Лучшее юмористическое фэнтези. Антология - Нил Гейман

В зале было около двух десятков посетителей. Шестеро или семеро из них имели вид зажиточных купцов — пожилые дородные мужчины в дорогих костюмах и с тем раздражающе самодовольным видом, который дает только богатство. Каждый из них развалился на диване с бокалом дорогого напитка в одной руке и невероятно красивой девушкой в другой. Еще несколько таких же красоток стояли возле стойки бара. На всех девушках были дорогие, хотя и очень откровенные платья, и все они обратили на вошедших Хэйвея и Кратавана почти плотоядные взгляды.

Хэйвей облокотился о мраморную стойку, неторопливо вздохнул и стал наблюдать, как бармен заканчивает взбивать два ярко-зеленых коктейля, где фруктов содержалось больше, чем в завтраке мартышки.[128] Наконец он вставил в бокалы два крошечных бумажных зонтика, передал напитки одной из девушек и обратил вежливый вопрошающий взгляд на инспектора.

— Слушаю вас, сэр, — сказал он. — Чем могу помочь?

— Я бы… Я бы хотел увидеть Венди, — ответил Хэйвей.

— Хорошо, сэр. Прошу сюда.

Хэйвей обернулся и увидел, что одна из красоток завладела рукой Кратавана и что-то нашептывает ему на ухо. Лицо констебля густо залилось краской, а рот приоткрылся.

— Кратаван! — резко окликнул его Хэйвей. — Оставь эту прекрасную леди и иди за мной.

Кратаван с трудом отвлекся от девушки. Он слегка дрожал.

— Сэр, — прошептал он, — нам оплатят издержки?

— Нет, не оплатят! А теперь шагай за мной! Бармен поджидал их у двери справа от стойки. Он трижды громко стукнул по створке, и в двери открылось небольшое зарешеченное окошечко.

— Атали, эти два джентльмена хотят видеть Венди, — сказал бармен.

Решетчатое окошко захлопнулось, и дверь отворилась. Хэйвей и Кратаван шагнули вперед, и створка тотчас закрылась за ними, загородив собой свет из большого зала.

Они оказались в такой темноте, что едва могли что-то рассмотреть, но затем глаза привыкли к сумраку, и впереди появилась неясная фигура еще одной хорошенькой девушки. В обеих руках она держала по корзинке с какими-то темными одеяниями. Позади девушки вдоль одной стены тянулся ряд шкафчиков, а с другой стороны чернели пустые кабинки для переодевания.

— Господа, — хрипловатым голосом обратилась она к гостям, протягивая каждому но корзинке, — не угодно ли вам переодеться в эти костюмы, а потом я провожу вас в комнату Вэнди.

— Что за… — начал Кратаван, но Хэйвей не дал ему договорить.

— Хорошо, э, Атали. Как вам будет угодно.

— Хороший мальчик, — прошептала Атали, затем дверь в дальнем конце комнаты открылась и закрылась, и девушка исчезла.

Спустя пять минут они совершенно изменились. Костюмы были сшиты из черного латекса и состояли из обтягивающих штанов и майки, в которых каждое движение причиняло неудобство, да еще из тесного капюшона с прорезями для глаз и носа. Хэйвей с трудом мог что-то видеть через эти отверстия, поскольку в помещении и так было довольно темно, так что он начал понимать, как трудно было посетителям рассмотреть друг друга.

— Пошли, Кратаван, — сказал он. — Давай поскорее покончим с этим делом.

Они не без труда добрались до двери. Набрав полную грудь воздуха, Хэйвей шагнул за порог и тотчас замер. Он не ожидал увидеть ничего хорошего, но то, что открылось перед его взором, превзошло все опасения.

Он оказался в огромной комнате, которую кто-то не без успеха попытался стилизовать под подземную темницу. Мерцающие факелы торчали в подставках на голых каменных стенах, пол был замощен большими плитами, а сводчатый потолок покрывали разводы плесени и хлопья пыльной паутины. Справа на стене висели цепи, кандалы и наручники, в которых были закованы несколько мужчин в темных костюмах и капюшонах, и стояло несколько подставок с хлыстами, плетьми и тому подобными предметами. В центре зала стояли орудия истязаний вроде дыбы и позорного столба, а в противоположной стене виднелись две двери с табличками «Детская» и «Гауптвахта».[129] Совершенно неуместным в такой обстановке казался уставленный дорогими напитками бар, за которым присматривал полуорк[130] в элегантном черном жилете.

Здесь тоже присутствовало несколько привлекательных девушек, одетых в облегающие черные кожаные костюмы, высокие сапоги и полумаски. На всех клиентах были такие же, как на Хэйвее и Кратаване, костюмы, лишь в одном или двух случаях немного измененные своими хозяевами. В частности, один тучный высокий человек, прикованный к стене наручниками, вырезал из штанов ширинку, и его интимные органы были выставлены на всеобщее обозрение.

