ШЕСТОЙ МОРЯК - Евгений Филенко

                    зашелся от хохота.

              Бьярки с опаской

                    рассматривал дверь.

              Ётун тупицу

                    расспрашивал грубо.

              Сходен был старец

                    с обиженным гробом.

  — Стало быть, дверги тут ни при чем, — сказал Локи задумчиво. — А вот кого из асов я мог назвать никудышным?  Да любого на выбор. Хотя бы даже и самого себя.

  — А что это за дверь, которой я так опасался? — спросил Бьярки.

  — Скоро узнаешь, — отвечал Локи. — Уж за это я могу поручиться.

              Волк чуял колдунью.

                    Тролль малоумный

              Сделал попытку

                    выдумать вису.

              Угробил вконец

                    Рагнарёк медвежонка.

              Пришлая сволочь

                    вотще егозила.

              Заяц внимал

                    косоглазой собаке.

              Виса смертельно

                    задела норвежца.

              Сетовала

                    на жребий русалка.

              Сосед неприятный

                    сырую ел рыбу.

              Бьярки на первых порах

                     веселился,

             А рыжий Фенрир

                    в слезах утопал.

  — Разве он рыжий? — изумился Бьярки.

  — Рыжий, — подтвердил Локи. — Как ирландская шлюха. Но не перебивай, тут сейчас снова будет про ирландцев.

              Палец с пристрастьем

                    расспрашивал женщину.

              Глас превосходный

                    с безразличием полным

              Следовал за чужаком,

                    где б тот ни был.

              Тюр, вспоминая,

                    о рыбе печалился.

              Жизнь над плутом

                    посмеялась в итоге.

              Как омут глумумся

                    над поникшим терновником.

              Морж дураку

                    отдал разные почести.

              Буйно плыла

                    наковальня безумная.

              Бисер ирландский

                    сгодился всецело

              Дочери Ярла,

                     ни с чем не сравнимой.

   — Не слишком ли много внимания ты уделил простой корове? — спросил Бьярки.

   — Она не простая, — сказал Локи уклончиво. — Впрочем, еще несколько строк, и я перестану уделять внимание кому бы то ни было. Мне уже наскучила эта забава, и я был  бы не прочь поскорее покончить со своим Велением.

              Красная женщина

                     громко рыдала.

              Борт обагренный

                     грезил о битве.

              В голове непотребной

                     мечты забродили

              О холостяке

                     молодом и пригожем.

               Лунный ёж слушал

                     синего тролля.

               Заяц ретиво

                     зеленого Фенрира

               Изображал,

                     но не слишком похоже.

               Редко случалось,

                     что звонкою медью

               Злая собака

                     платила за воду.

               Убийца забрал

                     и кадушку, и миску.

               Норвежец усердно

                     ел сыр, а безумец

               Обрадовался голове.

   — Да уж, безумцу голова никогда не помешает, — сказал Бьярки. — Как и сыр голодному норвежцу.

   — Если только это не безумная голова, — добавил Локи. — Вроде той, что на плечах у Вальдимара конунга.

  — Ты полагаешь, он безумен?

  — Во всяком случае, он ведет себя так, словно всю свою жизнь не ел  ничего,  кроме исландских  мухоморов, — промолвил Локи. — Ну, что скажешь, Бьярки? Тебе понравилось то, что я здесь нагородил? По-моему, сложилось недурно, как  я того и хотел. Можно сказать, что у меня получилась еще одна Эдда. Мне всегда казалось, что к Старшей и Младшей Эддам[43]было бы неплохо приторочить еще одну — Самую Младшую.

   — Скажи еще —  Самую Бестолковую,  — промолвил Бьярки.

  — По крайней мере, я честно пытался исполнить Веление, — ответил Локи. — И не говори, что тебе не удалось повеселиться.

  — Ты меня и вправду насмешил, Локи, — сказал Бьярки.  — Какая же это Эдда? Эдда — это...  — Здесь Медвежонок задумался, потому что, как и все,  не знал, почему Эдда называется Эддой.

  — Ну такая вот дерьмовая Эдда, — согласился Локи. — Не думал же ты, что я стану корпеть над каждым стихом, как бедолага Снорри?[44] В конце концов, что такое Эдда? Вот есть виса. Есть драпа. Есть, наконец, сага. Так вот, Эдда — это все остальное. То, что нельзя назвать ни висой, ни драпой, ни сагой. Однако же я закончил свой труд и вполне доволен результатом. Всякий, кому было что-то написано на веку, достиг своей цели.

  — И Вальдимар конунг?

  — Возможно, — снова ушел от ответа Локи. — Он хотел найти Хейд Босоногую, и чтобы при этом случилось убийство. Он ее найдет, и случится убийство. Ровно одно убийство!

  — Но я не хочу, чтобы кто-то убил Хейд Босоногую! — воскликнул Бьярки.

  — Может быть, ты в состоянии помешать тому, что непременно должно свершиться?

  — Не знаю, — сказал Бьярки. — Кто я такой, чтобы остановить могучего конунга и его воинство? Я даже рода своего и племени не ведаю. Языка своего не знаю, чтобы назвать мамой собственную мать.