Двуликая луна - Татьяна Величкина

— Теперь ты понимаешь, почему так вышло, Марина. Теперь я могу быть полностью откровенен, меня не связывают обязательства по рукам и ногам.

— Я была уверена, что ты просто бросил меня, не захотел оставаться в нашей дыре и просто… воспользовался моей неопытностью.

— Прости меня, — он обнял ее и почувствовал, что, наконец, он дома, сколько лет Арбенин ждал этого дня, когда сможет прийти в дом Марины и обнять ее и дочь. — А Катя, она еще в Саянске?

— Да, — Марина Карловна вытерла слезы, — сегодня вечером приезжает. Но как мне ей все объяснить…

— Я сам, если конечно позволишь, — Арбенин радостно посмотрел на Катину фотографию, — до сих пор не могу поверить, что нашел вас. Знаешь, я так боюсь этой встречи, ведь Катя, наверное, считает, что я подлец и все такое.

— Нет, она даже хотела найти тебя, но… только для того, как она сказала, чтобы посмотреть тебе в глаза и спросить, зачем ты так поступил.

— Понимаю, — Арбенин потянулся за сигаретами, — кроме вас у меня ни кого нет, в Саянске бывшая жена с сыном, правда, сын не мой… потом я съезжу туда на пару дней. В свое время, я сделал Сереже операцию и хотел бы посмотреть на него. Пусть я знаю, что он не мой сын, два года после его рождения, его мать скрывала это, но я до сих пор люблю его как сына.

— Его то же зовут Сережа? — спросила Марина Карловна.

— Как кого? — не понял Арбенин.

— Дело в том, что Катиного друга то же зовут Сережей и он тоже из Саянска.

— Я не верю в такие совпадения, которые могут быть только в кино, но мне жаль Катю, потому что его мать не подарок, это я помню. Интересно-интересно, а ты не помнишь его фамилию?

— Где-то было записано, если хочешь, могу найти, она возглавляет какую-то фирму… ой а время-то сколько, посмотри на часы, мои кажется, опаздывают.

— Нет, еще есть время.

Марина Карловна налила кофе и села за стол.

Арбенин все рассказал без утайки, как вынужден, был скрыться в Середкино и, когда пришло, время уходить, ему не позволили, не попрощаться, не взять ее с собой, ни даже письма написать.

— На самом деле, я давно уже тебя простила, — Марина Карловна взяла его за руку, — а ты все такой же, мне кажется, только волосы поседели… а я на кого теперь я похожа, — она грустно опустила глаза на свои постаревшие руки. — Ты же меня помнишь молодой. Той девчонкой, а теперь…

— Ты у меня самая лучшая, — он нежно сжал ее руку и, притянув к себе, поцеловал. — Поедем со мной, что здесь делать вам в этом Ангарске, а в Москве, Катя выучится, я помогу с работой.

— Это будет решать Катя, она девушка с характером, — покачала головой Марина Карловна. — Вся в отца.

Он улыбнулся, и Марина Карловна почувствовала себя такой счастливой, как никогда за все эти годы. Они долго еще разговаривали, поглядывая на часы, в 19:35 должен был подойти поезд из Саянска, и от волнения ожидания, Марина сказала:

— Давай поедем, а то я вся как на иголках.

Они отправились на вокзал. Марина Карловна испытывала странные чувства, будто ее жизнь совсем изменилась. Они вышли, держась за руки из подъезда под удивленные перешептывающиеся взгляды соседок, сидевших на лавочке.

Такси быстро несло их по тихим улочкам города к вокзалу, и Марина ловила себя на мысли, что гордится тем, что у Кати теперь есть отец. Выйдя на перрон, они шли, держась за руки, словно молодая парочка, они пытались каждым прикосновением наверстать упущенное. Каждым взглядом и словом, они все больше давали понять друг другу, что за столько лет, им очень не хватало друг друга, и что ни кого дороже у них нет.

Когда объявили поезд Красноярск-Иркутск, Марина заметила, как напрягся Арбенин. Тонкая морщинка залегла на переносице, и легкий румянец появился на его щеках.

— Не волнуйся, у меня… у нас взрослая понимающая дочь.

Дмитрий ласково улыбнулся ей и спросил, какой вагон.

Катя, сжимая сумку, медленно продвигалась к выходу, все, в основном ехали до Иркутска, и выходили только три человека. Когда она начала спускаться, то на мгновение остановилась.

— Девушка! — строго одернула ее проводница, — аккуратнее, так и свалиться не долго.

— Извините, — пробормотала Катя и, ступив на перрон, остановилась. Она поняла, что высокий мужчина с темными глазами и короткими седыми волосами — ее отец. Это она поняла по тому, как мама держала его за руку и по удивительному сходству. Она словно смотрела в свои глаза. Тут Катя вспомнила, что мама говорила, как они похожи.

— Здравствуй, Катя, — Арбенин протянул к ней руки, чтобы заключить ее в объятия, но она словно оцепенела.

— Прости, Кать, но он… так хотел встретить тебя, — попыталась оправдаться мама.

— Я… не знаю, — Катя чувствовала, что почва уходит из-под ног. В висках все пульсировало, она не могла понять, что ей делать дальше. Однако не испытывала неприязни к этому человеку. Она видела, какими счастливыми глазами мама смотрит на него. Во рту все пересохло, и она не могла подобрать нужных слов, по этому просто протянула руку.

— Здравствуйте, — она не узнала свой голос, так сухо он прозвучал, но Арбенин не обиделся, он взял сумку из ее похолодевших рук и, поцеловав ее в макушку, нежно похлопал по плечу.

— Не надо было, наверное, так сразу, да Кать?

Она подняла полные слез глаза на него и не знала, что сказать. Сколько лет, она мечтала встретить его, обнять, как долго она нуждалась в нем, а его не было рядом. Ни кто не мог помочь ей, мама все тянула на себе. И теперь он стоит такой красивый, богатый, Катя, оценивающим взглядом посмотрела на его брюки и рубашку. Конечно, подумала она, в такого красавчика как не влюбиться, интересно, что он там наобещал маме и вообще что он здесь делает.

Арбенин поймал ее взгляд и сделал вид, что не заметил его, он понимал, что это нормальная реакция, дети всегда непростительно жестоки к ошибкам родителей. Но все пройдет, она все поймет, с надеждой подумал он.

До машины, Катя не проронила не слова, мама все расспрашивала, как она съездила, на что Катя холодно ответила:

— Нормально.

— А семья Сережи, они как…

— Мама, — оборвала ее Катя, — я не хочу сейчас об этом, потом.

Когда они подошли к такси, Катя не выдержала и в упор, посмотрев на него, спросила:

— Нет, мне просто интересно, что вам здесь нужно, папа, — причем на последнем слове она сделал пренебрежительный акцент, — столько лет вы жили для себя, а теперь вспомнили маму и меня?! Зачем она вам, она всю красоту свою выплакала, если бы вы знали, что ей стоило… мама, как ты могла, ты же говорила, что ненавидишь этого человека.

— Катя! — мама не знала, как успокоить ее. Люди, проходящие мимо, бросали неприятные взгляды. — Не здесь, — Катя видела, что терпение матери на исходе.