Воспоминания - Даниэла Стил

– Я не хочу валяться в кровати, Брэд.

– Мы обсудим это утром.

В эту ночь он крепко сжимал ее в объятиях, а она несколько раз плакала во сне, так что к утру он не на шутку обеспокоился.

– Никаких дискуссий. Настаиваю, чтобы ты полежала в постели. У нас сегодня званый обед. Тебе нужно как следует отдохнуть, набраться сил.

Эмоциональных, но не физических… В этом он был прав. Но перспектива остаться в постели все еще угнетала Сирину.

– Я вернусь домой сразу же после портного и составлю тебе компанию.

– Обещаешь? – Сидя на кровати в солнечной комнате, она напоминала красивое дитя.

– Даю слово.

Брэд поцеловал ее перед уходом, и она примерно полчаса лежала с закрытыми глазами, позволяя мыслям плыть в произвольном направлении. Вспоминая их прогулки по римским садам, памятники в Париже, день свадьбы, она так увлеклась приятными воспоминаниями, что не сразу услышала стук в дверь, раздавшийся незадолго до ленча.

– Да?

Сирина подумала, что это Тэдди, и, когда дверь открылась, уже собиралась встретить его теплой улыбкой. Но эта улыбка мгновенно погасла, когда она увидела Маргарет Фуллертон. На ней было очень простое платье из черного шелка, в котором она казалась еще более зловещей.

– Можно войти?

– Конечно.

Сирина быстро выбралась из кровати и накинула на себя шелковый халат, который Брэд купил ей в Париже. Маргарет ждала, пока она оденется. Сирина догадывалась, что свекровь вряд ли пришла справиться о ее самочувствии. Она ощущала, как гулко колотится сердце. Сирина указала на два удобных кресла в дальнем конце комнаты.

– Не хотите ли присесть?

Маргарет кивнула, и они обе сели. Затем, вопросительно посмотрев на Сирину, спросила:

– Ты рассказала Брэду о нашем разговоре?

Сирина отрицательно покачала головой.

– Хорошо.

Маргарет расценила это как обнадеживающий признак. Разумеется, это могло означать лишь одно – Сирина хотела заключить с ней сделку. Будь она честной девушкой, ее потрясло бы сделанное ей предложение и она рассказала бы обо всем Брэду.

– Я только что провела два часа с моим адвокатом.

– О…

В глазах Сирины неожиданно появились слезы, в последнее время такое с ней довольно часто случалось. Врач объяснил, что слезливость – частое явление во время беременности, особенно в первые месяцы, и ни ей, ни ее мужу не следует беспокоиться. До сегодняшнего дня и она, и Брэд так к этому и относились. Но сейчас она почувствовала себя совершенно по-другому. Она чувствовала себя так, словно эта женщина явилась сюда, чтобы уничтожить ее. И в этом она не ошибалась.

– Хочу, чтобы ты прочла несколько документов, Сирина. Возможно, мы смогли бы прийти к какому-нибудь соглашению, невзирая на ребенка. – Маргарет говорила об этом так, словно речь шла о какой-то ущербности, и Сирина начала ее ненавидеть. Она медленно покачала головой и вытянула вперед руку, словно останавливая Маргарет.

– Не хочу смотреть на них.

– Полагаю, захочешь.

– Нет.

Слезы заструились по щекам, но, не обращая на них внимания и не говоря ни слова, Маргарет вынула документы из сумочки и всучила Сирине.

– Понимаю, тебе, должно быть, очень трудно, Сирина… – Эти слова были первыми человеческими словами, сказанными ею. – Готова поверить, что между тобой и моим сыном существуют даже некоторые чувства. Но если ты его любишь, ты должна думать о том, что для него лучше. Поверь мне. Я мать, и я знаю, что для него лучше.

Голос Маргарет был глубоким и мощным, она пыталась подчинить Сирину своей воле, и удивленная девушка прочла врученные Маргарет документы. Настолько необычным и похожим на ночной кошмар было отчаянное желание этой женщины разлучить их с Брэдом. Все оказалось гораздо хуже, чем она ожидала. Она ждала слез, истерики, криков, обвинений, но отнюдь не этой кипы хладнокровно и расчетливо составленных документов и счетов, состряпанных с единственной целью – положить конец их любви. На этот раз Маргарет пришла с несколькими альтернативными документами. За сто тысяч долларов Сирина и ее неродившееся дитя должны были отказаться от всех притязаний на Брэда и никогда больше не видеть его. Кроме того, Сирина получала бы ежемесячно по двести долларов до достижения ребенком двадцати одного года, что составляет эквивалент пятидесяти тысяч долларов, как следовало из документа. Или же Сирина могла сделать аборт, стоимость которого Маргарет обязывалась оплатить. В этом случае Сирина получила бы сто пятьдесят тысяч долларов наличными. Разумеется, она опять должна принять обязательство навсегда оставить Брэда. Маргарет считала этот наилучшим из вариантов, о чем и сказала Сирине. Та, не веря в происходящее, тупо смотрела на свекровь.

– Вы действительно так думаете? – спросила она у Маргарет, пораженная.

– Разумеется. А ты нет?

Сирина спокойно возвратила ей документы.

– Я была настолько потрясена вчера, что многого не сказала, но мне казалось, вы поняли, что я не сделаю ничего подобного. Я никогда не покину Брэда, как предлагаете вы, за деньги. Если я с ним расстанусь, то это произойдет исключительно по его воле, а не за какое-то «вознаграждение», как вы это называете. И… – она едва не задохнулась, – я никогда… никогда… не избавлюсь от нашего ребенка.

Когда Сирина проговорила эти слова, слезы заструились по ее щекам. Она взглянула на Маргарет Фуллертон своими открытыми и искренними глазами, полными боли и чего-то очень близкого к отчаянию, и на мгновение Маргарет почувствовала стыд.

– Скажите, почему вы меня так ненавидите? Неужели вы действительно полагаете, что я хочу причинить вред Брэду?

– Ты уже причинила. Из-за тебя он остается в армии. Он понимает, что теперь для него нет иного пути. Ничего, кроме армии с жестокими мужиками, их походными женами и детьми-полукровками. Неужели ты такой жизни желаешь ему?

Сирина зарыдала навзрыд, и Маргарет продолжила:

– Не будь тебя, у него была бы великолепная жизнь, головокружительная карьера, и он женился бы на Пэтти.

– Но она не нужна ему. – Сирина снова всхлипнула, уже не в силах контролировать себя. – А я сделаю его счастливым.

– Физически – возможно. – Маргарет вновь спряталась в свою скорлупу. – Но ведь есть другие, гораздо более важные вещи.

– Да, такие, как любовь, дети, хороший дом и…

Маргарет нетерпеливо отмахнулась. Ей хотелось покончить с этим делом до возвращения Брэда от портного.

– Ты сама еще ребенок, Сирина. И многого не понимаешь. Мы сейчас же должны заняться делом, не так ли?

Сирина встала, заливаясь слезами.

– Нет, не должны. Вы не можете забрать его у меня. Я люблю его, а он любит меня.