Категории
Самые читаемые
onlinekniga.com » Научные и научно-популярные книги » История » Заколдованная рубашка - Н Кальма

Заколдованная рубашка - Н Кальма

Читать онлайн Заколдованная рубашка - Н Кальма

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Перейти на страницу:

Вдруг он вскочил, прислушался:

— Едет! Она едет! Она сейчас будет здесь! — Поспешно и лихорадочно он начал приглаживать волосы, застегивать рубашку у ворота. — Она сейчас войдет! — повторял он.

Лючия, не понимавшая слов, сразу поняла, кого он ждет. В самом деле, залаял Ирсуто, и у дома остановилась коляска. Своей уверенностью Александр заразил даже девушку. Она задрожала и, сев у постели Александра, не сводила глаз с двери.

Вот на лестнице послышались шаги. Кто-то подымался. Все ближе, ближе… Лючия не выдержала, вскочила, подбежала к двери. И в ту же минуту дверь отворилась, и на пороге встал Гарибальди.

Он не заметил смятения, вызванного его приходом. Генерал был бледен и хмур. Усталые морщины перерезали его лоб. Он бросил быстрый взгляд на Лючию:

— Ты уже знаешь?

Девушка кивнула.

— И… не жалеешь о нем?

— О предателях не жалеют, — отвечала Лючия.

— Даже умереть не сумел достойно! — с отвращением вымолвил Гарибальди.

Он подошел к постели. Ему сразу бросились в глаза темные тени на веках Александра, его влажные волосы. Гарибальди столько раз видел на своем веку умирающих, что никогда не ошибался.

— А, это вы, генерал? — сказал вдруг ясным голосом и по-итальянски Александр, подавая руку. — Очень рад и польщен… Я ведь вас очень люблю, генерал, и очень горжусь, что иду рядом с вами… Но девочка, девочка… Он сморщился. — Как это ужасно — такой ребенок, и его зарезали! Зачем вы это допустили, генерал?.. Да, я совсем было забыл, — спохватился он и продолжал уже по-русски: — Сашенька, позвольте вам представить генерала Гарибальди. Ах да, я, кажется, ошибся, ведь вы же давно знакомы. — Он беспомощно уставился на Гарибальди.

— Кого это он зовет? — повернулся к Лючии Гарибальди.

— Женщину, которую любит, — отвечала Лючия.

— Как, разве не тебя он любит?

Лючия молча покачала головой.

— Сейчас это уже не имеет значения, — сказала она.

Гарибальди долго, молча смотрел то на нее, то на Александра. Потом спросил:

— Что сказал доктор?

— Что он не доживет до ночи.

Он снова помолчал.

— Ты останешься здесь, Лючия?

— Здесь.

Гарибальди поднялся. Он был печален и торжествен.

— Спасибо тебе, русский, за то, что ты пришел к нам и отдал за нас свою жизнь, — сказал он и низко склонился над Александром, как будто отдавал ему воинские почести.

Но Александр его уже не услышал.

46. Письма «ангелу-воителю»

Их подали Александре Николаевне к утреннему кофе. Слуга сказал, что на рассвете их принес запыленный мальчишка-пастушонок, который пришел с лохматой собакой и ушел, так и не назвавшись.

Валерий Иванович, раздушенный, побритый, с лососево-розовыми щеками, покосился из-за газетного листа:

— Откуда?

— Не знаю. Ты же слышал: посланный не сказался, — отвечала Александра Николаевна. Она осмотрела оба конверта и прибавила: — Рука совершенно незнакомая.

«Ангел-Воитель» лукавила: один почерк, женственный, мелкий, тонкий, совершенно непохожий на своего владельца, был ей хорошо знаком. Так писал только Гарибальди. Наверное, это ответ на ее письмо, тоже посланное с оказией. На втором конверте почерк, правда, совсем ей неизвестен. Однако тотчас вскрывать письма Александра Николаевна не стала. Какое-то смутное чувство подсказывало ей, что оба письма надо читать, когда она останется одна.

Валерий Иванович скомкал газету.

— Опять твои секретные корреспонденты?! Смотри, матушка, доведешь ты и себя и меня до беды! Эти твои увлечения могут дорого мне обойтись! Нынче твой Гарибальди — победитель, герой, а завтра его поймают и вздернут на веревку. И тех, кто с ним был в переписке, тоже потянут к ответу.

— Ах, оставь, Валерий! — протянула, нахмурясь, Александра Николаевна. — Никогда мы в этом друг друга не поймем…

Впрочем, Якоби успокоился так же быстро, как только что раздражился. Он расправил и дочитал свою газету, долго, с громким прихлебыванием пил свой кофе, долго и обстоятельно пересказывал жене замысел своей новой картины, замысел, о котором она слышала уже раз десять в продолжение последних лет: Якоби хотелось написать большое полотно — римский карнавал. Наконец, он отправился в свою студию — кое-что «подмалевать», как он выразился.

Александра Николаевна свободно вздохнула. Наконец-то она сможет прочитать, что пишет ей Гарибальди!

