Таежный бурелом - Дмитрий Яблонский

Мицубиси широко взмахнул рукой.

— Для России настанут лучшие времена. В содружестве с Японией ее будущее обеспечено. Вместо хищного двуглавого орла на русских знаменах скоро будет красоваться хризантема…

В этот вечер маркиз на автомобиле привез Веру домой. Они постояли несколько минут у ворот, разговаривая по-японски.

Хмурым взглядом проводил Кузьмич элегантно одетого японца и автомобиль под японским флагом. На приветствие Веры не ответил, отвернулся. Озабоченная поведением старого моряка, Вера прошла в столовую.

Они заканчивали ужин, когда в комнату вошел Кузьмич. Он был в старом морском бушлате. На его лице отражалась непреклонная решимость.

— Разрешите доложить, ваше превосходительство, — Кузьмич приложил руку к обветшалой бескозырке.

— Что с тобой, Кузьмич? — удивленно спросила Агния Ильинична.

— Негоже мне, русскому моряку, под чужим флагом крейсировать, — твердо ответил Кузьмич.

На щеках Веры проступили красные пятна.

— Кузьмич, родной мой!

Старый моряк топнул единственной ногой.

— Сами знаете, привык я жить открыто. Стар я душой кривить. Напрямик скажу, не дело дочери русского офицера холуйничать.

Вера вконец растерялась. Ее пальцы нервно перебирали пуговицы кофточки. Агния Ильинична не знала, что сказать разгневанному моряку.

— Нам не на что жить, — наконец глухо уронила она, прикрывая ладонью побледневшее лицо.

Глаза Кузьмича на мгновенье подобрели.

— Что ж молчали, кое-чем мог бы я помочь, есть сбережения на похороны…

— Господи! — невольно вырвалось из груди Веры.

В этом восклицании слышалась беспомощность: уходил самый близкий человек, друг отца, и не было возможности остановить его.

Кузьмич откинул седую голову.

— Не нужно? Легкой жизни захотелось? Эх, был бы жив Владимир Николаевич, он бы тебя, барышня, выстегал…

Вера порывисто встала, протянула к старику руки.

— Кузьмич… я… я… сейчас… ты поймешь меня…

Агния Ильинична схватила ее за руку.

— Иди к себе! А ты, Кузьмич, отправляйся, куда собрался.

— Прощай, Кузьмич, — прошептала Вера.

Кузьмич повернулся к ней спиной.

— Не умасливай.

Он забросил за плечо походный ранец и ушел, постукивая деревянной ногой.

Не раздеваясь, Вера бросилась на кровать, уткнулась в подушку. Закрыв за стариком калитку, Агния Ильинична вошла в спальню.

— Мужайся, моя девочка! Люди все равно когда-нибудь узнают правду.

ГЛАВА 14

Президент союза христианской молодежи Соединенных Штатов член конгресса Фельт по прибытии во Владивосток развил кипучую деятельность. В самые глухие углы Дальнего Востока разъехались по его указаниям миссионеры и различные агенты. Плоскую, словно гладильная доска, фигуру Фельта в черном цилиндре и наглухо застегнутом до самого подбородка длиннополом сюртуке можно было встретить на многих собраниях. Каждое воскресенье Фельт произносил в церкви проповеди на русском языке об американских порядках, знакомил русскую молодежь с американским планом «помощи» русскому народу.

На борту «Бруклина» Фельт встретился и с американским командованием.

— В момент, когда русская анархия потрясает земной шар, — возгласил он между прочим, — когда русская революция уничтожает культуру и цивилизацию, окончательное определение судеб народов зависит от того, за кем пойдет молодежь.

Для подкрепления своих мыслей Фельт сослался на президента, который возглавлял специальный комитет, координирующий деятельность всех американских организаций, занимающихся русским вопросом.

— Мы должны проникнуть во все углы России, овладеть командными высотами ее экономики. Союз христианской молодежи располагает подготовленным аппаратом в двести сорок человек. Само собой разумеется, мы позаботимся и о том, чтобы организовать торговлю.

— Что же будут делать русские купцы? — иронически спросил Найт.

— Торговать американскими товарами, — разъяснил Фельт.

— Японские войска заняли важнейшие позиции в русском Приморье, — осторожно заметил Грэвс.

— Знаю. Мы сформируем здесь железнодорожный корпус, возьмем в свои руки управление, эксплуатацию и ремонт железных дорог. Начало, как видите, неплохое. Но нас беспокоит — не могу отрицать этого — организация особого синдиката Мицуи — Мицубиси. Правда, наши товары дешевле — и в этом залог конечного успеха. С Мицубиси у нас еще будет особый разговор.

