Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г. - Светлана Бондаренко

1954 — быть не может, ибо вплотную АБС занялись СБТ в 1956 году. 1955 — тоже, ибо тогда (в мае) АН как раз демобилизовался, и простой расчет по дням не дает возможности даже понять, куда было направлено это письмо, если бы было написано в 55-м. Но датировать это письмо 56-м годом мешает выпускной экзамен по диалектическому материализму — выпускался БН все же в 55-м.

Понять, 55-й или 56-й год, мешает и то, что переписка АБС опять имеет лакуну — до июля 56-го года писем не сохранилось. Причем в дате первого (июльского) своего письма БН тоже сомневается, но об этом — дальше.

1956

Двадцатый съезд КПСС состоялся в Москве 14–25 февраля 1956 г. БН вспоминает:

ИЗ: БНС: «СПРАВЕДЛИВОЕ ОБЩЕСТВО: МИР, В КОТОРОМ КАЖДОМУ — СВОЕ»

1956 год, XX Съезд. Слушаю радио, чешу репу и думаю в некоторой растерянности: да-а, а Ленка-то права!.. Впрочем, к этому моменту мне и так уже понятно, что она права, а я — зеленый идиотик. Вот он — первый, малый, перелом. «Малый» — потому что и пять лет спустя я всё еще зеленый идиотик, со слабыми только проблесками здравого смысла.

Летом АН вновь посещает Ленинград, а затем переписка между братьями возобновляется.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 6 ИЮЛЯ 1956, М. — Л.

Дорогой Боб!

Если ты не забыл нашего уговора во время моего приезда в Ленинград, тебя не удивят эти листки. Мы (я и наши ребята, работающие над словарем) ждем твоей помощи и помощи твоих товарищей.

Сейчас я расписываю для словаря японскую математическую энциклопедию. Мы имеем японское выражение и его перевод на английский язык. Но перевести с английского на русский эти термины мы не можем, а наши местные специалисты — дубоваты, не хочется с ними связываться. Вот я тебе и посылаю первую сотню на пробу. Желательно, чтобы ты выполнил работу скорее и на следующих условиях:

пишется (вписывается) русский термин по форме

…..power series — степенные ряды.

В третьей графе указана область, откуда взят этот термин.

2. Просьба не гадать, а давать точный термин. Если сомневаешься — поставь под вопросом.

3. Дай посмотреть Хавину, он в этом деле дока, да передай ему my best complements.

Значит, буду в надежде. Что касается вознаграждения, то (безнадежный жест) самое большее — увидишь свою фамилию в предисловии к словарю. Но уж пожалуй, помоги бескорыстно, потрать время, это очень важно.

Теперь еще одно: ты что, вышел из компании по нашей книге? Прикажешь считать себя автором-одиночкой, или как? Я уже написал шестую главу и начинаю седьмую. Всего в первой части восемь глав. Думаю, до конца июля часть закончить. Вот, пока всё.

Жму руку, твой Арк.

Следующее письмо датировано автором: «28.7.1955». В дате «55» подчеркнуто, и рядом стоят три вопросительных знака. И уже гораздо позже на этом же письме БН написал: «Судя по письму АНа от 31.07.56, БН ухитрился перепутать год. Данное письмо датируется, видимо, 28.07.56. С другой стороны, как успело оно дойти в Москву за 3 дня? Хорошо работала почта. Примечание 17.07.1997 год (41 год спустя)». Путаница в датах этого и предыдущего письма БНа сопровождается еще и тем, что оба письма напечатаны с помощью одной и той же пишущей машинки (и даже лента на них, кажется, одна и та же — «убитая», так что буквы еле-еле просматриваются).

ПИСЬМО БОРИСА БРАТУ, 28 ИЮЛЯ 1956, Л. — М.

Дорогой Арк!

Согласно кондиций приступаю.

Общее впечатление. Отменное. Мне это в общем понравилось больше, чем то же самое у любого другого писателя, исключая только Уэллса и Толстого. Заметь, у Беляева хуже! Может быть, потому что всё это мне как-то ближе, я сам представлял себе это примерно так. С художественной точки зрения пока обвинений предъявлять не намерен — надо обсосать предварительно. Некоторые главы написаны очень хорошо — последняя, например. Некоторые — довольно бледно (я понимаю, это не критическое замечание, а просто взгляд и нечто,[201] импрешнз, так сказать — надо обдумать). О содержании кое-что скажу ниже — здесь всё более конкретно. Лично мне кажется, что даже в таком виде это годится к печати, хотя считаю, что с чисто художественной точки зрения вторая глава «Пепла» или «Первые» были явно лучше.

Конкретные замечания по плану и содержанию.