«Госпожа Якоби, Вы спрашиваете, что я думаю о Вашем нынешнем правительстве? Ваш монарх ищет прославить свое царствование освобождением рабов. Надеюсь, что это дело будет завершено. Такой ореол славы, разумеется, лучше всяких побед.

Посылаю сердечный привет Вам и Вашему храброму народу, которому суждено принять большое участие в грядущих мировых событиях.

Всегда Ваш Д. Гарибальди».

Александра Николаевна задумывается. Гарибальди предрекает России великую будущность. Сбудутся ли его предсказания? Не останется ли освобождение крепостных только фиктивным актом? Да и совершится ли оно, это освобождение?

Все еще погруженная в свои мысли, она вскрывает второй конверт, написанный неизвестной рукой. На колени ей падают два листка. Она берет наудачу первый.

«Синьора, Вы меня почти не знаете. Мы встречались только однажды, и Вы меня, конечно, не запомнили. Но я Вас хорошо знаю.

Много дней подряд — в походе, в бою, на бивуаке — я видела Вас в глазах человека, которого я любила, видела Вас в его сердце. Вы жили там единовластно, и только свободу он любил, наверное, сильнее Вас. Я не знаю русского языка, на котором говорил он и говорите Вы, но я поняла — перед смертью он вспоминал свою родину и Вас. Почему, почему Вы не приехали в Палермо, как обещали? Он ждал Вас до последней минуты.

Пересылаю Вам письмо, которое нашла на нем, мертвом.

Лючия Претори».

Александра Николаевна вчитывалась в хорошо ей знакомые итальянские слова, видела глазами всю фразу целиком, но как будто не могла взять в толк чего-то, как будто скользил и убегал от нее главный смысл того, что сообщала виденная мельком итальянская девушка. Но уже болезненно заныло сердце, и взять в руки третье письмо, кругом исписанное крупными, чисто ученическими буквами, по-русски, было очень трудно. Но она все-таки взяла его и от первых же слов обращения, от боли, вызванной этими словами, закусила зубами платок.

«Родная, бесценная Сашенька, тезка моя! Нынче в первый и последний раз решаюсь назвать Вас, как называл про себя. Ради бога, простите и не оскорбитесь такой моей вольностью. Позвольте мне ее, как позволяют нечто желанное приговоренному к казни. Ведь и нам только что сказали, что завтра мы все пойдем на казнь.

Пишу Вам без надежды, что письмо это когда-нибудь Вас достигнет, хотя тюремщик и клялся мне вечным своим спасением, что доставит его на почту.

Родная Сашенька, конечно, Вы давно догадывались, что я Вас люблю. До Вас я никогда никого не любил, но всегда мечтал, что встречу женщину необыкновенную, высокой души, прекрасную собой, которая будет верить в то же, что и я.

Впервые я увидел Вас восьмого марта, ввечеру, и в тот же миг понял, что судьба мне подарила то, о чем я грезил. Вы чистая, вы необыкновенная! И как сладко мне было, когда Вы мне высказались, когда понял я, что и вы ненавидите тиранов и жизнь свою посвящаете борьбе за Человечество. Пускай циники смеются над этими словами, Сашенька, мы-то с Вами знаем, какое это блаженство — жизнью своей пожертвовать для людей! И еще был я счастлив безмерно, когда Вы доверились мне и позволили войти в благородное дело, предпринятое Д. Г. Он человек выдающийся, и я уверен, что он спасет Италию.

Теперь, когда я перебираю в памяти последние месяцы здесь, в Италии, я понимаю, что судьба меня щедро одарила. Встретить Вас и Д. Г. — да за это мало отдать жизнь!

Жаль умирать, потому что я едва лишь начал жить, и жить так чудесно. Но смерти я не страшусь, и Вы не бойтесь за меня и не жалейте.

Благодарю Вас за то, что Вы существуете.

Ваш Александр».

Долго-долго смотрела Александра Николаевна на имя с каким-то длинным мальчишеским росчерком-хвостиком.

Нет больше тезки — горячего, преданного, бесстрашного. Никогда не будет. Живые буквы бежали по бумаге, живой хвостик-росчерк шаловливо привесился к подписи, а рука, писавшая его, холодна, мертва, недвижна где-нибудь под каменистой желтой землей Сицилии.

Слезы теснились, кипели в горле, а глаза сухо и тяжко горели. Еще и еще раз перечитывала она письмо. Она не слышала, как в дверях появился Верещагин.

Художник, как обычно, пришел в палаццо Марескотти, к Якоби. Он хотел было поздороваться с хозяйкой дома, но взглянул на нее и вдруг замер. Он знал Александру Николаевну как свою давнюю, до мельчайших черт изученную модель. Он знал все, как ему казалось, выражения ее глаз, рта, характерные для нее повороты, движения. Знал ее улыбки, взгляд исподлобья, хмурую морщинку меж бровями, когда она уставала или была не в духе. Он мог бы перечислить по пальцам известные ему движения этого женского лица, всегда волевого, решительного или кокетливо-оживленного.

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Заколдованная рубашка - Н Кальма.
Комментарии