Победа любой ценой. Психологическое оружие в теннисе: уроки мастера - Брэд Гилберт

Я чувствовал себя хорошо, поскольку усвоил уроки прошлого и не позволил этой перепалке и всем гадостям, которые я услышал от Уитона и его брата, помешать мне нормально начать сет. По правде говоря, я был настолько спокоен, что стал даже слишком беспечен; я испытывал такое облегчение от того, что этот «кризис» был благополучно преодолен и что я вел в матче, что совершенно забыл о своем плане игры.

Я вел в сетах со счетом 1–1 и вместо того, чтобы продолжать свою обычную тактику на удержание инициативы (то есть вести стабильную, а не рискованную игру), начал слегка поддаваться амбициям: торопился при выполнении некоторых ударов, слишком быстро пытался заработать очко – в общем, был чуть-чуть агрессивнее, чем обычно. У меня складывалось впечатление, будто я уже выиграл матч. Но это слишком опасно – лидируя, чувствовать себя спокойно, начинать думать, будто победа у тебя в кармане. Помните, я говорил, что, выходя вперед в матче, я должен приводить себя в еще большую боеготовность? Я должен еще больше волноваться о том, как бы у соперника не открылось второе дыхание. А тут я этого не сделал. Я забыл об основах своей философии и превратился в «беспечного туриста». И проиграл сет, практически не сопротивляясь, со счетом 6–1. Уже почти три сета мне не удавалось взять подачу Уитона.

Мы приступаем к пятому сету. Последний сет стоимостью миллион долларов. Если я начну думать о том, на какую сумму мы играем, то не уверен, смогу ли я после этого нормально дышать. Но я настолько зол сам на себя за поражение в четвертом сете, что мое внимание становится намного более сконцентрированным. Теперь мы с Уитоном меняемся ролями. Мы становимся классическим примером «раненого медведя» (я) и «беспечного туриста» (Уитон). Я хотел взять реванш прямо здесь и сейчас. А он слишком расслабился от мысли, что ему удалось сравнять счет.

Я долго готовлюсь к началу пятого сета. Хочу остановить его наступательный порыв. Я не должен позволить ему сильно начать решающий сет. Поскольку мы не менялись сторонами, я пошел назад к креслу и взял полотенце. Вытерев пот со лба, я подошел к мальчику, подававшему мячи, и отдал ему полотенце. Я снова думал о своем плане игры. Что я должен постараться сделать? Чего не должен позволить сделать ему?

Я сказал себе, что предоставил ему слишком легко выигрывать свою подачу, так как чересчур часто ошибался, принимая ее. Значит, мне нужно привести в порядок прием подачи, выполнять его проще и надежнее и заставить Уитона сыграть несколько ударов. Я снова напомнил себе о необходимости атаковать его форхенд, попробовать вывести его из строя с расчетом на то, что он начнет допускать ошибки, выполняя этот удар. Я решил посылать ему под правую практически все мячи. Если его удар справа сможет выдержать такое испытание, то я проиграю. Но если он будет давать сбои, если попытается бить слишком сильно, то я выиграю.

Уитон подает, открывая пятый сет. Он бьет мощно, но не с такой убийственной силой, как в прошлом сете. Я все время стараюсь сохранить мяч в игре, бегаю по всему корту, варьируя удары, лишь бы вернуть мяч назад. Пусть ненамного, я все же увеличиваю время розыгрыша каждого очка благодаря тому, что не пытаюсь сотворить чудо своим приемом подачи. Уитону приходится за каждое очко выполнять один или два лишних удара. Порой он промахивается, играя с лета.

В первом гейме пятого сета несколько раз счет был «больше-меньше». Наконец мне все же удается взять его подачу. Теперь я веду в пятом сете 1–0. Моя подача. Моя стратегия оказалась успешной. Уитон вынужден больше выкладываться за каждое очко. Я не делаю ему никаких подарков. Мы меняемся сторонами.

Вновь концентрирую свое внимание на плане игры. И наконец-таки выиграл прием подачи. Теперь я должен еще сильнее давить на него – никаких подарков, никаких пожертвований; пусть он зарабатывает очки честным трудом. Я встаю с кресла и иду подавать.

Сразу же начинаю бить ему под правую решительно все мячи, которые только можно. Стараюсь сильно закручивать мячи, и у него с этим возникают проблемы. Я выигрываю подачу, затем то же самое делает Уитон. Еще раз выигрываю подачу, и Уитон снова преследует меня по пятам. Я веду 3–1. Чем глубже мы погружаемся в решающий сет, тем лучше Уитон понимает, что ему нужно что-то предпринять. В противном случае я просто додавлю матч до победного конца.

И в своей попытке что-то предпринять он начинает слишком рискованно играть некоторые мячи и ошибается при ударах справа. И, как оно бывает, ошибается также при других ударах. Мне больше не удается взять его подачу, но, что намного важнее, он тоже уже не может взять мою. Я продолжаю брать свою подачу, пока счет не становится 5–4 и наступает «больше» на матч-боле, выигрыш которого может принести мне как минимум миллион долларов призовых денег.

