Рукопашный бой - Виктор Милан

Из уцелевших больше всех прославился младший лейтенант Нельсон Дрозд по прозвищу Нападающий. Ракета, угодившая в голову его робота, далее не повредила броню. Но ей удалось разорвать электрическую цепь и разбить хрупкие микросхемы, в результате чего полностью вышли из строя все машинные системы. Даже механизм катапультирования остался без тока.

Взрывом повредило и люк, настолько перекосив его, что Нападающий не смог выбраться наружу. Во время битвы он то отчаянно вопил, то запевал предсмертную песню, все время ожидая, что сектанты «Слова Блейка» пальнут в него ракетой.

Астро Зомби лишь дернулся в ответ на дружеский совет Сумы. Он подтолкнул дужку очков вверх, поудобнее устроив их на носу.

– Чепуха. Сам знаю, что делать. Я получил степень инженера электроники в технологическом институте на Атреусе.

– Это хорошо, – флегматично заметил Сума. – Но ей-то об этом неизвестно. Она обязательно задымится.

Астро Зомби хмыкнул и ткнул отверткой. Сначала полетели искры, затем послышалось шипение, словно поджаривали сало, и вдруг пошел коричневый густой дым. Лампочки на тестирующем приборе главного механика мигнули и погасли.

Кэсси захихикала.

– Не знаю, чему сегодня учат детей в школе, – произнес Сума, печально покачав головой. – Ты должен знать, что в подобные штуки задувают побольше дыма. Стоит выпустить его наружу – и все, баста, машина не работает.

Астро Зомби присвистнул сквозь зубы.

Сума постучал гаечным ключом по бронированной крышке открытой панели.

– Эта старушка всегда немного страдала придурью. Я вообще думаю, что это одна из первых моделей «Дженнер».

– Не валяй дурака! – сказал Астро Зомби. – Этого робота я знаю вдоль и поперек. Меньшего серийного номера нет ни у какой другой машины.

– Но посмотри сам, она совсем как старый топор моей бабушки, у которого три раза меняли лезвие и шесть раз – топорище. Если поменять каждую деталь хотя бы один раз, это будет уже другая машина, понимаешь?

Главный механик воздел руки вверх и зашагал прочь, насколько ему позволила это сделать четырехметровая платформа люльки. За его спиной Сума подмигнул Кэсси.

– Эй, Кэсси! – окликнул кто-то снизу. Девушка перегнулась через перила и посмотрела вниз. Там стояла Кали Макдугал и махала ей рукой.

– Меня сменили у лазарета, – сказала Кали. – Хочешь прогуляться?

Кэсси оглянулась. Она проявляла активный интерес к ремонту роботов, исходя из принципа: если ты знаешь, как они работают, следовательно, знаешь и то, как их вывести из строя. Но уроки, которые она извлекала из данной ситуации, показали, что мощнейшие военные машины, известные человечеству, могут оказаться потрясающе хрупкими, если выбить микросхемы из гнезд и разорвать их чувствительные контрольные цепи, и то, что старые роботы имеют такие же странности, как и старые люди. Завершающая стадия окончательного восстановления робота не входила в сферу ее компетентности, а также и интересов.

Кэсси посмотрела на Суму. Шеф ацтеков рассеянно махнул ей рукой.

Астро Зомби совсем не обращал внимания на разведчицу. Она не обиделась: тех вообще не обращал внимания на женщин. В полку об этом знали все. В то же время он никогда не показывал, что ему нравятся парни. Самые грязные языки распространяли сплетни о сношениях капитана Харриса с гигантскими человекоподобными машинами, которым он посвящал каждую свободную минуту.

– Сейчас спущусь! – крикнула Кэсси. Она заскользила вниз по трапу, словно гибкая коричневая обезьянка.

– Никогда бы не поверил в это, – сказал Арчи Вестин, – но «Кабальерос» с каждым днем удивляют меня все больше.

Столы в военном магазине, покрытые матрасами, медперсонал приспособил под госпитальные койки для пострадавшего гражданского населения из жилого комплекса. Матери пытались успокоить плачущих детей. Серьезно раненные пациенты стонали и корчились на столах, удерживаемые от падения на пол привязными ремнями, а иногда и просто эластичными лентами. Доктор Сондра – Десять Медведей, Знахарка, главный медик Семнадцатого полка – ходила между ними, осматривая пострадавших.

– Что тебе сейчас не дает покоя, Арчи? – спросил Ковбой, подкатывая к стене столик на колесах, загруженный коробками с болеутоляющими средствами.

Репортер широким жестом обвел помещение.

– Вы так чванитесь тем, что вы водители роботов, как никто из тех, кого я встречая, – сказал Арчи, – а мне приходилось освещать в печати деятельность Лиранской гвардии, Гончих Келла и Волчьих Драгун. И вдруг вы здесь в роли нянечек около штатских, – тех самых штатских, которые совсем недавно считались вашими смертельными врагами.