На другой день Фельт добился свидания с Мицубиси. Когда он вошел в кабинет маркиза, тот читал в английском переводе записки Денисова об Отечественной войне 1812 года.

— Изучаете Россию? — здороваясь и бесцеремонно заглядывая в книгу, спросил Фельт. — Примериваетесь к тактике партизанских боев? — Фельт опустился в кресло, откинулся, вытянул свои длинные ноги в лакированных туфлях. — Похвальное занятие!

Они обменялись взглядами, в которых сквозила взаимная неприязнь.

Мицубиси ждал, когда гость перейдет к прямой цели своего визита.

— Перед отъездом в деловом клубе я случайно слышал, что банки, предоставившие вашему концерну кредит на цели оккупации, намереваются предъявить векселя к погашению, — объявил Фельт, закуривая сигару.

Мицубиси подался вперед.

— Для этого нет оснований.

— И я думаю так! Но не кажется ли вам, что вы нарушаете условия, определенные для стран пекинским совещанием?

Мицубиси пожал плечами.

— Банкиров беспокоит машиностроительный завод в Никольске-Уссурийске? Тревоги напрасны. Положение на фронте такое, что строить завод на русской земле равносильно попытке проложить дорогу между Владивостоком и Токио.

— На Уолл-стрите имеют в виду не только то, что вы называете машиностроительным заводом, но хотят, чтобы вы прекратили вывоз сырья из Забайкальского округа.

— Вы введены в заблуждение, смею вас в этом уверить.

— Возможно. Не знаю, насколько точны вот эти данные. — Фельт вынул записную книжку. — С апреля по июль восемнадцатого года вами отправлено в Токио и Нагасаки: кожи триста сорок две тысячи штук, строительных материалов и леса два с половиной миллиона кубометров, рыбы 1,7 миллиона тонн… Если это так, то согласитесь, что тревога имеет под собой почву. Я уже не говорю о золоте, которое находится в Иокогамском банке.

Мицубиси протянул руку, дружески коснулся колена Фельта.

— Неужели вы верите? Наши отношения не позволяют мне даже обижаться.

— Вот и прекрасно. Мое сердце будет спокойно, если это так. Я бы посоветовал вам опротестовать эти ложные данные.

— Постараюсь это сделать.

После ухода Фельта Мицубиси долго ходил по комнате. Это, кажется, серьезное предупреждение, и он не мог с ним не считаться. Видимо, в Вашингтоне обеспокоены тем, что США не удалось прибрать к своим рукам основной хозяйственный нерв оккупированного края — железные дороги. Япония отклонила американский план и предложила свой вариант, значительно урезывающий права железнодорожного диктатора Стивенса[30]. Старый спор, имеющий длинную историю!.. Во время войны с Россией Япония распространила большое количество японских государственных займов. Железнодорожный король США Гарриман скупил значительную часть этих займов, решив построить магистраль, соединяющую Японию, Маньчжурию и Сибирь с европейской частью России. Он рассчитывал приобрести у Японии право на управление Южно-Маньчжурской дорогой, у России — КВЖД; мечтал об эксплуатации дороги от Даурии до порта Либавы на побережье Балтийского моря, с тем чтобы из Либавы и Дайрена наладить морскую связь с принадлежащими Америке путями сообщения, связывающими Тихий и Атлантический океаны. В свое время Япония, добившаяся победы над Россией и используя финансовый кризис, с огромной силой поразивший США, оказала сопротивление этому плану, осуществление которого превращало Маньчжурию в базу для вторжения США во внутренние районы Китая и Монголии. Спустя десять лет ставленник того же Гарримана Стивенс пытается возродить даири[31] в новой форме. Этот неразрешенный спор служил яблоком раздора, из-за которого едва не вспыхнула война между США и Японией в ноябре 1908 года. И вот история повторяется!

Мицубиси сел за стол, написал на фронт князю Отани и отцу в Токио. Надо было спешить. Если Уолл-стрит грозит погашением векселей, то следует как можно скорее захватить золотые запасы Среднеазиатского банка в Хабаровске, Чите и Благовещенске.

После этого, взяв телефонную трубку и назвав номер, он приказал разыскать резидента 270.

В ожидании резидента маркиз сочинял хэйкан[32].

Луч солнца,Как женский волос,Коснулся моего плеча.Благословила богиня,И твердою рукоюЯ взял и на векиОтдал Аматерасу[33] Байкал.

— Резидент двести семьдесят ожидает вас, господин маркиз, — доложил адъютант.