Хотел бы сказать вам, что я был настолько сосредоточен на этом матч-боле, что не испытывал ни страха, ни волнения. Хотел бы сказать, но только это была бы наглая ложь. Я чертовски сильно волновался. Бросил взгляд сквозь сетку на Уитона и увидел в нем парня, готового сражаться не на жизнь, а на смерть. Он все время подпрыгивал и переступал с ноги на ногу и совсем не был похож на человека, готового покинуть корт из-за усталости.

Я подумал о своей основной стратегии – просто введи мяч в игру под его форхенд. Я дважды постучал мячом о площадку. Еще раз взглянул через сетку и сделал глубокий вдох. Затем красиво подбросил мяч и выполнил прекрасное движение. Раз! Моя подача вошла в сетку аж более чем на полметра. Теперь Уитон был по-настоящему возбужден. Он начал подпрыгивать вверх-вниз, двигаться взад-вперед. Он почувствовал, что у меня возникли неприятности.

Вторая подача. Если я выигрываю очко, то мне гарантирован чек на миллион долларов! Я снова дважды стучу мячом о корт. Смотрю сквозь сетку и подбрасываю мяч в воздух. В этом подбрасывании мяча не было ничего выдающегося, да и сама подача получилась средней. Но этого было достаточно, чтобы мяч перелетел через сетку, а сила притяжения сделала всю остальную работу. И мяч попал Уитону под правую. Казалось, он был готов к этому, но промазал. Его замах немного запоздал, и он слишком сильно ударил по мячу. Сыграл в аут. Никогда в жизни я не был так счастлив, наблюдая за тем, как мяч отправляется за пределы площадки. Уитон лег на лопатки. Я победил его (и его братца) со счетом 6–4 в пятом сете.

Матч начался в 20:30 в субботу, 15 декабря. Сейчас было уже 0:47 ночи воскресенья – прошло четыре с лишним часа самой интенсивной игры, в которой мне когда-либо приходилось участвовать. Я только что выиграл миллион баксов (минус пять тысяч штрафа, который я, как и Уитон, должен был заплатить за нашу с ним перебранку).

Мы пожали друг другу руки. Только и всего. Он слишком сильно устал, чтобы продолжать бесноваться. А я просто мечтал поскорее выбраться оттуда. Я дал несколько интервью, постарался остыть, сделал массаж для того, чтобы расслабить мышцы ног, и принял душ. Я добрался до своей гостиницы лишь в 4:30 утра. Менее чем через десять часов мне предстояло начать финальный матч против моего друга Пита Сампраса. Как выяснилось позднее, никаких сил вести борьбу в этом матче у меня уже не оставалось.

Все было не так уж плохо. Я отыграл четыре с лишним часа невероятно тяжелого тенниса против очень непростого соперника. Поспав часов пять, я начал готовиться к финалу. Несмотря на то, что я выиграл у Пита в двух наших предыдущих встречах, он разгромил меня в трех сетах. Я выложился на сто процентов, просто у меня осталось слишком мало сил после битвы с Уитоном. А Пит показал первоклассную игру.

Во время церемонии награждения победителей я посмотрел в сторону Ким. И увидел в ее глазах слезы. Последние двенадцать часов были самым ужасным испытанием из всего, через что нам с ней пришлось пройти. Напряжение было почти на грани человеческих возможностей. Я улыбнулся ей, и она помахала мне в ответ. Зак сидел у нее на коленках и грыз теннисный мяч. Потом я поздравил Пита с победой и получил чек на миллион долларов.

По дороге домой в Соединенные Штаты после турнира в Мюнхене мне вспомнился другой полет и другой турнир, который состоялся восемь лет назад. Тогда я летел домой на самолете после того, как выиграл свой первый турнир в качестве профессионала. К тому времени я был профессиональным спортсменом не более шести месяцев и вдруг нежданно-негаданно победил в этом небольшом соревновании в Тайбэе. Я выиграл у парня по имени Крэйг Виттус. Такому повороту событий удивились все, включая меня самого. И, видимо, чтобы мне было еще приятнее, организаторы заплатили мне наличными: не чеком и не почтовым или телеграфным переводом, а именно наличными. Пятнадцать тысяч долларов наличными!

Я вспомнил, как летел домой из Тайбэя после этого первого в моей жизни триумфа. Мои теннисные ракетки находились в ящике для ручной клади над головой, а 15000 долларов наличными были упакованы в сумку с формой, лежавшую у меня на коленях. Это может показаться странным, но я действительно испытывал больше радости от тех пятнадцати тысяч, чем от миллиона долларов, который я заработал в Мюнхене. Никто, ровным счетом никто, не верил, что у меня есть хоть малейший шанс на успех в профессиональном туре: мои удары – ничего особенного, физические данные – совершенно обычные. «Кого ты пытаешься провести, Брэд? Найди себе нормальную работу». Я знал, что мои дни в теннисе будут сочтены, если достаточно быстро не добьюсь конкретных результатов.