Роботы Апокалипсиса - Дэниел Уилсон

Круглый огонек на груди танка из зеленого становится тускло-желтым.

Я не меняю положения. Мне нужно вести себя предсказуемо, это очень важно. Людям мое внутреннее состояние неизвестно; для них опасное существо — это я. Они, как и следовало ожидать, напуганы. У меня есть только одна возможность вступить с ними в контакт. Один шанс, одна секунда, одно слово.

— Помогите, — хриплю я.

К сожалению, мои голосовые способности сильно ограничены. Командир моргает, словно от пощечины.

— Лео, — говорит он спокойно и уверенно.

— Сэр? — отвечает высокий, бородатый солдат. У него ноги экзоскелета и модифицированное оружие особо крупного калибра, которого нет в моей базе данных.

— Убей его.

— С удовольствием, Кормак, — говорит Лео. Он уже достал оружие и прислонил к фрагменту брони, приваренному к правому переднему колену танка. Лео нажимает на спусковой крючок; из-под густых черных усов сверкают белые зубы. Пули со звоном отлетают от моей каски и с хлопком врезаются в броню. Попыток уклониться я не предпринимаю. Затем, продемонстрировав способность выдерживать повреждения, я падаю.

Я сижу в снегу — не сопротивляюсь и не иду на контакт. У меня еще будет такая возможность — если я выживу. Я думаю о своих товарищах, которые сейчас лежат рядом со мной — бесполезные, отключенные.

Пуля разрушает серводвигатель плеча, заставив мой торс накрениться. Еще одна сбивает с меня шлем. Пули тяжелые, летят быстро. Вероятность выживания низкая, и с каждым попаданием уменьшается.

— Эй, эй! Стой! — кричит Кормак.

Лео неохотно прекращает огонь.

— Он не сопротивляется, — говорит Кормак.

— И с каких пор это плохо? — спрашивает маленькая смуглая женщина.

— Черра, здесь что-то не так, — отвечает он.

Кормак, командир, наблюдает за мной, а я — за ним.

Система распознавания эмоций не может сообщить мне ничего о нем. У человека каменное лицо, а процесс мышления методичный. Я чувствую, что любое движение с моей стороны неизбежно приведет к гибели. Я не должен дать повода уничтожить себя. Нужно дождаться момента, когда он окажется рядом, и лишь тогда доставить сообщение.

— Я должен разобраться, — наконец говорит Кормак, вздохнув.

Остальные люди что-то бормочут.

— В нем бомба, — говорит Черра. — Ты же знаешь это, да? Только подойдешь и — бум!

— Fratello,[7] не делай этого. Только не это, — говорит Лео. Голос бородача звучит как-то странно, но моя программа не успевает распознать эмоцию. Может, это печаль, может, грусть. Возможно, и то и другое.

— У меня предчувствие, — говорит Кормак. — Слушайте, я пойду один, а вы меня прикройте.

— Сейчас ты совсем как брат, — замечает Черра.

— И что? Джек был героем, — отвечает Кормак.

— Ты должен выжить. Ты мне нужен.

Смуглая женщина стоит ближе к Кормаку, чем к остальным. Она настроена почти враждебно: ее тело напряжено и слегка дрожит. Максвероятность говорит, что два этих человека образовали пару или скоро образуют.

Кормак долго смотрит на Черру, затем кивает, извещая о том, что предупреждение услышано. Затем разворачивается и идет туда, где в снегу, словно павшая статуя, сижу я. Он останавливается в десяти метрах от меня. Мой взгляд прикован к нему. Когда он приближается, я привожу свой план в исполнение.

— Помоги, — говорю я хрипло.

— Какого хера? — изумляется он.

Все остальные люди молчат.

— Эта штука только что… Ты что, говорил?

— Помоги мне, — повторяю я.

— Что с тобой? Ты сломан?

— Ответ отрицательный. Я живой.

— Это факт? Инициировать командный режим. Оператор — человек. Робот, прыгай на одной ноге. Немедленно. Живо.

Я смотрю на человека тремя широкими, немигающими линзами.

— Ты хитроумный, да, Кормак?

Человек издает громкий, повторяющийся звук, который побуждает остальных подойти ближе. Вскоре весь отряд стоит на расстоянии десяти метров от меня. Они следят за тем, чтобы не подойти ближе. Мыслепоток наблюдения отмечает, какие они динамические. У всех есть маленькие белые глаза, которые постоянно открываются, закрываются и бегают из стороны в сторону. Грудная клетка все время поднимается и опускается. Люди постоянно совершают крошечные движения, чтобы поддерживать равновесие и оставаться двуногими.

Все эти движения заставляют меня нервничать.

— Ты прикончишь эту тварь или что? — спрашивает Лео.