...Монтойа, водитель «Осы» из роты «Свинарник», не имеющий никакого отношения к отцу Монтойе, остановился и вытер лоб носовым платком. Он помогал переносить на носилках раненых и мертвых, живых отправляли в одну из городских больниц Масамори, остальных складывали под брезентом позади здания.

– У нас есть собственные семьи, ты забыл об этом? – спросил он репортера.

Вошли Джон Амос Эймс и его жена Ворон. Эймс выглядел немного ошеломленным. Водители роботов оторвались на мгновение от рутинных медицинских занятий и зааплодировали ему. Он поморщился. Ворон холодно улыбнулась.

– Мои поздравления, капитан, – произнесла Десять Медведей.

Эймс кивнул. Он был среднего роста, с длинными русыми волосами, темными бровями и меланхоличным выражением карих глаз. Сейчас он махал руками, словно пытаясь отбиться от аплодисментов.

– Спасибо, благодарю вас, – сказал он. – Если бы это зависело от меня, то я не хотел бы получить вторую нашивку таким способом. – Он только что получил продвижение по службе, сменив дона Койота на посту командира роты «Авангард».

– Если бы все зависело только от него, – холодным тоном прокомментировала Ворон, – он вообще отказался бы от повышения. Это потребует от него большой ответственности.

Французский Гость прижал руку к груди.

– Сьерра-Фокстрот! Дорогуша, полегче на мой счет. Я глаз не сомкнул этой ночью.

– Разве тебе такое в новинку? – спросила жена.

Арчи посмотрел на Ковбоя, который остановился, чтобы перевести дух, прислонившись спиной к столу, на котором лежала, возвышаясь горой, очень полная женщина с перебинтованными руками и громко храпела.

– Я не понимаю, что значат эти слова «Сьерра-Фокстрот»?

– Санта-Фе, – коротко пояснила О'Коннор. – Название столицы Сьерры сокращалось чужаками из юго-западных миров так же, как название его тезки в Южной Америке много веков назад сокращали гринго.

Как их далекие предки, деревенские кабальерос, громко выражали свое презрение к Санта-Фе и ко всему, что он символизировал.

– Заткнулась бы ты, Ворон, – посоветовал Ковбой. – Это не точный перевод.

– Но этого вполне достаточно для зрителей мистера Вестина в Федеративном Содружестве, – возразила Ворон. – Служба новостей Федеративного Содружества – это семейный канал.

– Муса и Диана говорили, что он показал класс, неплохо выступив прошлой ночью, когда эти сволочи пытались захватить детей заложниками, – сказал Ковбой. – Его маленькая подружка Сэвидж все записала на диск.

Он широко улыбнулся Вестину:

– Полагаю, что вас, тихих лис, неплохо тренируют на Новом Авалоне.

XXVI

Люсьен

Район Пешта, Империя Драконис

16 октября 3056 г.

Сидя в инвалидном кресле в саду, где свет люсьенского солнца ласкал его приветливой теплотой, проникая сквозь ветви цветущих слив, старик сжал в ладонях, покрытых старческими пятнами, тонкую, почти невесомую полоску желтоватой бумаги, испытав при этом чувство, незнакомое ему раньше, – страх за себя.

Индрахар опасался также и за судьбу Империи Драконис. Если Чандрасехар Курита на самом деле вступил в переговоры с кланами, результаты могут оказаться непредсказуемыми. Известие о том, что член семьи Координатора подозревается в измене родине на космическом уровне, просочившись в печать, повлечет за собой последствия самые тяжелые.

Но этот страх был ему давно знаком. Большую часть жизни из девяноста лет Субхаш Индрахар посвятил служению Империи. Его верность Дому Куриты даже превосходила преданность каждому отдельно взятому Курите, как это пришлось узнать на собственном опыте его давнему другу Такаси, когда Субхаш и приемный сын Нинью предприняли попытку убить его. Свои силы и страсти старик отдал службе Дракону.

Но сейчас... он не мог сдержать приступов животного страха, который гнездился где-то глубоко в ссохшейся груди.

Но так же сильно он боялся и за судьбу Дракона, а может быть, здесь что-то другое? Когда-то тело Субха-ша было гибким, мускулистым и сильным. Но он пережил силы собственного тела. Единственное, что удерживало его в жизни в течение последних лет, – это неукротимая воля.

И все же он боялся. Его страшили кланы. Субхаш содрогался при мысли о хаосе, который угрожал охватить всю Внутреннюю Сферу после короткого периода единения перед лицом сокрушительного вторжения кланов из Периферии. Его пугало, что ростки анархии могли уже пустить корни в пределах Империи Драконис. Либерализация Теодора вызвана насущной необходимостью: Империя Драконис почти полностью исчерпала свои ресурсы, и все новые попытки еще строже регламентировать жизнь граждан не уменьшали, а увеличивали энтропию. И все же Субхаш не знал, смогут ли реформы остановить процессы распада или только подхлестнут их.