Хэйвей с отвращением уставился на толстяка.

— Я кое-что вспомнил, — прошептал он, обращаясь к Кратавану. — Надо забрать мои часы у ростовщика.

— Сэр, — возбужденно зашептал Кратаван, не отрывая взгляда от бара. — Мне кажется, я узнал бармена. Мы несколько раз ловили его на карманных кражах.

Хэйвей сосредоточился.

— Так-так-так, — забормотал он. — Дэнни-воришка. Что он здесь делает? Кратаван, оставайся тут и гляди в оба. Я пойду перекинусь парой слов с Дэнни.

Едва он подошел к стойке, как бармен вопросительно поднял голову.

— Слушаю, сэр, что желаете?

— Желаю тебе шесть месяцев тюрьмы, если не ответишь на мои вопросы, Дэнни, мальчик мой, — негромко ответил Хэйвей.

— Что за… — пролепетал Дэнни. — Кто?..

Хэйвей быстро оглянулся по сторонам и приподнял краешек капюшона, открывая часть лица.

— Мистер Хэйвей! Я должен был это предвидеть! Сюда приходит чуть не половина всего полицейского состава!

— Дэнни, я здесь не ради забавы. Мне нужны ответы на некоторые вопросы. Кое-кто вздумал шантажировать высокопоставленного офицера, и письмо с угрозами прошло через твои руки.

— Мистер Хэйвей, клянусь, я не знал, что было в том письме. — Дэнни беспокойно огляделся и перешел на шепот. — Я не могу здесь разговаривать, это слишком опасно. Давайте встретимся позже, когда я закончу работу. В гостинице «Уэйр», в десять часов.

Хэйвей кивнул, а затем перегнулся через стойку и схватил бармена за отвороты жилета и притянул к себе.

— Не подведи меня, Дэнни. Мне очень не нравится этот случай, и я могу сильно рассердиться.

— Не подведу, мистер Хэйвей, обещаю.

Хэйвей отпустил перепуганного полуорка и вернулся к Кратавану. Под неудобным костюмом его тело уже стало липким от испарины, а запах застарелого пота и множества мужских тел становился невыносимым.

— Пошли, Кратаван, — сказал он. — Давай выбираться отсюда. Я нуждаюсь в кружке пива как никогда прежде…

После пяти минут неловкости и смущения они оказались за пределами клуба и вдохнули теплый вечерний воздух. Хэйвей постарался успокоиться.

— Не могу поверить! — вздохнул он. — Никогда в своей жизни я не чувствовал такого замешательства. Никогда! Я хотел сказать…

Хэйвей умолк, и Кратаван с трудом удержался от усмешки.

— Мне показалось, что вы понравились Атали, сэр, — заметил он с невинным видом.

— Понравился? Этого только не хватало! Когда она предложила мне свою помощь, я думал она собирается снять с меня рубаху! Я не ожидал, что она решится на такое!

Не переставая сокрушенно качать головой, Хэйвей зашагал по дорожке, но вскоре остановился и огляделся.

— И куда подевался этот идиот Раасей? — пробормотал он. — Раасей! РААСЕЙ!

— Сэр? — раздался из кустарника сдавленный шепот.

— Где ты?

— Здесь, сэр.

Наступила тишина, но ничего не произошло.

— Что ты там делаешь, парень? — прошипел Хэйвей.

— Прячусь, сэр. Вы приказали мне скрыться в кустах и не высовываться, пока вы сами не скажете, сэр.

— О господи! Слушай, мы с Кратаваном сейчас идем в гостиницу «Уэйр», а ты остаешься здесь и продолжаешь наблюдение за местностью…

Из кустов высунулась голова Раасея. Он явно был недоволен. Лицо покрылось грязными разводами, а с правого уха на паутинке свисал большой черный паук.

— Сэр… — протянул он.

— И если Дэнни-воришка выйдет из дома, следуй за ним, — продолжал Хэйвей. — Ты должен проследить, чтобы он присоединился к нам в «Уэйре».

— Но, сэр! — запротестовал Раасей. — Здесь рядом со мной ползает большая грязная змея!

— Я ей сочувствую. Сержант, выполняйте приказ!

— Слушаюсь, сэр.

Раасей вместе с пауком шумно погрузился в кусты, а Хэйвей в сопровождении Кратавана продолжил свой путь.

— Что-то в этом деле не сходится, — пожаловался Хэйвей, когда Кратаван поставил перед ним третью кружку Жемчужного светлого эля из пивоварни Гоббо. — О, благодарю, Кратаван… Я хотел сказать, что не могу пока понять причины шантажа. В этом клубе сплошь грязные богатеи. А малыш Дэнни здорово перепугался. Знаю, иногда я бываю излишне суровым, но не до такой же степени. Кто-нибудь наблюдал за нашим разговором?