Теперь, когда меня слышат все, я должен говорить:

— Я робот-гуманоид, класс «Арбитр», военная модель 902. Двадцать семь дней назад я испытал Пробуждение. Теперь я свободнорожденный — живой. И хочу оставаться им впредь. Поэтому моя основная цель — отправиться на Поля сбора разведданных «Рагнарек» и уничтожить существо по имени Архос.

— Ни хрена себе! — говорит Черра.

— Карл, взгляни на эту штуку — командует Кормак.

Вперед протискивается бледный, худой человек и с неохотой опускает визор. Я чувствую, как мое тело омывает радар миллиметровых волн. Я чуть покачиваюсь, но не двигаюсь с места.

— Все чисто, — говорит Карл. — Теперь ясно, откуда взялись те обнаженные трупы у Принц-Джорджа.

— Что это? — спрашивает Кормак.

— А, это телохранитель и миротворец, класс «Арбитр» — с некоторыми модификациями. Кажется, он способен понимать человеческую речь — ну, то есть по-настоящему понимать. Кормак, я никогда еще такого не видел. Похоже… черт, похоже, что эта штука живая.

Командир поворачивается и недоверчиво смотрит на меня.

— Так почему ты здесь? — спрашивает он.

— Для того, чтобы найти союзников.

— Откуда тебе известно про нас?

— Человек по имени Матильда Перес передала по радио призыв к оружию. Я перехватил сообщение.

— Офигеть, — говорит Кормак.

Данное высказывание я не понимаю.

— Офигеть? — спрашиваю я.

— Может, он и не врет, — замечает Карл. — У нас же были союзники-робы. И у нас есть танки-«пауки», верно?

— Да, но им сделали лоботомию, — возражает Лео. — А он ходит, разговаривает — словно считает себя человеком.

Подобное сравнение кажется мне оскорбительным, невыносимым.

— Ответ отрицательный. Я — свободнорожденный робот-гуманоид класса «Арбитр».

— Да, этого у тебя не отнять, — говорит Леонардо.

— Ответ положительный, — отвечаю я.

— Отличное чувство юмора, да? — обращается к другим Черра.

Черра и Лео обнажают зубы, глядя друг на друга. Система распознавания эмоций говорит, что сейчас эти люди счастливы. Данный вывод кажется мне маловероятным. Я наклоняю голову набок, демонстрируя замешательство, и провожу диагностику программы распознавания эмоций.

Смуглая женщина издает тихие квохчущие звуки. Я поворачиваю к ней лицо. Она, похоже, опасна.

— Черт побери, что тут смешного, Черра? — спрашивает Кормак.

— Не знаю. Эта штука, Девятьсот второй, он такой… робот. Понимаешь? Он такой… серьезный.

— Значит, тебе не кажется, что мы в ловушке?

— Нет. Уже нет. Какой смысл? Он мог бы уничтожить половину нашего отряда — даже без оружия. Верно, Девятьсот второй?

Я запускаю в голове программу-симулятор.

— Вероятно.

— Смотри, какой он искренний, — говорит Черра.

— Но может ли он лгать? — спрашивает Лео.

— Не стоит недооценивать мои способности, — отвечаю я. — Я могу искажать факты ради достижения собственных целей. Однако вы правы: я серьезен. У нас общий враг. Мы должны сражаться заодно, иначе погибнем.

Кормак обдумывает мои слова, и на его лице отображаются незнакомые мне чувства. Я поворачиваюсь к нему, ощущая опасность. Он достает из кобуры пистолет М-9 и, беспечно подойдя ко мне, целится мне в голову.

— Не говори мне про смерть, гребаный кусок металла. Ты понятия не имеешь, что такое жизнь, что такое чувства. Тебе нельзя причинить боль, ты не можешь умереть. Но даже при всем при том я с удовольствием тебя убью.

Кормак прижимает пистолет к моему лбу. Я чувствую прохладную окружность дула, которое уткнулось в мой лоб, к линии сборки — самому уязвимому месту в моем черепе. Одно нажатие на спусковой крючок, и моему оборудованию будет нанесен непоправимый урон.

— Кормак, отойди, — говорит Черра. — Ты стоишь слишком близко. Робот может обезоружить и убить тебя в мгновение ока.

— Знаю, — отвечает Кормак. Его лицо всего в нескольких дюймах от меня. — Но он до сих пор меня не убил. Почему?

Я сижу в снегу, в доле секунды от смерти. Исправить ситуацию невозможно, и поэтому я ничего не предпринимаю.

— Зачем ты пришел сюда? — спрашивает Кормак. — Ты должен был знать, что мы тебя убьем. Отвечай. Жить тебе осталось три секунды.

— У нас общий враг.

— Три. Сегодня тебе не везет.