галубардо здесь? — еле дыша от быстрого бега, обратился он к часовому.

Тот подозрительно на него покосился:

— А тебе он зачем?

— Нужен, — кратко отвечал мальчуган. — Ну, так здесь он? Да говори скорей, а то время идет!

— А тебе что, очень некогда, полента подгорит? — насмешливо справился часовой.

— О, мул несчастный! — с сердцем выговорил мальчуган и вдруг молнией, как ящерица, проскользнул у часового под рукой и кинулся вместе со своей собакой к лестнице.

— Стой! Стрелять буду! — завопил часовой.

— Стреляй! — сердито отозвался мальчишка. — Стреляй, Марио, если ты так глуп, что не узнаешь своих! — И с этими словами мальчишка и собака исчезли за поворотом лестницы.

Часовой Марио растерянно глядел наверх.

— Гм, видать, парень правду сказал… Кажется, и впрямь я видел его где-то. Никак, у Вито, а может, и в Парко. И собаку его видел, клянусь святым Джузеппе! Но куда это его несет? И зачем ему так срочно понадобился генерал?

А мальчишка уже бежал по верхней галерее суда, понукая собаку:

— Ищи, Ирсуто, ищи, миленький! Генерала ищи, понимаешь? Генерала Галубардо. Скорее, скорее, Ирсуто!

Ирсуто, словно понимая волнение хозяина, яростно тянул его в глубь коридора. Но вот пес остановился у закрытой двери, оглянулся на Луку и засопел.

— Здесь? Галубардо здесь? — Лука перевел дыхание и осторожно постучал.

— Войдите! — отозвался женский голос.

— Ох, Ирсуто, ты ошибся! — с упреком сказал Лука, но все-таки толкнул дверь. Ирсуто бросился в комнату, увлекая за собой мальчика.

Одним прыжком Лохматый перемахнул комнату и облапил юношу, сидевшего у стола спиной к двери. От неожиданности тот выронил бутылку чернил, которую держал в руках, и грязно-белая шерсть Ирсуто вмиг окрасилась в великолепный черный цвет. Однако ни Ирсуто, ни юношу это не остановило, и на глазах пораженного Луки они продолжали жарко обниматься.

— Ирсуто, собачка, как я рада! Лука, как хорошо, что ты здесь! А я уже так тревожилась! — лепетал юноша, уже вымазанный с ног до головы чернилами не меньше, чем Лохматый.

— Ох, да это ты, Лючия! — наконец-то узнал Лука и схватил ее за руку. — Где Галубардо? Он мне очень нужен! И чем скорее, тем лучше!

— Уехал с офицерами в порт, — отвечала Лючия и тотчас же затормошила мальчика: — Где ты пропадал? Не знаешь ли чего о синьоре Алессандро? Я прямо извелась — ведь ни о нем, ни о Пучеглазе с Монти до сих пор нет никаких известий. А где твой синьор Леоне? — спросила она наконец.

У мальчика сразу задрожали губы, и Лючия испугалась.

— Что, погиб? Говори, говори скорей!

— Жив, но сильно ранен, — торопливо отвечал Лука. — Я тебе после все расскажу, а сейчас мне надо бежать. Если нет Галубардо, я сам как-нибудь постараюсь пробраться в форт.

— В форт? Но зачем тебе в Кастелламаре? — удивилась девушка.

— Да там же все наши сидят… Я видел через решетку их всех. А еще раньше их увидел Ирсуто, — все такой же скороговоркой объяснял Лука.

— Наши? Их увидел Ирсуто? Да какие же наши? Волонтеры? — все еще не понимала Лючия.

Лука потерял терпение.

— О мадонна, какие бестолковые эти женщины! Ну, я тебе все после расскажу. А сейчас побегу… Ведь синьор Алессандро и Лоренцо видели меня тоже и, наверное, ждут, что я приведу помощь…

Мальчик побежал к двери, и за ним следовал выпачканный в чернилах Ирсуто. Только тут Лючия вышла из своего оцепенения и кинулась к Луке:

— Постой! Я иду с тобой! Я только сейчас поняла — синьор Алессандро и двое остальных здесь, в форту… — Она отбросила пачку каких-то бумаг и схватила широкий сицилийский нож. — Как ужасно, что нет генерала! А ты вправду их видел? — допрашивала она мальчика. — Может, их уже казнили?

Вместо ответа мальчик поцеловал скрещенные пальцы обеих рук, и Лючия немного успокоилась.

Они выбежали на улицу, Ирсуто — за ними. Откуда-то еще доносилась ружейная пальба, но улицы были уже запружены ликующими людьми. Проходивших гарибальдийцев окружали, обнимали, кричали им слова благодарности и привета:

— Да здравствует единая Италия! Да здравствует наш герой Гарибальди!

Мальчик и девушка еле пробирались сквозь праздничную толпу.

По дороге Лука успел рассказать Лючии, что Мечников был сильно ранен разорвавшимся снарядом и долго пролежал без сознания на земле, пока его не нашел он, Лука. Его перенесли в абруццкую хижину. Лука думал, что его офицер не проживет и ночи. Однако, к великой радости пастушонка, Мечников очнулся, попросил, чтоб его перенесли в госпиталь, и приказал Луке непременно найти Александра или Пучеглаза и сообщить им, что он ранен. Лука не хотел уходить, он все еще не был уверен, выживет ли его уффициале, но Мечников решительно прогнал его от себя.

— Я и пошел и добрался до Палермо, когда наши уже были в городе. Ирсуто, конечно, тоже со мной. Вот мы идем с ним по окраине и проходим мимо какого-то не то замка, не то монастыря. Стены толстые, высоченные. И вдруг мой Ирсуто как завизжит! Как затанцует! — с увлечением рассказывал Лука. — Ну, я, конечно, удивился: кого это так приветствует мой песик? Оглядываюсь во все стороны, слышу — кто-то тихонько подсвистывает. Задрал голову, а в стене, над самой моей головой, — оконце за решеткой. И оттуда, кто бы ты думала, глядит? Оттуда глядят на меня и на Ирсуто и машут мне и улыбаются наши — Пучеглаз и Монти. А рядом еще такое же оконце, и там виднеется голова синьора Алессандро. Он-то меня не видел, зато Пучеглаз тотчас заметил и принялся свистеть Ирсуто.

Лючия с замиранием сердца слушала этот рассказ. Значит, Алессандро здесь, близко. Значит, может, еще сегодня она его увидит…

44. Клинок врага

Раздался страшный грохот, и снаряд ударил в стену дома в нескольких шагах от Лючии и Луки. Стена рухнула, точно дом был картонный. Тучи известки поднялись к небу и мельчайшим едким туманом окутали улицу. Послышались отчаянные вопли: «Стелла! Стелла!» Толпа мгновенно собралась возле какого-то сарая и с ужасом смотрела на разрушения.