(Сразу же примечание: все последующие замечания основаны исключительно почти на принципе: «А вот я бы э-э-э… сделал бы… э-э-э… не так…»)

а). Контра:

1. Часть перегружена техническими терминами и описаниями. Не говоря о том, что это, вообще говоря, снижает художественную ценность произведения — это просто непонятно. Я более или менее разбираюсь в такого рода вещах, но сплошь и рядом я глядел в книгу как баран. Это жюльверновщина и притом дурного сорта — поверхностная жюльверновщина — и не понятно, и не объясняется. Убрать.

2. Совершенно (см. примечание!) неудовлетворителен образ Краюхина. Я чувствую — это тебя Ленка настрополила сделать из него обыкновеннейшего человека. А на самом деле это — герой Лондона и Верна! Гигант! Абсолютно нетривиальный, удивительно необычный, совершенно непонятный человек. Обыкновенного в нем только административная жестокость и принципиальность. На нем должен отдыхать взор читателя, утомленного техническими подробностями и описаниями красной Алексеевой рожи. [На полях рукописно: «Ведь и у Уэллса — даже у него! — был Гриффин наряду с миссис Холл[202]». ] Это — символ всей повести, ее начало и конец, самый собирательный образ, в котором всё: жажда приключений, фанатизм, непрерывная будничная работа, подвиги, страшные тайны и пр. В повести он должен пройти мимоходом, а не торчать в каждой главе. Это — живая легенда, летопись всей эры космополетов — о нем часто говорят, его имя упоминается на каждой странице, но самому ему делать на оных страницах в общем нечего. Так. Теперь утри холодный пот ярости и перечитай примечание.

3. Алексей какой-то не такой. Это, конечно, самая трудная и основная фигура, я понимаю. Сделать его чертовски тяжело. Сам я даже плохо представляю его, но то, что я представляю, — совсем не то, что у тебя. Какой-то он у тебя забитый, напуганный, робкий, чуть ли не заискивающий. Может быть, ты хотел сделать его таким — дело твое, но мне он не понравился в общем (иногда он хорош, последняя глава, испытание вездехода, разговор с Вяльцевым — но таких мест немного).

4. Совсем уже частная вещь: я не совсем согласен с составом экспедиции. Обязательно нужен радист. Мало того, чтобы каждый из них мог собрать радиомаяк — тогда от каждого можно требовать, чтобы он и вездеход мог водить. В экспедиции должен быть обязательно хоть один специалист по следующим отраслям знания: космонавтика, геология, радио, медицина, военное дело. Я мыслю экипаж «Хиуса» (кстати, почему — «Хиус»? Почему не «Умбракул, испещренный звездами»?[203]) в следующем составе: капитан-пилот, штурман-пилот-механик-радист, геолог-начальник, геолог-биолог-врач, военспец-танкист-пустынник-барханник. Можно радиста отделить от штурмана. Кроме того, каждый из них знает элементы радиотехники, медицины и вождения вездехода. Обязательно!

б). Про:

1. Куча идей. Наметил общую нить развития действия. Главное, конечно, идеи.

2. См. 1. В общем, я устал барабанить. Что у тебя хорошо, ты и сам знаешь. Главное, что в общем — всё хорошо.

Знаешь, что замечательно? Очень часто мы думали просто параллельно. «Как аргонавты в старину»[204] я хотел сделать эпиграфом первой части. Один из членов экспедиции (правда, другой — не венерианской) читал у меня вслух капитанов.[205] Ты сам убедишься, что при описании ракетодрома у нас будут попадаться просто одинаковые фразы (если, правда, я не переделаю главу снова). Правда, теперь это сильно смажется, и вот почему. В твоем варианте масса идей, я их постараюсь обсосать и сделать так, как мне нравится. Уж не обессудь — сам виноват, зачем прислал часть прежде, чем я кончил? Ладно, ладно — знаю, что ты сейчас говоришь. Сам.

Короче, кончаю. Ежели что забыл, напишу позже. Пока [Подпись]

P. Т.[206] Начну теперь писать как бешеный — ты меня вдохновил.

БН упоминает вторую главу «Пепла». О повести «Пепел Бикини» АН вспоминал:

ИЗ: АНС. В ПОДВАЛЕ У РОМАНА

Руденко: Когда вы родились как братья Стругацкие? Когда вы стали настоящими писателями?

АС: Ну, не знаю… «Лицом к лицу лица не увидать…» Могу лишь сказать с определенностью: когда вышел «Пепел Бикини», политический роман, политическая повесть, когда ее издали, нам стало ясно: не боги горшки обжигают, можно продолжать и дальше.

Биленкин: А кто был соавтором?

АС: Некто Лева Петров. Мы с ним работали вместе в разведке на Дальнем Востоке, а потом, когда демобилизовались, он стал в АПН работать, женился на внучке Хрущева. И безвременно умер…