Орион взойдет - Пол Андерсон

Он вышел в гостиную, и Тесс помогла ему закончить подготовку. Носки и ботинки защищали его ноги. На мягкий подшлемник сверху надевалась жесткая оболочка, крепившаяся по основанию к внутреннему слою. Он не стал закрывать лицевую пластину. Провел рукой по петлям, застегнул пряжки, повесил на спину баллон с кислородом. Тесс подсоединила его и отрегулировала клапаны: важное дело. От выдыхаемого воздуха тело Иерна будет потеть. Вентиляторное устройство охладит водяной пар, чтобы избежать перегрева. Затем последовал парашют, но не из тех, которые надевали техники, выходя наружу. Падения с аэростата случались редко, а потому словесные наставления заменяли практические тренировки, способные сохранить людям жизнь. Словом, их снаряжение было простым.

Дени же принес парашют, который предпочитали опытные парашютисты, с такими прыгали с самого аэростата.

Иерн однажды проделал такой трюк много лет назад. Тесс узнала об этом, вызвала его на ковер и, не стесняясь в выражениях, запретила ему вытворять подобные авантюры. «Страна потратила целое состояние, чтобы научить вас летать, – резала она. – А вы вчера вдруг решили порезвиться? Что, молодой человек, хочется косточки разбросать по всему Домену?»

«Ну, сегодня дело другое», – подумал он, аккуратно натягивая высотные перчатки. Она застегнула пряжки на его запястьях.

Они стояли друг против друга, молчание затянулось.

– Ну, – проговорил он наконец. – Я… э… мне пора… Спасибо вам за все.

Улыбка на ее лице дрогнула.

– Вот что, негодник, постарайтесь вернуться сюда с честью. Чтобы мои внуки – а они у меня вот-вот появятся – могли наслаждаться жизнью! – Она приподнялась на мыски и поцеловала его – легко, словно ласточка тронула крылом его щеку. – Прощай, Таленс Иерн Ферлей. Удачи тебе.

Он вышел, переполненный смущением, которое охотно скрыл бы. Она помахала ему вслед.

Далее путь был ясен. Иерн целенаправленно шагал, полуприкрыв лицо забралом шлема, чтобы никто не мог заметить его и пристать с ненужными расспросами.

К счастью, он никого не встретил: дожидаясь утра, Скайгольм как бы втянулся в себя.

Облаченный в зеленый мундир часовой стоял возле воздушного шлюза С-3.

Заметив Мерна, он приподнял винтовку и выкрикнул:

– Стой! – Эхо порхнуло по залу, вдоль стен которого стояли шкафчики.

Часовой нервно заговорил с густым эскуарским акцентом:

– Куда ты?

– Как положено – наружу, – ответил Иерн. – Пропусти.

– А бумага у тебя есть?

Иерн хотел было подойти поближе, чтобы ножом пырнуть часового. Но тут же взял себя в руки: в случае неудачи могло сорваться все мероприятие.

И он нашелся:

– Зачем мне пропуск для обычного дела?

– Чего же тебе там надо?

Иерн с досадой вздохнул.

– Ну подумай, компадре. Здесь же не причал, нет и лазеров, никакого вреда я причинить помогу. Здесь у нас наблюдательная площадка. Моя обязанность – проверять состояние оболочки. Потом я перейду на другую платформу, дальше на следующую. Ультрафиолетовый свет и озон разрушают материал. Нам приходится заменять панели, когда они начинают крошиться. Ваше появление сегодня нарушило все режимы. Перепады давления на закате генерируют напряжение в конструкции. Мой начальник приказал мне проверить состояние дел. Ну как, по-твоему, мне выполнять поручение?

Часовой шагнул в сторону:

– Ладно, иди.

Иерн внутренне усмехнулся. Он солгал лишь в том, что получил приказ.

Просто придал голосу важности и не стал упоминать о том, что среднее время службы панели составляет десять лет. Инспекции проводились ежегодно с помощью прецизионных инструментов – и уж во всяком случае не ночью. Он сказал часовому, что износ панели может привести к падению Скайгольма. Это было не так: если дырка возникнет даже в плавучей внутренней сфере, движение воздуха немедленно развернет адгезивную заплату, способную продержаться несколько часов, прежде чем давление заметно упадет. Создавая аэростат, предки предусмотрели многие ситуации.

Но не предвидели одного – того, что небесный город могут предать .

Иерн опустил лицевую пластину и прошел в шлюз. А когда оказался снаружи, застыл: хотелось наглядеться впрок. Быть может, ему уже не придется видеть мир с высоты. На востоке в призрачной мгле ослепительно сияла полная луна. Звезды толпились на небе – немигающие разноцветные льдинки – и Галактика мостом легла от горизонта до горизонта. Внизу не было даже облака; четко вырисовывались Бискайский залив и Англиканский канал, на черной Земле под ним тут и там мерцала река, озеро или снеговая вершина, но поодаль все растворялось во тьме, под серебряной лунной дымкой… Земля казалась ему немыслимо отдаленной, не такой Иерн видел ее прежде. Но самым нереальным казался огромный светящийся бок захваченной небесной твердыни. Из-под оболочки слабо проступала сетка – ему представились вены, голубеющие в наполненной молоком женской груди… тут он вдруг остро да так, что едва не охнул, вспомнил о матери. Уснувший гигант мирно парил, разогревая свое нутро запасенным солнечным светом. Ухватившись за поручень платформ, Иерн ощутил легкую дрожь – это воздух вырвался из реактивного двигателя, одного из двух, и ему представилось, что слух доносит до него – брррр-уууууу-ммм звук, бросавший вызов всем ветрам верхней атмосферы в течение восьми сотен лет.

Иерн встряхнулся, словно бы только что вынырнул из зимней реки. «Ну, пора и в путь, парнище», – пробормотал он.

Трепет оставил душу, потрескивал, разгораясь, огонек восторга; ему предстоял удивительный прыжок.

Перебросив ноги через поручень, он чуть помедлил и оттолкнулся.

Поначалу он летел как во сне, лишенный веса, тела… парил под холодным светом луны. Тело его поворачивалось медленно и ровно. Все вращалось вокруг… Землю сменял белый шар, от которого Иерн удалялся.

Неужели ветер и в самом деле запел, или же для этого воздух был еще слишком разрежен? Конечно, холод вокруг мгновенно мог превратить в льдышки его глаза, но в своем комбинезоне он плыл среди звезд по небу, словно в чреве матери. Ум его, что-то вычислявший и измерявший, удалился в неведомые дали, ничем не влияя на сознание, подобно сердцу и легким. Его истинное «я» растворилось в беспредельном просторе.

«Когда совершаешь затяжной прыжок, раскрывать парашют следует точно в нужный момент – при достаточной плотности атмосферы, иначе он только разорвется и саваном прикроет тело, метеоритом вонзившееся в почву. Но когда это сделать? Если опоздаю – сгорю или прожарюсь в нижних слоях атмосферы.

В прошлый раз я делал это на высоте пятнадцати километров, но тогда у меня были инструменты… Что ж, прикидывай, птица, думай, не ошибись».